Мантра тысячи смертей - Алекс Кин

Красный песок забивается в ноздри, мешая дышать. Она пытается подняться, но тело отказывается двигаться. К этому бою невозможно было подготовиться, как ни старайся. Очередная ловушка, хитрый обман. Она потеряла бдительность, может быть даже слишком расслабилась и теперь вынуждена платить за свой просчет.

Удара она не чувствует, просто тело, ее тело, лежащее на песке, поднимается в воздух и отлетает в сторону. Доносится знакомый рев толпы. Зрители жаждут крови: так всегда бывает, когда она выходит на арену. Но в этот раз всё немного по-другому. Кроме яростных криков и пожеланий ее гибели есть и другие. Своими боями она начала завоевывать их почтение. Особенно тем, последним боем. Девушка улыбается. Она не должна была зайти так далеко — если выиграет сейчас, власть распорядителя арены вновь пошатнется. Ей удалось пройти почти половину пути, а дальше ждет самая сложная часть. Она не собирается сдаваться, но что если она просто не сможет победить?

Ее тело встречает твердый и колкий, противный и мерзкий, ненавистный красный песок. Она проклинает его из-за обрывков воспоминаний, не оставляющих ее в покое, не в силах отказаться от прошлого, которое у нее отняли. Пытается вспоминать о тех днях, когда мир вокруг был другим, хотя все это уже не имеет значения, как и ее прошлая жизнь. Есть только сегодняшний бой и будущее, которого она страстно желает, и которое с каждой секундой ускользает все дальше.

— Перестань уже ныть, так ты не победишь, — знакомый голос возникает среди ее собственных мыслей. Яркой, настойчивой вспышкой пролетает в сознании, заставляя обратить на себя внимание. Она улыбается, чувствуя, как с уголков губ слетают песчинки.

Очень хочется дышать, но легкие отказываются выполнять ее просьбу. Губы разбиты и почти не двигаются, а ноздри бесполезно раздуваются, не захватывая необходимое количество кислорода. Фиолетовый свет тянется к ней, заключая в объятия. Это предзнаменование — скоро очередная атака захватит ее тело, ломая и отбрасывая. Сегодняшний противник сильнее всех, с кем ей приходилось сражаться. Она не сможет победить, просто не видит возможности. Любой сценарий в ее голове заканчивается гибелью. Нулевой шанс.

— Если только ты не придумаешь что-то новенькое, — этот голос всегда вызывает улыбку, она просто ничего не может с этим поделать.

Придумать что-то. Легче сказать, чем выполнить. Она уже не тот новичок, что впервые ступил на красный песок арены. И даже тогда выиграть ей помогла лишь случайность. В этом бою случайностей не будет.

— Гильотина, — слышит она название страшной техники. Не стоило попадать под нее первый раз, тогда шанс повернуть бой в свою пользу был бы более реальным. Теперь ей остается просто лежать, не поднимаясь и не пытаясь увернуться.

Фиолетовое свечение окутывает все тело. Принимать смерть лежа — плохая перспектива. Она так долго сражалась не для того, чтобы ее запомнили слабаком, не способным достойно встретить свой финал.

— Нужно подняться, — она переворачивается на живот и упирается руками. Силы нет ни в плечах, ни в локтях. Девушка утыкается лбом в песок и яростно кричит, раскидывая остатками воздуха в легких песчинки под собой. — Почему сейчас? Мне просто нужно подняться, слышишь!

— Я слышу тебя, но до сих пор не могу понять, почему ты просто не используешь мою силу, — насмешка никуда не уходит, но теперь, вместо улыбки, она вызывает только ярость.

— Да потому что твоя сила бесполезна! Мне нужно контролировать собственное поломанное тело, а не… — знакомая фиолетовая вспышка дергается перед глазами. Девушка с трудом наклоняет голову и видит свечение, окутывающее руку. — Хм.

В сознании слышится веселый, приветливый хохот. Она закрывает глаза и концентрируется. Так использовать свою технику она еще не пробовала. Перед мысленным взором раскрывается поле битвы. Ее оппонент имеет 100 % шанс на победу. Вот он уже совсем рядом, замирает, готовый нанести финальный удар. Девушка взывает к силам и приказывает им измениться, перестроиться, трансформироваться в новую технику.

Цифры, указывающее вероятность ее победы в этом бою, мигают, дергаются и выдают новое значение: 75 %. Девушка улыбается.

Вокруг было очень темно, но ей удавалось кое-как двигаться. Наощупь, не думая, не разбираясь. Просто двигаться вперед, потому что так ей сказали делать. Она послушная, не задает лишних вопросов, никогда не переспрашивает. Совсем недавно научилась говорить, а уже такая смышленая. Они всегда здесь играли, в этом темном коридоре, спрятанном за шкафом в ее комнате. По этому коридору было легко попасть почти в любую комнату замка, нужно было только точно знать, куда идешь.

Коридор был недостаточно высокий и слишком узкий, поэтому женщина, ползущая следом, двигалась намного медленнее, все же нагоняя девочку, которая время от времени останавливалась, хватаясь за голову и пугаясь громких, резких звуков.

— Еще немного, Аша, прошу тебя, — говорила женщина, аккуратно касаясь спины и подталкивая ее вперед. Маленькие ножки семенили по темному коридору. Она точно знала, куда идет.

В просторном зале горело достаточно свечей, девочка выбралась из-за массивного шкафа и тут же побежала вперед, увидев отца. Он развернулся на звук маленьких частых шажков, подхватил дочь и поднял вверх, прижимая к себе, сжимая огромными руками, способными гнуть стальные прутья и раскалывать камни. Он прижимал ее, стараясь защитить, уберечь, спасти. Для него она была главным сокровищем во всем мире.

— Здесь небезопасно, нам нужно бежать, — быстро проговорила женщина, касаясь плеча ее отца. Тот продолжал сжимать дочку, не собираясь так просто отпускать. Наконец благоразумие взяло верх и он аккуратно поставил девочку на пол.

— Кто-то предал нас, — с тихой злобой проговорил мужчина.

— Это мог быть кто угодно, у тебя слишком много врагов, — устало ответила женщина, пожав плечами.

— Но не таких, — отец взмахнул рукой, яростно указывая на массивные двери, из-за которых слышались звуки ожесточенного сражения.

— Когда-нибудь это должно было случиться, — женщина печально улыбнулась, дотрагиваясь до его щеки. — Ты взлетел слишком высоко, они не могли не заметить.

— Раджни у них, — зубы отца скрипнули, а в черных глазах сверкнули огни первозданной ярости.

— Значит, ее уже не спасти, — женщина отступила, печально отводя взгляд в сторону. Девочка заметила тонкие струйки слез, бегущие по ее невероятно красивому лицу.

— Как я рад вас видеть, господин! — из тайного лаза показался загорелый, коренастый мужчина, что держал в руках заплаканного мальчика. Он был одного возраста с девочкой, только намного менее смышленый и часто плакал.

— Они забрали Раджни, — сказал отец