Челноки исчезли из поля зрения меньше чем через две минуты с начала тревоги, но Андрей был почему-то уверен, что они не сбежали. Люди, которые бегут от опасности, не перестраиваются в боевой порядок и не перезаряжают на ходу оружие, проверяя его боеготовность. Сам он же, будучи временно безоружным, больше сейчас задумывался не над этим, а над тем, как бы найти ту старушенцию, у которой был его ключ, от шкафа, где сейчас пылилось и совершенно не использовалось его, только его оружие, ставшее трофеем и уже успевшей пару раз спасти ему жизнь.
К сожалению, старушка об этом не догадывалась, и при первых звуках сирены сбежала, как и все не способные к бою жители, в укрытие, специально оборудованное ля случаев, ели атакующим удастся прорваться через все рубежи обороны и проникнуть на территорию поселения.
Андрею захотелось страшно материться, когда он обнаружил пустой столик, где не было никого и ничего. Только табличка, взятая непонятно откуда, но на которой была не очень объясняющая надпись «перерыв на обед». Со злости схватив ее и разбив об стол, Андрей подбежал к шкафу. С первого же взгляда можно было понять, что его создатели никогда не рассчитывали, что в нем будут хранить боевые стволы, а так же то, что его попытаются взломать. Это был обыкновенный жестяной шкафчик для одежды, с какими-то уже стершимися эмблемами и глупыми надписями, оставленными предыдущими посетителями.
Оставалось просто разбежаться и несколько раз ударить ногой по замку. К его счастью, замок не меняли, только промаслили, чтобы не скрипел и хоть как-то поворачивался. Только вот крепления как были ерундой, так и остались. С треском он вылетел вместе с порядочным куском двери. Вот и его оружие. Он быстро схватил пояс, кобуру и автомат с зачехленным стволом. Сорвав чехол, он забросил автомат за спину и выскочил за дверь.
Было такое условие, при котором в случае нападения на поселения, все, способные держать оружие, должны выйти на его защиту, вне зависимости от того, живут они здесь или просто зашли выпить. Одно из самых главных условий, на которых держалась человеческая взаимовыручка в этих местах. Каждый, способный сражаться, должен помогать тем, кто этого сделать не может. Это важнее, чем любые договора и союзы, заключенные главами городов и поселений. Важнее, чем бесконечные обещания дружбы и памяти. Нельзя сидеть рядом, когда от каждого твоего действия могут зависеть чьи-то жизни. Не каждому дано это понять, но когда ты сам делаешь это, что-то внутри с уверенностью понимаешь, что именно сейчас делаешь правильное дело. Никто никогда этим не сможет попрекнуть и всегда это будет светлым пятном в твоей памяти.
Здесь это уже было обязанностью, необходимостью и средством выживания. Любой мог понять, что если целые линии укреплений не смогут выдержать атаку противника, то ты один вместе только с собственным оружием максимум только сможешь продержаться еще несколько минут. Зато если каждый из посетителей займет свое место в обороне, плотность огня значительно повысится и вероятность прорыва сразу сократится.
Снаружи была паника, но не было столпотворения и хаоса. Дело было страшным, но не неожиданным. С подобными вещами здесь уже сталкивались, это было видно по настороженным, напуганным, но не растерянным лицам. Женщины и дети, а так же все те, кто не мог себя защитить, пробирались к укрытию, в то время как те, кто пожелал остаться за своим порогом, спешно укреплялись. Все мужчины, вооруженные кто чем, сбегались к большому люку на втором уровне. Раньше там, похоже, находился мощный слив, но сейчас лишь грязная и пустая труба, которую перекрыли мощными, сваренными из кусков толстого металла, воротами, открывавшимися с помощью мощного генератора, который сейчас уже работал, мерно журча, как сытый кот. Там уже стоял какой-то человек с непонятными погонами на плечах, который кричал что-то, но его не особенно слушали, лишь изредка кивая головой, когда пробегали мимо. Андрей не нашел ничего лучше, кроме того, как тоже побежать к нему.
– Стоять! – заорал этот мужик, указывая прямо на Андрея, – Кто таков! Откуда!
Андрей затормозил так резко, что в него чуть не врезались два здоровяка в тяжелых меховых куртках. Один смачно выругался, а другой весьма недвусмысленно наступил ему на ногу.
– Меня зовут…
– Плевать как тебя зовут! – заорал тот, но потом так же неожиданно обернулся совершенно в другую сторону, заметив тормозивший среди гражданских отряд вооруженных людей, – Хайзел! Ты и твои люди уже четыре минуты как должны быть в отряде прикрытия! Почему ты еще здесь!
Андрей пожал плечами, и хотел было побежать дальше, но военный даже не глядя в его сторону, выхватил пистолет, ткнув им в сторону Андрея. Ему так и осталось, что стоять, в нерешительности глядя на направленный в него ствол.
– Оружие! – потребовал военный, снова взглянув на него, – Показать оружие!
Андрей снял с плеча свой автомат и показал военному. Тот посмотрел на автомат, немного приоткрыв глаза от удивления. Выходило так, что у него было достаточно мощное оружие, способное защитить людей. Военный тут же показал на слив.
– Давай парень, внешний рубеж. Держись крепче! – велел он. Андрей нервно кивнул головой и побежал дальше.
Тоннель был чистым, только в шахматном порядке каждые десять метров была стена в половину трубы, от пола до потолка, из мешков со всяким мусором, с несколькими узкими бойницами. Перед ним бежали несколько человек, нервно прислушиваясь к затухающему эху сирены, долетавшему из главного зала и летавшего между стен. Один из них обернулся и заметил Андрея.
– Ты куда? – спросил он, тормозя.
– Внешний рубеж, – сказал Андрей, переводя дыхание, – Далеко отсюда?
– У нас подкрепление! – с приятным удивлением воскликнул мужик, – А с чего тебя отправили? Ладно, потом расскажешь, держись рядом и не отставай.
Метров через двести они достигли разветвления труб, которое было сильно укреплено. Здесь сходились семь труб, три обрушены, перекрытые многотонными завалами, но остальные четыре не выглядели заброшенными. Сам небольшой зал, организованный их слиянием, представлял одну систему укреплений, все стволы которого были направлены на тоннель, помеченный красным. Оттуда тоже бежали женщины и дети. Некоторые еле шли, другие бежали сломя голову, и почти все провожали взглядом рысью бегущих бойцов, посланных затыкать возникшую дыру.
Что бы ни атаковало поселок, это лезло снаружи, потому что командир отряда повел своих людей наверх. Сначала они еще лезли по каким-то подземным сооружениям, больше укрепленным для обороны, но кое-где были и двери явно не военного значения. Похоже, поселок постепенно рос, вылезая из узких рамок главного помещения, заполняя все свободные комнаты. Только теперь их жителям приходилось бросать все и бежать, чтобы спастись. В одном месте им повстречался сильно укрепленный пост, где спешно расчехляли раструбы огнеметов, направленные на обгорелый коридор с засыпанными по сторонам проемами. Командир перемолвился парой слов с начальником поста, а потом повел людей дальше, через коридор. Там вышли в небольшую развилку, с единственной целой дверь. К ней, как Андрей углядел, шли несколько проводов. Наверное, сигнализация, чтобы предупредить тех огнеметчиков. Отряд перестроился, когда командир распахнул дверь, но там никого не оказалось, только очередной коридор с низким потолком и остатками проводов на стенах. Никакого света в нем не было, кроме фонариков солдат.
