И задерживаться за Пиренеями Егор долго не собирался — о том тоже все знали. Покончить с нежданной опасностью, вырвать из испанского бока занозу — Гранадский эмират (формальный вассал Кастилии, кстати!) — и дальше править спокойно и мудро, поддерживая то одних, то других по древнему римскому принципу «разделяй и властвуй».
— Виват императору!
— Слава курфюрсту!
— Эрцгерцогу Руссии слава!
— Хорош орать, — поморщился Вожников и кивнул на быстро приближавшихся врагов: — Ну, поехали биться, что ли…
Князь опустил забрало, взял в руку поданное исполняющим обязанности оруженосца Сен-Клером копье, опустил…
Разом упали на упоры рыцарские копья! Красиво — любо-дорого посмотреть. Ударили оземь копыта боевых коней. Звонко протрубили трубы, воины наклонили головы в шлемах, тряхнув разноцветными перьями. Миг — и закованная в латы конница, ведомая своим императором, понеслась на врага железной несокрушимой лавой!
Поднимая пыль, копыта били землю, рокотали барабаны, звенели подпруги, а кто-то позади с восторгом колотил мечом о щит!
О, этой лаве противостояла вовсе не легкая пехота — такие же латники, только под зеленым знаменем Пророка. Вел их рыцарь в золоченых доспехах, с серебряным полумесяцем на круглом щите. Мавританские шлемы чем-то напоминали московские или ордынские — такие же вытянутые, с забралами-полумасками и кольчужными бармицами. А вот у того воина, что скакал сейчас впереди, шлем был не совсем обычный — изысканный, круглый, с изящным забралом… такой шлем только что появился в Италии, и называли его — армэ.
Мусульманские воины давно уже опустили копья и сейчас мчались на врага… Осталось уже метров двадцать… десять… пять…
Две лавы сшиблись со страшным треском и скрежетом!
Кто-то, выбитый мощным ударом, сразу же вылетел из седла, кого-то пронзили насквозь, несмотря на доспехи, копья же сломались почти у всех. Да и не нужны они теперь стали, копья. В ход пошли мечи, секиры, шестоперы, булавы — у кого что было, кому что нравилось, кто к чему привык.
Машина битвы набирала обороты, словно какой-то гигантский механизм, механизм смерти, действующий совершенно независимо от людей. Со всех сторон слышались крики, стоны раненых, проклятия и скрежет, звон. Где-то палили пушки, и ветер сносил едкий пороховой дым прямо на рыцарей обеих армий.
Мавр с серебряным полумесяцем на щите, отбросив обломок копья, выхватил из-за пояса кистень с тремя шариками на стальных цепях. Размахнулся… Как ни уворачивался Егор, а все же один из шариков угодил ему в шлем, смяв корону. Мягкий подшлемник смягчил удар, однако все же в голове словно ударил колокол, Вожников даже пошатнулся в седле — и эта его слабость не ускользнула от внимания мавра. Враг стал наседать, нанося удары в большей степени беспорядочно, нежели прицельно, теперь важной сделалась вовсе не точность, а натиск — неудержимый, тупой. Со свистом рассекая воздух, сверкающие на солнце шары кружили над головой князя, словно связанные цепочкой пули, словно стальные осы, готовые ужалить в любой момент.
Быстро овладев собой, Егор подставил под шары щит с изображением серебряных новгородских медведей и все той же короны, по которой и пришелся удар — два шара с грохотом и звоном ударили один за другим, третий же чуть поотстал — на то и рассчитывал князь: резко повернул щит боком, поймав шар в вырез для копья, словно в лузу. И тут же дернул на себя, одновременно ударив мечом в голову неприятеля… Конечно же, не попал — мавр оказался опытным воином, увернулся — однако Вожников и не стремился к точности, главное сейчас было — лишить врага мощного и малопредсказуемого оружия… что и случилось! Вытащенный из латной перчатки кистень, описав кривую дугу, полетел наземь… а меч князя наткнулся на вражеский клинок, судя по звону — из очень хорошей закаленной стали. Кто б сомневался!
Тяжелый рыцарский меч — оружие не для фехтования, каждый просто стремился как можно скорей нанести сокрушительный удар. Не убить, так хотя бы ранить. В качестве оборонительной меры можно было подставить щит или собственный клинок, как только что сделал мавр, но все это было чревато: сильный — сверху вниз — удар обычно разваливал щит пополам, клинок же запросто мог сломаться. Не всякий, конечно… Эти — что у мавра и князя — не ломались, лишь зло звенели: «Дзынь, дзынь…»
«Дзынь!!!» — Удар Вожникова, попав врагу в шлем, соскользнул, угодив на излете в железный наплечник. Егор даже чувствовал, хотя и не видел, как под забралом презрительно усмехнулся враг. Усмехнулся и сам нанес быстрый удар, целя в сочленение доспеха… Князь подставил шит, и вражеский меч застрял в нем секунды на три, не более… Все эти три секунды Вожников, повернув клинок плашмя, с яростью колотил по вражескому шлему. Грохот напоминал старт самолета или космического корабля… ну, по крайней мере — шум поезда. Можно себе представить, что творилось в голове у мавра! Бедолага не в силах был поднять меч… пошатнулся в седле…
Видя такое дело, исполняющий обязанности оруженосца славный шевалье де Сен-Клер, живо спрыгнув с седла, поднырнул под вражеского коня, ловко перерезал подпругу.
Мусульманин с грохотом полетел наземь, подняв тучу пыли и ударившись шлемом о плоский серый камень.
Сен-Клер выхватил из-за пояса кинжал, прозываемый мизерикордия — им добивали раненых.
— Не надо! — спешившись, Егор поднял забрало. — Просто сними с него шлем.
Кивнув, нормандец проворно исполнил приказ…
Честно говоря, Вожников не особенно-то и удивился, узнав в рыцаре серебряного полумесяца старого своего знакомца, самозваного кабальеро Алонсо де Риверу… или как его там звали по-настоящему, по-мавритански…
А вокруг все уже закончилось, закончилось полной победой императорского воинства! Уже победно трубили трубы, реяли на ветру стяги, и пушки, салютуя, палили в светлое, едва тронутое белыми полупрозрачными облачками, небо.
— Славный пленник! — одобрительно промолвил Сен-Клер. — Судя по всему, он не из простых рыцарей, можно будет взять хороший выкуп.
— Ты думаешь, мне так уж нужны деньги, славный Арман? — усмехнулся Егор, вглядываясь в бледное, с рыжеватой щегольской бородкой, лицо поверженного мавра.
Юный шевалье улыбнулся:
— Конечно же, не нужны, сир! Как и нашему славному Ла Гиру! Но вы не такой, как Ла Гир, и не будете зря убивать. И… если вам не нужен это пленник… — Молодой рыцарь замялся, видать, устыдясь собственной наглости.
— А ты, видно, хочешь взять за него выкуп, мой юный друг? — догадался Вожников. — Так и быть — этого пленника я дарю тебе!
Лежавший в траве мавр вдруг открыл глаза и, сдержав стон, с ненавистью взглянул на торжествующих победителей.
