сто лет, никакая болезнь его не тронет. Чудовищные пирожки. Мы съели по три штуки.
Сохраняя на губах масляный поцелуй моей подруги, я вернулся домой. Уже называю это домом. А мне ведь завтра следует явиться под ясные очи родной мамочки. Дальше тянуть нельзя, еще объявит в розыск.
Вечер мы провели в ванне. Вдвоем под горячей водой веселее, чем в одиночестве. Заодно и помылись.
– Боренька, так не хочется расставаться. А ведь придется, Боренька. Слушайся мамочку, передай ей привет. Да, не забудь виноград и фрукты.
Где уж тут забудешь. Двадцать килограмм волокли с собой из Крыма. Это не считая кизилового варенья.
Вот я в объятьях любимой мамочки. Оказалось всё не так страшно. Маман согласна мне не надоедать. Вечерние чаепития с кизиловым вареньем не дорогая плата за дневную свободу. Ночью я фиктивно в своей комнате за стальными затворами. А де факто в постели моей любовницы в другом конце города. Попробуем так жить. Надеюсь, получится.
Молодежь во дворе нашего нового дома приняла меня с легким подозрением. Моя маман себя не сумела поставить. Легкий оттенок снобизма уобитателей квартир повышенной комфортности прошел после того как я сводил всю компанию в кафе и накормил пирожными и мороженым. Бутылку легкого вина мы распили с парнями в туалете заведения и остались друг другом довольны.
Первую ночь я провел в своей комнате, проверил, не полезет ли стучаться, общаться, на ночь глядя, моя маман. Нет, не рискнула. Хорошо. Следующую ночь ночую у любовницы.
И вот уже 21 августа. Как быстро летит время, не за горами и старость. Но сначала надо пойти в школу.
Мы с Верой снова на даче. Проверяем уже досконально новое хозяйство. Баня готова к пользованию. Водичка из речки совсем неплоха. Эпоха свиноферм еще впереди, осетры в реке не водятся, но пить воду можно.
– Вера Михайловна, тут такое дело. Мы яички от своих курочек рады вам поставлять. Только вот лиса, говорят, у нас появилась. Боимся как бы чего не вышло.
– И давно у нас лиса появилась? Спрашиваю я соседку.
– Недавно. Мой мальчик её в лесу видел. На участок хотела пролезть бесстыжая.
Я буду не я, если не знаю эту лису. Схожу ка в лес, проверю.
– Боренька, ты осторожнее, вдруг она бешеная, предупреждает Вера.
– И очень даже бешеная, думаю. – Наверняка опять целоваться полезет. А впрочем, возможно, что это не та лиса…
Лиса оказалась та самая.
– Ты что ж Борька меня приглашал, а сам с толстой опять по своему, по участку гуляешь. А в меня, между прочим, местный мальчишка уже камнем бросил. В гробу я видала такие прогулки.
– Это он боится, что ты у его мамаши в курятнике все яйца слопаешь. Слушай, давай устроим налет на курятник.
– Я вообще-то по таким делам не очень.
– Да брось. Я ночью дверь в курятник открою, проверю, нет ли капкана. А ты заходи, поужинаешь.
– Ох, будет мне от мамки.
Ночь в августе уже холодная, но под одеялом у Верки мне даже жарко. Её сегодня завело с особой силой. Тоже чует, что скоро учебный год. Свободного времени станет немного.
Потихоньку выбираюсь из тепла постели. В дачном поселке кто-то орет со страшной силой. Очевидно, мужику не хватило, и он обиделся. Скольжу по дорожкам, вот и вышеупомянутый курятник. Куры спят, куры видят сны: большой и темпераментный петух садится на них со страшной силой и делает им приятно. Капканов в курятнике конечно никаких. Приоткрываю дверь и шепчу.
– Галька. Идите жрать пожалуйста. Стол накрыт.
Белый призрак мелькает в темноте и останавливается у моих ног.
– Проверено, мин нет, шепчу.
Лиса ныряет во тьму курятника.
Ну никакой у куриц нет бдительности. Уже десять минут пионерка Федотова роется в соломе и шуршит, и хрустит чем-то на полу курятника. А они всё спят и спят. Наконец выходит ко мне за порог и облизывают испачканную мордочку.
– И немного там яиц, Боря. Боря, можно я одну курочку съем?
– Ну разве что одну. Осторожно, шум подымется, тут у кого-то из дачников ружье есть.
Шум, конечно, был, но небольшой. Кто-то вскукарекнул, еще кто-то захлопал крыльями. И тишина. И с пухом и перьями на морде вышла она. О женщины, вам имя вероломство, сказал Шекспир. Такая курица была!
Мы расстались с Галочкой на опушке леса. Ей еще до города бежать и бежать. Но в целом погуляла она хорошо, ей понравилось. От мамки конечно ей будет страшный нагоняй. Но авось либо, лисий бог милостив.
– Боря, ты куда выходил? В туалет? Ну ложись рядом, согрею тебя. Холодно как в августе. То ли дело там, в Крыму. Достань мне веточку винограда, что-то захотелось.
– А солененького не хочешь?
– Не сглазь пионер Смирнов. Вот будешь мне алименты платить.
Сладок предутренний сон. Где-то в окрестностях Ленинграда бежит лиса. Бежит и вспоминает ночную охоту.
– Товарищ следователь. Вы предлагаете мне устроить слежку за обычным пионером?
– Ну не совсем он обычный. Но да, проследите связи, знакомства пионера Смирнова. Он проживает теперь, если не ошибаюсь, по новому адресу, вместе с матерью. Незаметно так, чтобы не к чему было придраться.
– Незаконное дело мы будем делать, товарищ следователь. Партия осудила незаконные дела против советских граждан. А мы тут…
– Да ничего ж мы делать то и не будем. Просто временно пронаблюдаем.
– Ну разве что так. Ох, не нравится мне это дело, товарищ следователь. Если бы не мое к вам уважение…
– Ладно. Идите товарищ старший сержант. Выполняйте мою … просьбу…
Я заметил слежку в тот же день. Мужик особо и не маскировался. Шел за мною следом, изображая мирного прохожего. Только походочка у него была милицейская, скованная. Весь в штатском, а в кармане ТТ. Зачем бы спрашивается для слежки за мирным пионером такие ужасы в кармане носить. Что-то не рассчитал товарищ.
Пристроить его под троллейбус? Вариант. Но кто его послал? И зачем. Вот это вопрос. Засвечивать своих друзей мне не хотелось. У меня дело, которое следовало бы провернуть до начала учебного года. Интересно, он весь день за мною будет шляться? Я сходил в кино, посмотрел “Ленин в октябре” и проникся. Я съел мороженое, в одиночестве мороженое было есть неинтересно. В отчаянии я собрался уже посетить Русский музей, но вовремя опомнился.
Этот человек меня
