– А почему в глаза не смотришь? – спросил Роман. – Разве тебе есть, что скрывать от своего царя? Добропорядочные женщины из крестьянского сословия так не поступают… Сурен, надо обыскать дом. Всех живых во двор.
Наместник сделал жест, и Славян с Фомой кинулись исполнять приказ, сам же Геворкян вошел в курятник. Глаза женщины бегали, она явно нервничала. Из сарая выскочили две возмущенно квохчущие курицы, потом появился Сурен с матерчатым полуметровым мешочком.
– Под наседками нашел, – сказал наместник.
– Что там? – задал вопрос правитель, и так как женщина молчала, Роман засунул руку в мешок.
В это время из дома вышел Славян, который нес на руках улыбающегося полуторагодовалого малыша, а за ним русобородый великан тащил за шкирку пацаненка лет восьми-девяти, который отчаянно брыкался и пытался укусить руку ломакинца.
– Ага, у нас здесь дурман-трава. Кури, не хочу, – произнес царь. – Ты знаешь, красавица, что за это можно лишиться головы?
Женщина молчала.
– Что ж, – погладил бородку Роман. – Спрашиваю последний раз, где твой муж?
Хозяйка не отвечала.
– Хорошо, – царь взял малыша из рук Славяна. – А что это у нас с глазками? Да, я так и думал, он мутант. Послушай меня, крестьянка, я ведь действую только в рамках закона, а закон суров к детям с отклонениями. Твое чадо, конечно, не от полноправного гражданина, и обязательная смерть на него не распространяется. Но у меня есть все полномочия признать его мутацию опасной для общественного порядка и немедленно привести приговор в исполнение.
– Дада, – сказал улыбающийся малыш и схватил правителя за нос.
Роману стало смешно, он зажмурился, мотнув головой. Нельзя превращать трагедию в фарс. Подняв маленькое тельце над головой, он с силой тряхнул его. Мальчик от неожиданности заплакал.
– Я могу признать его опасным, – в глазах царя теперь была беспощадность, а голос был ровным, но жестким. – Прямо сейчас же сломать ему шею.
Мальчик рыдал, протягивая ручонки, но Роман только крепче сжал пальцы. Вопрос о слезинке замученного ребенка он решил для себя давным-давно, еще в ранней молодости, еще до Великого Коллапса.
– Нет! – воскликнула женщина, теребя фартук и кусая губы. – Не надо, пожалуйста…
– Где твой муж?
– Я здесь, – донесся откуда-то из-за кустов дрожащий голос. – Не трогайте Лешку!
Перед Романом предстал худой, жилистый, очень высокий мужчина, заросший по глаза сивой бородой с проплешинами. Сурен кинулся было обыскивать новое действующее лицо, но царь махнул рукой – не суетись. При этом правитель внутренне содрогнулся, подумав, что если бы мужик представлял опасность, то у него была сотня возможностей для нападения: один меткий выстрел из кустов – и не было бы царя Романа, единственной надежды Лакедемона на светлое будущее… Нет, конечно, за огнестрелом тщательно следили, но получить в грудь арбалетный болт на таком расстоянии – тоже удовольствие ниже среднего… Да, умному человеку понятно, что Сурен не оставил бы такую выходку безнаказанной, но много ли нынче на свете умных?
Однако все хорошо, что хорошо кончается, и правитель, отбросив ненужные эмоции, уже выстраивал планы о том, как сделает старостой этого неглупого, судя по всему, крестьянина вместо ставленника-шизофреника, а чтобы обеспечить себе его личную преданность, заберет, пожалуй, в Лакедемон шустрого пацаненка, старшего сына. Заодно у Гогиного чада появится приятель и помощник… Или даже так: старшего в Лакедемон, а младшего с матерью пока в Ломакин.
– Так ты Женька Долговяз?
– Да, – ответил крестьянин, потупившись.
– Ну, не надо плакать, – обратился к мальчику царь, неуклюже попытавшись утешить зашедшегося в истерике ребенка. – Папка твой нашелся, теперь все будет хорошо.
Однако малыш с залитыми слезами покрасневшими щечками не желал успокаиваться. Тогда правитель поставил его на ножки и легонько хлопнул по попке:
– Давай, беги к мамке.
* * *
Смеркалось. Как обычно в это время суток царь зажег пять свечей. Антон со своей маленькой армией не вернулся из похода и не прислал никого, чтобы подготовить встречу победоносному войску. Видимо, все пошло не так гладко, как предполагалось. Впрочем, завтра к вечеру отряд, конечно, уже будет в Лакедемоне.
У Романа теплилась слабая надежда, что особо ценной добычи в городе не отыщется, а пять-шесть воинов (на большее число рассчитывать не приходилось) окажутся убиты в сражениях с дикарями, и вот тогда победа Антона будет весьма спорной. Погибший полноправный гражданин – это вам не раб и не крестьянин, и уж тем более не какой-нибудь там дикарь. Жизнь полноправного гражданина слишком дорога, и растрата этого бесценного материала на сомнительные военные кампании недопустима, особенно когда существованию Политии никто и ничто не угрожает. Да, в глазах свободных и полноправных граждан можно выставить такие потери как тяжкое преступление. А потом бросить толпе дело, подкрепленное свидетелями из Беглицы, о контрабанде наркотиков, в котором по самые уши увяз наследник царя, и – бой выигран!
К сожалению, имелось одно досадное обстоятельство: соправитель Антон так просто не сдастся. И если вдруг он окажется в меньшинстве, то может пойти на обострение ситуации. Каким бы плачевным ни было положение дел, гвардейцы во главе с мерзавцем Алфераки останутся верны своему хозяину. И тогда неизбежна гражданская война.
Практически стопроцентная вероятность такого исхода возникнет в случае, если отряд вернется без потерь, с пленными и большим количеством трофеев. Если же погибнет хотя бы шесть граждан, то Антон не будет себя чувствовать стоящим на твердой почве, и кто знает, быть может, он отступит…
И, конечно же, как размышлял Роман, гражданской войны можно избежать, если отряд потерпит сокрушительное поражение в Таганроге, но это уже из области фантастики. Такой вот парадокс: чтобы избежать кровопролития между жителями внутри Лакедемона, следует желать смерти своим гражданам во внешней войне.
Царь Роман осознавал, что реформы нужны, и ради этого дела, столь необходимого гибнущему обществу, он готовился принести в жертву какое-то количество жизней.
Правитель присел за стол и взял стопку документов, желая просмотреть динамику изменения населения за последние пятнадцать лет. Вот теперь абсолютно ясно, что поселки, которые раньше отличались от Лакедемона куда более высокой смертностью, в скором времени станут центрами демографического взрыва. Но самое страшное, что полноправных граждан эта тенденция обойдет стороной. Впрочем, первый случай рождения девочки с кошачьими зрачками среди элиты имел место…
