Помимо боевого подруга, рыцарского звания я удостоил только Умника. Остальным были выданы красочные дипломы сквайров, под аплодисменты толпы зрителей, но Элиля я решил посвятить. Другим это просто не нужно, для них это лишь приключение, а вот насчет него… Есть потенциал у толстяка, надо только вовремя подтолкнуть. Ну, мне несложно.
Также я дал оруженосцу Изуки Сато рекомендательное письмо к рыцарю, который способен преподать ему уроки решительности и поможет разобраться в себе. К даме Мартише Адамс. Я так и не понял, что там у них, но почему бы не создать ребяткам повод углубленно разобраться в ситуации? К тому же это Марти нужно что-то постоянно доказывать миру, а японцу важнее просто быть нужным.
Ну и гадость им обоим сделать хотелось, не без этого.
Изя получил в подарок от Сато шикарный набор накладных усов, заказанный в Японии. Очень благодарил, примерил, походил, гордо подкручивая… а потом улизнул вместе с дневной выручкой, кое-чем из музейного имущества и одной из копий Чаши, которую я пытался наиболее убедительно состарить. Ладно, пусть его, хорошо хоть замок без моего ведома никому не продал.
«Пират», про которого я, честно говоря, забыл, благополучно проработал в море целый месяц, после чего был официально награжден правом отвечать «Аррр!» на любой вопрос эскенландского суда. Это дало неожиданный результат, программист единогласно выдвинут кандидатом в фольксраат от Пиратской партии – еще бы, единственный среди хулиганья настоящий морской волк! Слышал, он планирует написать книгу воспоминаний.
Словно подслушав мои мысли, продавец в киоске выложил на прилавок стопку газет. На обложке в правом углу бледный Шрайбер и анонс: «Я прожил два месяца в замке с упырем! Репортаж чудом избежавшего смерти!»
Вот, заботишься о них, стараешься, а они тебя вампиром все это время считали. Из-за одной маленькой шуточки! Нет, я понимаю, что начальство принято обвинять во всяческих грехах, даже повод им давал, но должны же быть какие-то рамки?! Совести у них нет. А фантазия – есть. Больная!
И Эгельберт тоже – ведь специально туристам всякое рассказывал! Все знал, а мне – ни слова! Ничего, я его пару раз, словно случайно, назвал прилюдно «Игорь». Вот пусть теперь доказывает, что это не его настоящее имя!
Так, газетку что ли почитать? Впереди еще два часа унылого ожидания, а тут вот небольшая книжечка… со знакомым именем… так. «Эскенландские истории», ниже, помельче, «Рассказы стариков», автор – Эгельберт фон Шнитце.
Не удивляясь, я бросил купюру и поскорее раскрыл, пролистывая. Здесь было все – история про мамалыгу, «сказка про девочку и крест» и даже рассуждения о кельтском влиянии в исконно эскенландском мифе о городе Bodhuen. Ну что же, я давно подозревал о том, какими методами создается История. Сам сказал как-то: «Законы – это то, во что мы верим». Наверное, и с историей все так же.
Между прочим, благодарные гравштайнцы, помня, что бояре Могила – из Румынии, ничтоже сумняшеся, полезли в Интернет, на предмет ценимых моими «соотечественниками» сувениров и тщательно изучили всю доступную информацию. Теперь у меня в сумке лежит торжественно преподнесенное трехкилограммовое позолоченное распятие. На цепочке в палец толщиной. А куда деться, пришлось принять и благодарить!
А еще они на боку одной гравштайнской пушки красиво, золотом, выгравировали «Веселая дурочка», как память о том моем вопле при штурме герцогского замка. На второй – «Тихоня Эсси». Ну да, по машине с громкоговорителем стреляли из нее. Все же эски очень романтичный народ.
– Не желаете? Местное угощение, недорого и вкусно! – Рядом стоял молодой пацан с лотком. – Последний день действует старый закон о свободных торговцах, так что распродаю за полцены. Желаете? Берете сразу два – скидка!
На салфетке лежало какое-то тягучее тесто, а сверху изумрудная полоска чего-то вроде мягкого сыра. Прожевав, я кинул монетку за вторую порцию и поинтересовался:
– Это что я съел?
– О, это национальное блюдо эсков – сягдимирль с маммалыхой!
Хвататься за живот было уже поздно. Тем более, чего хвататься-то? Остренькая травяная паста с привкусом рыбы, нежная, на языке тает, правда, пованивает чуть заметно – только кто беляшами из студенческой столовки питался, того запахом не напугать.
– Еще порцию? Соус? Национальный, чесночный!
– Почему она так странно выглядит? Я видел изображения… более традиционные?
– Подумал, что внешний вид стоит чуть-чуть облагородить. К тому же так проще фасовать. Ну и с запахом поработал, правда, хорошо получилось?
Откусив последний кусок, я еще раз вслушался в ощущения. И чего все так боятся? Может, просто забыли, как им это должно быть на вкус? Вытащив из кармана визитницу, протянул парню карточку:
– Замок Гравштайн, управляющий фон Шнитце. Если думаешь заняться производством всерьез, а не с лотка, то обратись к нему, скажешь – барон Могила рекомендует прислушаться.
Следующие пятнадцать минут я лениво тянул минералку, листая забытую кем-то на стуле газету. А потом, позвякивая сережками, цепочками и помахивая вплетенными в волосы лентами, рядом плюхнулся очень знакомый тип, тут же радостно мне улыбнувшийся.
– Александэр! Тоже домой?
– Куда ж еще. Ты тоже?
– Ага. И так уже пропустил занятия… ничего, отболтаюсь!
Аск заразительно потянулся, почесал бровь, снова проткнутую полудюжиной колечек, бесцеремонно вынул у меня из кармана историческую книжку, хмыкнул и вернул обратно.
– Что, читать об истории не нравится? Предпочитаешь ее творить?
– Или попадать в нее!
– Зачем опять боевой прикид нацепил? Будешь утверждать, что снова попался коварным визажисткам?
– Не-а… просто хочу, чтобы меня в школе узнали.
– Понятно.
Мы помолчали. Потом я все-таки спросил:
– Ну и как тебе это?
Уточнять, что именно имею в виду, не стал, да, впрочем, он и так понял:
– Совсем не так, как в семейных архивах. – Минуту помолчав, добавил: – Проще и страшнее, зато как-то по-настоящему. – Еще минута молчания, а потом он ткнул меня в бок кулаком: – И вообще, о чем ты думал – после публичного смешивания крови теперь все считают, что я птенец твоего вампирского клана!
– Кровь мы не мешали, у меня была от раны на ноге, а у тебя – от Эвальда.
– Будто снизу это видно!
– Сам говорил, у тебя типаж очень подходящий. Невинное, но искушенное Зло. Страдай теперь.
– Кстати, одним из последних указов я присвоил тебе личный герб. Вот, посмотри! – И он протянул мне конверт. Я вытащил пергамент, развернул. Пересеченный пополам нормандский щит, нижняя часть – на червленом поле открытая могила с надгробием, верхняя – на лазурном латная перчатка, держащая канделябр. Без всяких там виньеток и ангелочков, просто и брутально. И золотая лента с девизом – «Из тьмы веков!».
