Мы ведь не всегда были такими как теперь. Окончательно все мерить понятием равновесия стали лет четыреста назад, когда стали полными хозяевами равнин. Дошли до определенной численности, которая не дает иссякнуть диким животным даже в голодные и засушливые годы и остановились. Сами так решили. Можно было идти в горы, но там не прокормишься или в леса, но это уже не просто драка, а очень большая кровь за место на котором мы не умеем жить. Приспособились бы, но зачем, если и так не плохо?
И тихо, незаметно очень многое закрыли. То, что в старые времена считалось само собой разумеющимся. После Войны нас осталось всего несколько тысяч и необходимо было делать обратное сегодняшнему. Рожать много, сотрудничать в делах, спасать любого раненого или больного. А в наше время большинство способов лечения забыто. Что-то прямо запретили, а что-то мы просто не могли поддерживать в рабочем состоянии. Сложная техника на довоенном уровне просто выходила из строя со временем.
Тогда много детей было с разными физическими недостатками и пришлось очень серьезно отслеживать и носителей плохой наследственности и разные психологические заскоки. Запрет на поедание разумных – это с тех времен. Ели, – серьезно кивнула она, – еще как. От наших создателей много всяких гадостей осталось. Один из полуразумных видов специально под это дело выводился. Деликатесом считался. Сейчас это вбито в голову на уровне инстинкта – нельзя!. Укусил – проглотил в бою не хорошо, но понятно, тут, когда захочешь жить не только зубами в противника вцепишься и некогда думать. Съесть, именно с целью съесть – могут и всю семью убить, если узнают. А было время, когда считалось нормальным.
Так и с остальным. Постоянный искусственный отбор поднял рост сантиметров на двадцать, ускорил скорость перекидывания по сравнению с прошлым и у многих появились способности. Только добились этого очень жесткими мерами. Строгий отбор родителей, с целью развить полезные качества и закрепить в следующих поколениях. Принцип выжил – замечательно. Первая помощь оказана, а дальше как повезет. Иногда можно легко спасти, но никто не почешется – карма у него такая и все. То, что я делаю, многим сильно не нравится.
Я хочу посмотреть, что там можно взять полезного по моей специальности. Эти твои пулеметы мне без надобности, но в записях, что ты притащил много интересного, хотя и отрывочно. А тебя с Кланом именно потому и трогать не будут. Интересно посмотреть, как сумеешь выкрутиться и что полезного появится. Все тщательно проверят, измерят на правильность и не нарушение законов и традиций. Медленно, никуда не торопясь. Кое-что непременно возьмут.
– Мда, – вставая, сказал Алексей, – очень интересно было. Позволь, – он протянул руку, чтобы помочь встать. Разрезающая послушно поднялась, взяв его железными пальцами за ладонь. – Для того чтобы свободно ходить по зоне тебе нужно знание языка. Это обязательно, чтобы от мужчины к мужчине и от женщины к женщине передавалось или без разницы?
– Я могу лексикон взять и у мужика, но невольно какое-то время буду говорить про себя в мужском роде. Очень странно прозвучит для окружающих. Или там нет разницы в словах?
– Есть. В этом и проблема. Мне ведь нужна женщина, которая согласится. Там про это не знают, а согласие нужно добровольно. Или нет?
– Можно и без этого, но так не долго и до кровоизлияния в мозг. Лучше все сделать правильно.
– Значит, сначала я поищу согласную. Некоторое время это займет. А пока, посмотри на Длинного Зуба, ладно?
– Мы договорились, – утвердительно сказала Разрезающая.
– Да, если не только я буду отвечать на вопросы, но и от тебя получу ответы.
– Конечно. Только не забывай, чтобы услышать нужный ответ, необходимо знать, о чем спрашивать. В интригах и счетах столетней давности тебе долго придется разбираться. А Зуб мальчик перспективный, но мало поротый. Перед ним надо ставить задачу и он на многое способен. Вот только если я им займусь, мне нужна возможность ставить его на место. Ты разрешаешь?
– Только без членовредительства, – поспешно сказал Алексей.
– Ну, что ты, – засмеялась паучиха. – Я лекарь, а не калекарь. Вот сидеть ему будет больно.
Несмотря на позднее время в роще почти все не спали. Некоторые старательно делали вид, что просто дышат свежим воздухом, но стоило пройти, начинали перешептываться и смотреть в спину. Другие, не скрываясь, изучали его. Всем было страшно любопытно. Призрак действительно умел создавать эффектные появления. С таким же успехом мог и просто просигналить, не привлекая внимания, но не захотел.
Возле Алексеева дома-дерева торчал Белогривый, переминаясь с ноги на ногу.
– А тебе чего? – недовольно спросил Алексей.
– Вот, – тот поспешно сунул ему какие-то бумаги.
– И что это, – не глядя, поинтересовался Алексей.
– Список необходимого на ближайшее время, который необходимо привести, – с готовностью доложил Белогривый. Я все написал еще до собрания, но ты же ушел.
– А оставить в доме не мог?
– Не подумал, – развел Белогривый руками. – И обсудить бы неплохо.
– Завтра, все завтра… Ночь уже.
– А, – осторожно заглядывая в лицо, спросил Белогривый, – что Призрак хотел?
– Да вот, понимаешь, про тебя спрашивал. Есть, говорит у тебя в Клане такой рысь, толстенький, с симпатичной попой. Белогривым зовут. Нельзя ли попользоваться?
Белогривый перекосился, потом с облегчением вздохнул.
– А, шутишь… Он не по этой части – все знают.
– А ну-ка, – заинтересовался Алексей, – а кто у нас по этой самой части числится.
– У нас нет, – авторитетно заверил Белогривый. – Им Клан без надобности. Он понял, что до Алексея не дошло и продолжил, – у неустроенных баб имеется свое сообщество – Круглые щиты. А у этих Длинные копья, – он хохотнул. – Им в своем коллективе хорошо.
– А какие еще сообщества есть?
– Ну как, – удивленно ответил Белогривый, – Хищники, так ты сам Живого начальником поставил. Могут и в другом племени при необходимости работать. Пауки тоже сами по себе, вроде в племени, но наособицу. Сказители еще, у них отдельная иерархия, но этих совсем мало.
– Ладно, я посмотрю, что ты тут понаписал, – Алексей взвесил в руке пачку бумаги, – Прямо сейчас могу сказать, половину вычеркну. Крутись сам, Мастер ты или не Мастер? А большого наплыва больше не будет. Считай на шесть сотен и все.
– Уже легче, – пробурчал Белогривый.
– Так, – сказал Алексей, обнаружив у обеденного стола во дворе тигрицу. – Тебя кормили?
– Я здесь недавно, – отмахнулась Старшая.
Из за спины бесшумно материализовалась Лесная, ставя тарелки на стол. Единственная взрослая кошка из выживших во время погрома рощ и обмененная потом на пленных. Совершенно спокойно и не спрашивая разрешения, она поселилась у Алексея в доме и взяла на себя всю хозяйственную часть. Странное у него было теперь семейство. Жена примат, два волка Черепаха и Пинающий медведь. Кошка в роли домоуправительницы, еще числился человек Пастух, но этого вечно не было дома, пропадал в табунах. Три приемных волчонка, две приемных кошки – этих больше некуда было девать, родители погибли, один собственный грудной примат. Чего добивался, то и получил – полное равноправие без разделения на виды. Оказывается, уже и собственная эмблема появилась.
