— Чего надо? — огрызнулся тот.
— Так даже лучше, — смерил Стас великана взглядом. — Нужно произвести впечатление на одного товарища. Справишься?
— Чего делать-то?
— Просто зайди в соседнюю комнату и… ну, не знаю, сделай вид, будто что-то ищешь, а потом выйди.
— Всё? — посмотрел Сатурн на капитана.
— Выполняй.
— Нам нужно письмо от Дикого с автографом, — продолжил Стас, когда широкая спина великана исчезла за дверью. — На Валин язык полагаться не стоит. Начнёт мямлить, запинаться, и пиши «пропало». Кол, сможешь организовать?
— Понадобится медик, — ответил тот без доли иронии.
— Зачем? — нахмурился капитан.
— Чтобы приводить пациента в сознание.
— А без садизма никак?
— Сам попробуй. Может быть, случится чудо, и Дикой поддастся на уговоры.
— Ладно, убедил. Дьяченко!
— Вызывали? — в дверях появился заспанный и не по форме одетый сержант.
— Да. Сон временно отменяется. Нужна твоя помощь в допросе. Проследишь, чтобы задержанный не отрубался. А теперь марш наверх.
— Есть. Только сумку захвачу.
— А я пойду Валю проведать, — направился Стас к выходу. — Что-то там подозрительно тихо.
— Обожди, — остановил его капитан. — Дай нашему гостю время на размышление. Присаживайся. Куришь?
— Нет.
— А я закурю, — Репин достал кисет, ловко скрутил папиросу и, сунув её в рот, чиркнул зажигалкой. — Вот дурное дело, да и накладное, а бросить не могу. Ты сам-то откуда?
— Из Владимира.
— Не бывал. Большой город?
— Тысяч тридцать, или меньше.
— Нда, — причмокнул капитан, раскурив самокрутку. — А ведь когда-то числился областным центром, полмиллиона человек проживало. Хотя, Владимиру ещё повезло. Большинство ему подобных городов просто исчезли. Тридцать минут войны, и страна с многовековой историей перестала существовать. Но ничего, это дело поправимое. Главное что люди уцелели, а государственность мы восстановим. Обязательно восстановим.
Стас взглянул на Репина и усмехнулся.
— Что? — правая бровь капитана вопросительно поднялась. — Не веришь?
— С трудом.
— А зря. Народ созрел. Давно. Только вот идти ему не за кем было. Кругом царьки, уцепятся за власть в городишках и сидят. Грицук тот же — сколько лет он Муромом рулит? Больше тридцати! И что он успел сделать? Стену построил да войну развязал с Навашино. А за что воевали? За железнодорожное имущество. Отобьют цех-другой, станки вывезут и дальше. Как хомяки, всё к себе в нору. А что мешало ему тогда в два, в три раза больше народу под ружьё поставить, да и прибрать всё на корню вместе с городом, с заводами, с судоверфью? Но нет, слишком крупно для Грицука оказалось. Лишние хлопоты. Таким царькам вполне раздольно на своём пяточке, о большем и не мечтают. Но теперь всё изменится. Муром — только начало. Скоро под стяги Легиона встанут десятки, сотни тысяч, и нас будет уже не остановить.
— А кто не встанет, с ними как?
— Найдутся и такие, — кивнул капитан. — Но они просуществуют не долго. Работа на рудниках и лесозаготовке не оставляет много времени для вольномыслия.
— Единство через террор?
— Разумеется. Становление государств не бывает бескровным. Только массовые расстрелы спасут Родину. Знаешь, кто это сказал?
— Кто?
— Владимир Ульянов, известный так же как Ленин — идеолог, вдохновитель и организатор революции тысяча девятьсот семнадцатого года, которая повернула всю российскую историю в иное русло. Там дело тоже было на исходе мировой войны, Первой мировой. А потом началась война гражданская. У нас промежуток, конечно, побольше, но очерёдность та же. Думаю, что и результат получим сопоставимый. А вообще…
Вопль боли, приглушённый перекрытиями, донёсся с верхнего этажа, нарушив мысль капитана.
— Чёрт побери. Что там происходит?
— Похоже, у Дьяченко сегодня будет много работы, — улыбнулся Стас.
— Да, — хмыкнул в ответ Репин. — Ну, так я к чему разговор-то веду — присоединиться к нам не желаешь?
— К Легиону? А разве у вас личный состав не…?
— Вижу, Сатурн много чего рассказал.
— Он не виноват. Когда-нибудь научится врать. Так что, теперь и со стороны берёте?
— Давно берём. А в ближайшем будущем и вовсе планируем массово зачислять. Сейчас в наших рядах около сотни бывших наёмников.
— Наёмники бывшими не бывают.
— Ошибаешься. Раньше я так же считал. Но эти люди стали частью Легиона. Они приняли наши идеи и встали с нами на один путь. Сегодня этот путь единственно верный. Я не прошу давать ответ немедленно. Ты подумай. Полное довольствие, никаких скитаний в поисках заработка, всегда есть крыша над головой и поддержка за спиной. Кроме того, наши бойцы могут рассчитывать на долю трофеев. Так что и в деньгах не проиграешь.
— Хм, а я думал, у вас только идейных набирают.
— Правоту идей иногда нужно подкреплять золотом, — усмехнулся капитан.
По коридору со стороны лестницы застучали приближающиеся шаги.
— Готово, — Коллекционер в сопровождении неуверенно ступающего Дьяченко перешагнул порог и вручил Репину бумагу. — Целых две строчки накалякал. Признаюсь — добиться этого было не просто, но приятно.
Репин взял письмо и зачитал:
— Вас понял. Посты усилим. Бдительность среди населения повысим. На данный момент происшествий в районе не зафиксировано. Число. Подпись.
— Годится? — спросил охотник.
— Вроде неплохо, — кивнул капитан и, нахмурившись, перевёл взгляд на стоящего у двери медика. — Сержант, что у тебя с формой? Чем куртка изгваздана?
Дьяченко склонил голову, пытаясь рассмотреть предмет командирского недовольства.
— Сблеванул малость, — пояснил Коллекционер. — Ничего страшного.
— Разрешите взглянуть, — протянул Стас руку к листку бумаги.
— Держи, — отдал письмо Репин. — Что-то не так?
— Хочу Вале автограф продемонстрировать. Он его по-другому описывал, не похоже на этот.
— Вряд ли Дикой сейчас хитрить станет, — поделился мнением охотник.
— Я бы не стал, — поддержал его сержант.
— Вот и убедимся.
Зайдя в комнату к Бережному, новоявленного почерковеда Стас не обнаружил. Койка была пуста, по синему одеялу расползлось круглое тёмное пятно.
— Валя, — позвал он, заглядывая под кровати.
— Станислав?! — откликнулся возбуждённый дрожащий голос.
Бережной сидел через три ряда от места последней дислокации, прячась за прикроватной тумбочкой. Приняв позу зародыша, он обхватил колени руками и, судя по красному пятну, упёрся в них лбом. Боль в бедре Валентина уже не тревожила, страх заглушил её полностью.
