— Присаживайтесь, мой дорогой друг! — Выпроводив мальчишку, отец Бенедикт радушно потянулся к стоявшему на столе серебряному кувшину: — Выпьем вина — сегодня праздник. Можно.
— Выпьем! — кивнул князь. — С хорошим-то человеком — почему бы и нет? Тем более вы правы — праздник.
— Вы вернули нам Моренету. — Сделав долгий глоток, настоятель поставил бокал. — И я знаю — теперь знаю, — как вам это удалось. Вы — не простой человек! Особа, о могуществе которой давно ходят легенды. Император германских земель, Великий князь Руссии, сюзерен французов и англичан… и враг Арагонской короны! Но… вы же не можете быть врагом! Неужели после того, что вы сделали для всех нас, ваши войска будут жечь наши нивы, убивать наших людей?..
— Я бы не хотел ни жечь, ни убивать, — жестко промолвил Егор. — Поверьте, эти детские игры в войнушку интересуют меня меньше всего. Я не требую ничего страшного, ничего такого, что могло бы пойти вам во вред. Просто присоединиться к Империи — разве это плохо? Вспомните Великий Рим и поверьте: я хочу решить дело миром. Тем более у нас есть общий коварный и сильный враг.
— Вы имеете в виду мавров? — Аббат снова налил вина. — Да, это сильный враг. Но мы справимся с ним вместе, так?
— Хотелось бы. Хотя вы сами заметили: Арагон — мой враг.
— Нет, нет! — Поставив бокал, отец Бенедикт с живостью махнул рукой. — Мы не должны враждовать. Вы вернули нам нашу заступницу… Я знаю многих прелатов, весьма влиятельных людей в Арагоне и Кастилии, поверьте, мое слово кое-что значит. Войны не будет! Я сделаю для этого все, клянусь Моренетой и посохом Святого Петра!
* * *
Какие только флаги не развевал налетевший ветер под стенами грозной Гранады — древней столицы эмиров, города многочисленных рынков и мечетей, бывшей сокровищницы великих халифов, осколка былого величия добравшегося до Европы ислама. Золотые львы — английские, нормандские, королевства Леон, — выпустив когти, грозно скалили зубы, сверкали королевские лилии, высились кастильские замки, переливались желтым и красным знаменитые арагонские столбы! Даже новгородские медведи и те присутствовали, а как же — знаменитая кованая рать под командованием воеводы Онисима Раскоряки, установив напротив неприступных городских стен метательные орудия и пушки, деловито крушила оборону врага.
— Неприступные, говорите? — ухмылялся черный от пороховой пыли пушкарь — Амос из Новгорода. — А вот уж поглядим, какие они неприступные. А ну, робятушки, готовы?
— Готовы, господине Амос!
— Биляр, как с бомбардами?
— Готовы!
— Ну, тогда давай залп!
Вздрогнула земля. Выплюнув ядра, утробно рявкнули огромные, из сварных полос, бомбарды. Им вторили пушки поменьше — гаковницы, тюфяки… Совсем уж малый калибр опытные артиллеристы Амос и Биляр покуда придерживали для вражеской кавалерии и пехоты, кои, по всем прикидкам, вот-вот должны были рвануть за ворота на вылазку, не дожидаясь, когда мощные русские пушки окончательно превратят укрепления в пыль.
После пятого залпа разом обвалились сразу три башни, послышался торопливый сигнал трубы, и под рокот боевых барабанов вырвался из-за стен отряд всадников. Сразу же взявших на сабли замешкавшуюся аугсбургскую пехоту.
— Эх, предупреждал же! — с досадой махнул рукой Амос. — Дали б сперва выстрелить, а уж потом…
— Да пусть их потешатся! — сквозь зубы просипел сидевший на коне воевода. — Вишь, как в нетерпении-то все! Мочи нет, как помахать мечами охота. Пущай помашут, а ты, Амосе, картечь пока приготовь.
— Уже приготовил, батюшко! Уже. Сладким-то не покажется.
— Ну и славно, теперь токмо сигнала жди! — Повернувшись в седле, славный Онисим Раскоряка зычно подозвал к себе вестового: — К Джону скачи, пущай лучники его начеку будут — чую, вражины попытаются вырваться. Аркебузирам, арбалетчикам — то же самое… Ох, княже! Извини, не заметил.
— Пустое, — махнул рукой подъехавший Вожников. Он был в сверкающих, доброй новгородской работы доспехах, в немецком, с поднятым забралом, шлеме, украшенном золоченой короной. — Ну, как тут у вас? Картечь зря не тратили?
— Да придержали, как ты, княже, велел, — быстро доложил Онисим. — Стрелки да лучники тоже поставлены по твоему слову.
— Хорошо. — Егор с улыбкой кивнул, глядя на мчащуюся во весь опор только что вырвавшуюся из города конницу мусульман. — Смотри, Онисим, на тебя вся надежда. Ты теперь над всеми старший — над англичанами, фрязинами, немцами…
— Так, княже, ты сам-то командовать не будешь? — поведя могучим плечом, осмелился спросить воевода.
Коренастый, в черных миланских доспехах, он выглядел сейчас как нельзя более незыблемо и грозно.
— Я бы и рад, — развел руками князь, — да не могу! Императору надобно впереди всех на добром коне красоваться, славных рыцарей за собой в сечу вести… Красиво все будет! Только вот главные-то при осаде вовсе не рыцари, а пехота да пушкари.
— Да уж, — охотно кивнул Раскоряка. — Мы люди простые, не гордые. Город на пушки возьмем, а уж слава пущай рыцарям достается.
— Ничего, друже Онисим, и тебя, и людей наших слава воинская не минует. Да и награда не обойдет! Ладно, гляжу, пора мне — вон скачет уже славный шевалье де Сен-Клер.
— Сир! — нормандец осадил коня рядом с императором. — Славные рыцари ждут вас, дабы броситься и разгромить врагов!
— Ждут, так поскачем, мой верный Арман, — на ломаном французском промолвил князь. — Поехали, что же…
— Ваше копье у меня, сир. Велите поднять ваше знамя?
— А что, еще не подняли? Поднимайте! Да трубите погромче в трубы!
* * *
Почти непроходимые горы Сьерра-Невада и море на этот раз не помогли эмирату, не защитили. Верные люди показали на перевалах надежные тропы, а венецианский флот перевез остальных. Малагу взяли с ходу, теперь оставалась столица, Гранада, древний город, осененный красным стягом с желтой арабской вязью: «Нет завоевателя, кроме Аллаха!»
Ах, Юсуф ибн Юсуф, неверный и своенравный кастильский вассал, замысливший лихое дело… Похоже, не помог тебе черный колдун Мардар!
* * *
Все славные рыцари — молодой король Арагона Альфонсо со своим верным пажом доном Эстебаном, могущественный кастильский регент (тот еще интриган) дон Фернанадо де Антекера, принц Энрике, сын доброго португальского короля Жуана, — и множество особ рангом помельче, склонив головы, приветствовали Вожникова, как всеми признанного властелина. Еще бы — клирики подсуетились, да и в долгах были все как в шелках… Фуггеру должны… сиречь императору, князю. А князь торжественно обещал скостить проценты. Вот только врагов разобьем и…
