И только Джас был одним из немногих, кто реально успел просчитать всю ситуацию в целом. И он тревожно надеялся, что Вайон не прикажет спускаться.
Вот только сам Вайон не мог позволить себе роскоши в виде спокойной совести и заткнувшегося чувства долга перед Лазурным Престолом. Исходя из услышанного, он просто не имел права пройти теперь мимо. Его обязанность, как гражданина, как того, в кого поверил Лоатт-Лэ, была в том, чтобы спуститься и принести данные.
— Вайон, не стоит этого делать, — попросил Джас, четко поняв полиморфа по настроению. — Мы не спасатели.
— Мы обязаны хотя бы понять, что случилось, — взялся настаивать Вайон.
— Они разбились, живых мы вряд ли там найдем. Да и что нам тогда с ними делать.
— Дело не в живых, а в том, чтобы отправить информацию о крушении на Торию. Узнать, почему они упали.
— Может, за ними уже вылетели свои. Это не наше дело, — развел руками Джас.
Найк позволил себе вклиниться в разговор и вбросил значимое уточнение:
— Я тут расшифровал сигнал… Корабль упал на планету около девяноста двух лет назад…
— Тем более! — воскликнул Джас. — За ними могли уже давно явиться.
— Нет, — Вайон покачал головой. — Если данные с потерпевшего корабля снимаются, то группа спасения выключает сигнал бедствия. Или ставит пометку об опасной зоне, куда запрещается пролетать. Ничего этого нет, о корабле не знают. Их потеряли.
Показалось, или часть народу мысленно передернуло от услышанного. Поняли, осознали? Прониклись?
— Тогда просто отправим на Торию координаты этого места при следующем выходе на связь. Они сами прилетят, — проворчал Джас. — Девяносто лет лежали, полежат еще двадцать.
Вайон понимал, что в словах главного программиста и хакера «Искателя» есть здравый смысл. Другое дело, как он, командир построенного торийцами корабля, будет потом смотреть в глаза очередному королю, когда скажет, что они не спустились на планету за данными потому что половина экипажа просто зассала, а у второй взыграл расизм.
И это при том, что у них нет проблем с высадкой, нет потребности в питании и кислороде, и нет критических условий, запрещающих спуск на планету.
Великолепно!
— У нас сломан передатчик, Джас, — напомнил Вайон, мысленно выругавшись, и пойдя по иному пути убеждения. — Барахлит прыжковый двигатель. Нам нужны микросхемы, энергоячейки и комплектующие. У нас внизу лежит уже никому не нужный хлам, который можно разобрать на запчасти. Детали скорее всего подойдут — они того же поколения, что и наш «Искатель». Неужели ты даже не попробуешь?
Джаспер сумрачно уперся ладонями на инфорамционную панель и уставился на командира. Знал, что Вайон высказался об этом намеренно, но не видел мысленной торжествующей ухмылки командира.
Остальные предпочли пока не вмешиваться. Бестолково утаивая свое личное мнение.
— Вот ты мне щас на жлобство давишь, да? — проворчал программист.
Вайон скрестил манипуляторы на груди.
— Я не верю, что ты хочешь двадцать лет бездельничать, пока мы будем лететь к ближайшей звездной системе. Где вероятно, может быть, мы найдем ресурсы для починки.
— За запчастями имеет смысл спуститься, Вайон прав, — скромно подала голос Крима.
Вроде и высказалась, наконец, радоваться надо. Но с каким позорным смыслом.
Вайон держался, чтобы не показывать своего отношения и не хлопнуть ладонью по лицу. Это просто никто из экипажа не успел представить себя на месте тех разбившихся. И представить ситуацию, в которой Они бы убились просто так, а случайно пролетающий корабль мечтал бы забыть про них побыстрее. Или сделать вид, что никого не заметили. Из страха и природной пофигистичности. Ведь они же «не спасатели». Хотя им, как разбившимся было бы уже всё равно. Узнают про них, или не узнают. Будут дома сожалеть или забудут. Это живому страшно представить, что про него забудут, а мертвому похер. Тела точно никому не нужны.
Но нужна память. Потому что личность существует, пока о ней помнят. Или пока она о себе помнит. Нет ничего хуже полного забвения и полного стирания информации у окружающих о личности. Это и есть настоящая гибель. Не смерть телесной оболочки. Они, став полиморфами, должны понимать такие очевидные вещи. Особенно хорошо должны чувствовать это, являясь, по сути, носителями памяти о себе-людях. Набором электросигналов в металлической оболочке, работающих по принципу личности.
Они словно не воспринимают этого… Живут как прежде, оставшись равнодушными людьми без Человечности.
А ведь «человечность», это…
— Предлагаю не сажать «Искатель», а отправить группу разведки шаттлом, — игнорируя все разборки, вклинился мрачный Пирт. Пилот деловито отлип от голограммы и закинул от себя просчитанные данные. Около планеты тут же красочно вспыхнул кольцевой маршрут и будущий путь для посадки. — Я подлечу к планете на безопасное расстояние и выведу «Искатель» на орбиту. Потом дистанционно спущу вас шаттлом. Гравитация и условия уже просчитаны. Сложностей не возникнет. На всю возню от момента торможения до спуска уйдет девятнадцать часов. Если не жевать сопли и смазку. Внизу копайтесь сколько влезет. Подниму по первому писку. Если, конечно, пойдете.
— Мы пойдем, — поставил решительную точку Вайон, не дав Джасу и миллисекунды для ответа.
Слово командира — закон. Хоть это все до сих пор принимали беспрекословно.
— Я бы хотела спуститься. Перебрать необходимые запчасти, — по-ученически подняла манипулятор Крима.
— Кто-то из вас с Джасом должен остаться на борту за старшего инженера, — остановил ее порыв Вайон. — Однако, чинить прыжковый двигатель придется ему. И ему лучше знать, что надо взять.
Стащить… Поправил себя мысленно Вайон. Нужно быть честнее.
— Ладно, — с тоской согласилась Крима. Вот где она была раньше, когда могла сказать, что ей просто хочется спуститься? Хотя с такой жаждой приключений ей лучше сидеть на борту.
— Пойдет Джаспер и с ним двое бойцов, — Вайон кивнул старшим безопасникам, те послушно согласились. — Ханк, разрешаю спуститься в сопровождении одного и взять пробы с поверхности, если нужно.
— Нужно! — тут же подскочил от готовности химик.
— Снимать информацию с черного ящика пойду я сам, — тем же не терпящим противоречия тоном сказал Вайон. — Из нас всех это еще могут сделать Найк и Пирт, но они нужны здесь.
— Я пойду с тобой, — впервые за время обсуждения подал голос Марин. — В качестве сопровождения.
Не хотелось признаваться в собственном страхе или беспомощности, но Вайон был рад такому предложению. Одному блуждать по руинам чужого корабля не хотелось, но большая часть безопасников могли сильно давить на нервы своей неприязнью к «желтолицым». Это неуместно. А попытался бы увязаться следом тот же Рэтхэм, Вайон не думая оставил бы его на «Искателе». Только нравоучительных советов ему не хватало.
А вот присутствие Марина — это было очень кстати. Он и прикроет как надо, и не станет мешать. Все-таки за годы друг к другу они притерлись и научились командной работе.
— Годится, — кивнул Вайон. — Семеро — это хорошо.
— Я пойду, — вдруг некстати всплыл Рэтхэм. Командир честно не дрогнул. — Помогу Ханку собрать пробы.
И вот что ему не сидится?
— Я не хочу перегружать шаттл. Полезный вес нам пригодится для запчастей. А так мне придется отправить с тобой еще одного бойца, — ответил Вайон.
— Да не буду я высовываться из шаттла, а то ты не знаешь, — махнул манипулятором Рэтхэм. — Только проверю территорию на микрофлору и всё. Вдруг что-то новое найдется.
Это и напрягает. Непонятная мотивация, непонятные планы, непонятные дела. Увлеченность дока вирусологией раскрылась по-настоящему только во время полета, и как усмирить его исследовательский интерес Вайон не знал. Доводы не помогали. Опасения тоже. У Рэтхэма в лаборатории все было безупречно и безопасно. Хотя одна его пробирка может устроить на жилой планете эпидемию мирового масштаба. И вот зачем оно ему? Блажь и интерес или что-то посерьезнее?
