Игорь почувствовал давящую на шею усталость. И рука сама собой потянулась к сумке, в которой лежала бутылка.
Э, нет! Сейчас пить было нельзя. Ну, никак нельзя. Ни глоточка.
Чтобы как-то взбодриться, Игорь нашел взглядом ближайший мемхелпер. По большому световому щиту, словно тараканы, бегали зеленые буквы. На первый взгляд перемещение букв было совершенно бессмысленным и хаотичным. Однако если расфокусировать взгляд, как будто смотришь на трехмерную картинку, то буквы тут же складывались в слова: «План Гильдии – выбор народа».
Бодрит, как сто грамм. Или – как щелчок по носу. И, самое главное, неясно – почему? Никто ведь понятия не имеет, что представляет собой План Гильдии? Да и был ли он вообще, этот План? Кое-кто выражал даже сомнение в существовании самой Гильдии. Но это уж Игорь считал полным бредом. Он ведь и сам работал на Гильдию чистильщиков. Правда, в самой низовой структуре. Ну и что с того? Если Гильдии не существовало, кто тогда платил ему зарплату?..
Зазвенел колокольчик над дверью.
Игорь вздрогнул и резко повернулся в сторону звука. Рука автоматически легла на спусковой крючок автомата.
Марина стояла у входа. Правая рука ее была опущена. Пальцы левой мяли краешек воротника белой блузки в мелкую серую крапинку. Взгляд у нее был усталый. Губы улыбались, но как-то не по-настоящему, растерянно. Вся она была похожа на маленького испуганного зверька.
– Здравствуйте!
Игорь сделал шаг навстречу девушке.
– Я не ожидала вас увидеть, – сказала она вместо приветствия.
– Но я же обещал заглянуть, – принужденно улыбнулся Игорь.
– Я не ожидала увидеть вас так скоро, – уточнила Марина.
– Ну а я подумал, чего тянуть?
– Почему вы решили, что найдете меня здесь?
– Вы сказали, что работаете в кондитерской.
– В ночной кондитерской.
– Другой поблизости нет.
– Но сейчас ведь не ночь.
– Я позвонил вам домой – никто не ответил. Вот я и подумал, если вас нет дома, то где же вам еще быть, как не в кондитерской?
– А если бы меня здесь не оказалось?
– Ну, не знаю… Быть может, я дождался бы вечера, когда вы пришли бы на работу.
Как ни странно, Марину подобные речи ничуть не удивляли. Глядя на ее задумчиво-безразличное лицо, можно было подумать, что едва ли не каждый день поклонники сутками ждут ее у дверей кондитерской. А может, думала она вовсе не о том.
– Вы вышли ненадолго? – спросил Игорь.
– С чего вы взяли?
– Вы без оружия.
– А… – Марина плотнее прижала локтем небольшую дамскую сумочку. – У меня полуавтоматический «кольт» сорок восьмого калибра.
– О! – Игорь вскинул брови, выражая свое восхищение.
Хотя на самом деле «кольт» был всего лишь дорогой и редкой игрушкой. Чтобы с одним только «кольтом» остановить тварь, нужно быть первоклассным стрелком. И брюлово удачливым сукиным сыном к тому же.
– Значит, вы собирались идти домой?
Марина подумала о том, что сейчас творится у нее в квартире, и у нее пропало всякое желание идти домой. Позже. Позже ей, конечно, все равно придется туда пойти. Чтобы навести порядок и сделать вид, что ничего не произошло. Хотя, признаться, она и без того плохо помнила случившееся…
Она посмотрела на ожидавшего ее ответа санитара. Поправила упавшую на лицо прядь волос. Улыбнулась.
Позже, но не сейчас.
– Я хотела пройтись… Просто так. – Она махнула рукой в направлении Савеловского вокзала. – Или, если хотите, в другую сторону.
– Мне все равно, – с готовностью согласился Игорь.
Чтобы удобнее было идти, он перекинул автомат за спину.
А Марина, напротив, свою сумочку обняла и прижала к груди. Сумочка была далеко не новая, потертая на углах. И, по мнению Игоря, которое он благоразумно не стал озвучивать, слишком маленькая для того, чтобы в нее можно было затолкать «кольт» сорок восьмого калибра.
– А какой у вас автомат? – поинтересовалась Марина.
В былые времена таким же по-особенному плывущим голосом, примерно с такими же нарочито небрежными интонациями светская дама интересовались у подсевшего к ней кавалера: «И сколько же у вас душ?» А чуть позже: «И сколько же у вас в банке?» Еще позже: «А какая у вас машина?»
– «Спектр» Эм-четыре, – не без гордости ответил Игорь. – Итальянский пистолет-пулемет с диоптрическим прицелом. Калибр – девятка. Восемьсот пятьдесят выстрелов в минуту.
Тут было чем гордиться. В Москву «спектры» поступали только по официальным каналам, и вооружали ими исключительно чистильщиков. Любых категорий. Гильдия ценила своих служащих.
– А как ваш брат? Вы нашли его?
– Да. – Марина низко наклонила голову, так что за волосами не стало видно лица.
– С ним все в порядке?
– Да.
Она явно была не расположена продолжать эту тему.
А о чем еще говорить с девушкой, Игорь не знал. Они ведь, по сути, были совершенно чужими людьми. У них не было ничего общего. У каждого была своя жизнь, о которой другому ничего не было известно.
С чего он вообще решил, что она захочет с ним встречаться?
Прежде можно было бы пойти в кино. Но после Исхода все кинотеатры оказались закрытыми. Из-за тварей, которых привлекала темнота и скопление народа. Резня, устроенная тварями в «Октябре» и «Звездном», вошла в историю.
Или это был уже конец истории?
Фукуяма верхом на осле, украденном у Буридана. А вокруг – мельницы, мельницы, мельницы, мельницы…
– Я бы хотела, чтобы все стало как прежде.
Марина произнесла эти слова, не поднимая головы. Как будто разговаривала не со спутником, а сама с собой.
– Как прежде? – растерянно повторил Игорь.
Как прежде…
Он уже и представить себе не мог, что все могло бы стать как прежде.
Как прежде – это как?
Или лучше спросить – когда?
До Исхода?
Игорь попытался, но так и не смог вспомнить, что было до Исхода. Он мог лишь сказать, что жизнь тогда была совсем другой. Но вот лучше или хуже?..
– Когда не было Гильдии. – Марина подняла голову и искоса посмотрела на Игоря. – Ты бы хотел вернуться в те времена?
– Гильдия была всегда! – снисходительно улыбнулся Игорь.
Он даже не заметил, что девушка обратилась к нему на «ты». А ведь это могло быть воспринято как жест, призывающий к более доверительным, более близким отношениям.
– Может быть, – не стала спорить Марина. – Но прежде мы о ней не знали.
– Разве?
– Ничего, кроме слухов и публикаций в желтой прессе.
– Я думаю… – начал было Игорь.
И – запнулся.
Собственно, он ничего не думал. Слова Марины погружали его мозг в какое-то странное оцепенение, а сам он будто впадал в ступор. Его словно несло куда-то. Или – возносило к небесам.
Это было плохо. Потому что в таком состоянии трудно оставаться бдительным.
