Это известие не принесло мне особого удовольствия, как же, я стремлюсь к дворянству, а меня принимают за бандита.
Хотя видел я некоторых дворян, если бы не шпага, вылитые они.
Сориус и посвятил меня в реалии местной тюремной жизни.
Люди в этой темнице надолго не задерживаются, месяц, реже два.
Хотя имеется один дед, что пребывает здесь почти год, что само по себе очень удивительно. Вероятней всего, о нем просто забыли, а сам он не спешит о себе напоминать, потому что идти ему некуда, здесь же и стол и кров.
Такое бывает, и не только здесь.
Имперское правосудие достаточно скоро на расправу. И наказаний у него хватает. Тут и рудники, и каторга, кто бы мне объяснил, в чем у них различие. Естественно веревка на глазах у зевак, как самое радикальное средство для борьбы с преступностью.
Ну и телесные наказания, совсем уж за мелкие прегрешения.
Я же попал сюда по подозрению в дрегерстве. То есть меня приняли за того самого Дрегера. Вот только объяснить в ближайшие три дня, что произошла ошибка, мне не удастся.
Поскольку в городе ярмарка посвященная празднику. Праздник государственный и на него отведено целых три дня.
Когда-то в этот день на престол вступил первый из Крондейлов, предок правящей сейчас династии. Так что сиди и не дергайся, в таком смысле, но несколько другими словами объяснил мне мое положение Сориус.
Получается, что я попал. Попал на ближайшие три дня. Потом, я очень на это надеюсь, все выяснится. В конце-то концов, не захотят же они мне пришить чужое дело, да еще такое серьезное, от которого попахивает прочной веревкой с надежной петлей.
А вообще это произвол какой-то, хватать на улице добропорядочных граждан, очень больно бить их в печень и отправлять в кутузку, на неопределенный срок.
Так, с этим все ясно. Следующий вопрос.
Вот этот Горген, что он за птица, кроме того что бык?
Сразу же выяснилось, что к городскому криминалитету Горген не имеет никакого отношения, но слухи о нем ходят самые страшные. Но то, что руки у него по локоть в крови, этот факт даже не обсуждается. Самое главное, что не чтит он местных авторитетов, одним словом отморозок. Может быть, и есть кто за ним, но только не в воровской общине Кергента.
Здесь объявился пару недель назад, собрал вокруг себя несколько таких же, как и он беспредельщиков, и теперь делает то, что считает нужным.
И с этим все ясно.
А вопросов то у меня больше и нет. Распорядок дня глупо узнавать, кроме трехразового питания ни каких других событий не происходит. Занимайся, чем хочешь и жди, пока решат твою судьбу.
На работу отсюда никого не водят, да и какая может быть работа. Есть в этом подвале и еще парочка подобных помещений, там примерно такая же картина, как и здесь.
Вообще-то это здание совсем недавно городской страже перешло, и пары лет с той поры не минуло. Раньше здесь городской арсенал находился.
Теперь становится понятным, почему высокие потолки, для тюремных камер их бы такими делать не стали.
Здесь даже стуимы оказались, целых два или две, не знаю, как будет правильно. На местном жаргоне так называют… понятно кого.
Словом, все как у людей далекого будущего. Вот только порядки тут насквозь неправильные, беспредел какой-то. Ничего, переживу, недолго мне здесь чалиться.
При этих мыслях я даже улыбнулся. Местной феней нужно овладевать, благо возможность появилась, а не родной пользоваться.
Вот только сложилось все по-иному.
Время было к обеду, и я уже тщательно отмыл миску, найденную мне деятельным Суриусом, с помощью лоскута от своей рубахи, когда меня позвали. Позвали к Горгену.
Сейчас смотрящий по хате определит мое место в табеле о рангах, словом, произойдет то, о чем я не раз слышал или читал, пусть и в своем мире. На многое я не претендую, проживу, сколько здесь получится, мужиком, и дел всего.
Горген сидел на куче соломы не менее грязной, чем он сам, но вид имел самый царственный. В смысле выражения лица. Присесть мне не предложили, да я и не настаивал, что за удовольствие, сидеть на грязном полу, пусть и в компании такого значимого человека.
Справа от него расположился крепыш, со шрамом, делавшим его лицо еще более страшным, чем оно было от природы. А она, надо сказать, в этом смысле не поскупилась.
Слева находился тот, кому понравилась моя рубаха. Сам Горген подкреплялся перед обедом окороком, и, пока не закончил обгладывать кость, не обращал на меня никакого внимания. Я же стоял и ждал.
Сытно отрыгнув, он заметил — ты не Дрегер.
Я поднял руки с открытыми ладонями. Самый миролюбивый жест из всех, что можно применить в таких или подобных случаях:
— Я даже никогда его не видел. -
Нет, ну до чего же он здоров. Если бы я не видел до этого Броя, то посчитал бы Горгена самым большим человеком, когда-либо виденным мною. А так, хоть и почетное, но все же второе место.
— Ты должен мне деньги — вновь подал свой голос серебряный медалист.
— У меня нет денег, и взять мне их неоткуда — и я снова поднял обе руки.
— Ты должен был спросить сколько именно. -
Нет, это явный беспредел. Ты меня еще на счетчик поставь. У меня действительно нет ни медного гроша, все что были, остались в поясе. Хотя это вряд ли. То, что они там остались.
— У меня нет денег и взять мне их неоткуда — еще мягче повторил я.
— Разве это мои проблемы? — голос у него звучал уже угрожающе. Вероятно, он хотел добиться того, чтобы я все же спросил у него, сколько ему должен. Дурацкая ситуация. Если я признаю свой долг, то мне придется его отдавать. Ну и какого черта, спрашивается, я должен это делать?
Следующая моя фраза снова не блеснула новизной.
— У меня нет денег и взять мне их неоткуда. -
— Ты должен мне два серебряных ала. Срок до завтра. Подойдешь утром и отдашь свой долг. Все, свободен — и Горген отвернулся от меня, давая понять, что аудиенция окончена.
Когда я пошел назад, то услышал за спиной голос длинноносого, сидевшего слева от Горгена:
— Ты забыл снять рубашку. -
В следующей жизни, не оборачиваясь подумал я, продолжая идти к своему месту.
Вот же ситуация и что мне теперь делать?
А делать ты должен то, к чему готовился с того самого момента, когда впервые встретился с Горгеном взглядом. И от этого никуда не денешься, Артуа.
Сориус встретил меня сочувствием. Не так уж оно и велико, это помещение бывшего склада. Когда мы разговаривали с Горгеном, гул от разговоров, постоянно висящий в нем, стих как по волшебству. Так что все слышали наш разговор до последнего слова.
— Сориус, ты сможешь мне найти сахару? — обратился я к нему.
