— Ла-ла-ла… Чаттануга-чу-чу! — вполголоса подпевал растянувшийся на импровизированной лавочке Ратников.
Как обычно на юге, стемнело довольно быстро. Неподалеку, по аллее, еще какое-то время прохаживались романтические парочки: слышались приглушенные голоса, смех…
— Я им говорю — вызвать его на бюро да пропесочить как следует!
— И что, вызвали?
— Какое там! Отделались выговором с занесением в учетную карточку. Нашли кого жалеть! Да за такое можно и комсомольский билет на стол положить!
— И как его только в комсомол приняли? Тех, кто рекомендацию давал, так опозорить! Знаешь, даже среди несоюзной молодежи есть люди гораздо совестливее и чище!
— Вот и я о том же! И тебе, как комсомолец комсомолке, скажу… О! Слышишь? Отбой в лагере. Пошли-ка быстрей, а то…
Голоса стихли. Внезапно ощутивший резкий приступ голода Ратников вытащил шматок сала и хлебушек. Только открыл рот… и вдруг замер. Со стороны пирса донеслось тарахтение двигателя. «Эспаньола»! Больше просто некому, колхозные-то баркасы давно с лова вернулись.
Молодой человек напрягся, вытащил из кармана ТТ… Жаль, только два патрона осталось. Ладно, могло ведь не быть и этого.
Выскочить из кустов, приставить к виску Лаатса ствол, потребовать браслет… План, конечно, авантюрный — так ведь больше ничего другого и не оставалось!
Что ж…
— А ну, руки в гору!
Яркий свет фонариков мазнул по глазам!
— Руки вверх, кому сказано? И встать!
Голос казался знакомым…
— Жора, забери у него пистолет.
— Слушаюсь, товарищ лейтенант.
А ведь точно — знакомый! Ну еще бы!
— Андрей!.. Товарищ участковый…
— Тамбовский волк тебе товарищ! Руки-то повыше подними… Вот так! Между прочим, гражданин Собольков, за которого ты тут себя выдавал, вчера благополучно в Хабаровск вернулся. На самолете прилетел, с геологами.
Глава 20
Лето 1948 года. Колхоз «Рассвет»
ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК
И ясна, понятна цель,
Невозможное — возможно…
Анатолий Жигулин. Отвлекающий десант
— А ну, шагай… — зло бросил участковый. — Жора, веди его к мотоциклу, там наручниками пристегни и охраняй.
— Слушаюсь, товарищ лейтенант. А как же…
— Кешку Кастета мы и без тебя возьмем, никуда он от нас не денется. «Эспаньола» уже швартуется…
— А вдруг он не по этой тропинке пойдет, а сразу к главным воротам?
— Верно… переместимся чуток.
И снова вспыхнул фонарик. И тоже со стороны — едва только успели выйти на аллею… Ратников, кстати, уже собирался бежать… пока наручники не надели.
— Палить только не вздумай, Андрей Венедиктович! На меня посмотри сначала…
Яркий луч выхватил из темноты круглое волевое лицо человека с густо тронутыми сединою висками.
— Николай Иванович, вы?!
— Ну, слава богу, узнал.
Участковый вытянулся:
— Здравия желаю, товарищ полковник.
— И ты будь здоров. Василий, ты фонарь-то опустишь когда-нибудь? Все глаза уже засветил!
— Василий! — Михаил рванулся к Ганзееву. — Ты что не долечился-то?
Тот улыбнулся, поправив согнутую в локте безжизненно висевшую на бинте руку.
— Вот и я уже жалею, что его взял… — внимательно оглядывая освещенного фонарями Мишу, ухмыльнулся полковник. — А вы, значит, тот самый капитан… Лейтенант! Что ты его под пистолетом держишь?
— Так это вообще-то — его… — Участковый обескураженно взглянул на ТТ.
— Ну, его — так верни. Верни, верни, что смотришь? Под мою ответственность. Капитан, а с тобой мы позже поговорим… Сейчас, сами видите, некогда. Да выключите вы свои чертовы фонари, сияем тут, как новогодние елки!
Фонари разом погасли.
— Значит так, — послышался властный голос полковника. — На правах старшего по званию… и по должности принимаю командование операцией на себя! Кто против, может потом оспорить рапортом по начальству. Лейтенант, тебе кто с мотобота нужен? Моторист?
— Помощник, — скромно пояснил участковый. — Кешка Кастет. Он двух парнишек в Бердянске порезал.
— Ладно, возьмем и его. Вообще, всех брать нужно. Капитан, лейтенант — быстро со мною к пирсу. Василий — это не к тебе относится. Ты тут у ворот постой — покарауль, мало ли что?
— Товарищ полковник…
— Я приказал, ты — действуй. Остальные за мной. Живо!
Жаркая южная ночь пылала звездным небом, в кустах, рядом, стрекотали сверчки. Впереди, у причала, виделся приземистый корпус моторного бота.
Полковник обернулся:
— Вот здесь их и возьмем. Вон у этого камня. Без команды не стрелять. Все. Ждем.
Осторожно выглянув из-за камня, Ратников увидел идущие с пирса тени… Ага, вот кто-то из них включил фонарик… А полковник оказался прав — не зря спрятались.
Тут же послышался шепот, ни чуточки не нервный шепот уверенного в себе человека, привыкшего командовать:
— Как подойдут, по моей команде включаем фонари. Капитан, сейчас обойдешь справа… Лейтенант — слева. Твои люди — на катер. Все, пошли!
Скрипнул под ногами песок. Шелестящий звук набежавшей волны рванул в уши.
— Свет!
Со всех сторон вспыхнули фонари, выхватив из темноты двоих: доктора Лаатса — уж его-то Ратников узнал сразу! — и пожилого моториста Палыча.
— Стоять! Руки вверх! Живо!
Ни моторист, ни доктор не сопротивлялись…
— Наручники! — продолжал командовать полковник. — Обыщите их. Ну-с, герр доктор, объяснить подробно, кто мы такие?
Хирург-изувер покорно подставил руки:
— Хотелось бы все же взглянуть на удостоверение.
Если раньше, в конце тридцатых, у него и был небольшой акцент, то сейчас он исчез почти полностью.
— Пожалуйста. Сержант, посвети!
— Министерство государственной безопасности… УССР… — водрузив на нос старорежимное пенсне, прочитал задержанный. — Что ж… как говорится — у всех бывают ошибки.
— Но, но! — Николай Иваныч погрозил пальцем. — Вы насчет ошибок — не очень-то. Сейчас проведете нас на свою базу…
— У вас есть ордер?
— Ах, хотите взглянуть? Пожалуйста… — Полковник вытащил из кармана бумагу и, как почему-то показалось Мише, злорадно хмыкнул. — Кстати, совсем забыл сообщить… Товарищ Сытиков Николай Николаевич вчера отстранен от должности.
Вот тут хирург вздрогнул — проняло наконец!
— Товарищ Сытиков? — переспросил участковый. — Второй секретарь?
— Именно так…
В этот момент у пирса снова заиграли фонарики…
— На мотоботе никого нет, — подбежав, доложил сотрудник.
