Два раза Алексей Сеич звал Диму ужинать, но тот отказался. Тогда дворецкий по собственной инициативе доставил в комнату поднос с бутербродами, чашкой и небольшим чайником.
– Нельзя заставлять мозг голодать накануне экзаменов, – сказал старик, – и чай пейте сладкий. Очень помогает, по себе знаю…
– Алексей Сеич, а вы что, в институте учились? – спросил Дима.
– Я закончил физмат МГУ, – с достоинством ответил дворецкий и вышел, тихо затворив за собой дверь.
Дима с неожиданным аппетитом уничтожил бутерброды и почувствовал, что клонит в сон. Сначала он пытался воззвать к чувству долга и почитать хоть что-нибудь для пользы дела, а потом махнул рукой и решил хотя бы выспаться. О подземном происшествии Дима постарался просто не думать.
Он всегда спал отлично, даже во время душевных переживаний сны были спокойными и мирными, но мирный сон, оказывается, легко может перейти в кошмар, в этом он убедился сполна. Сначала Диму захватило ночное видение – он убегает от кого-то, и от ужаса движения медлительны и тягучи, каждый шаг дается с неимоверным усилием и болью. Он не видел, кто его догоняет, от этого было еще страшнее. Граница между сном и явью стерлась, и теперь Дима не понимал, спит или бодрствует.
Лежа в темноте и глядя в потолок, он глубоко вздохнул и отчетливо увидел, что изо рта вырвался клуб пара, вроде выдоха на морозе, или струя сигаретного дыма. Протянув руку, помахал ею перед собой. Дым разошелся. Попробовал выдохнуть носом и отчетливо увидел две серые струйки. Сердце тревожно забилось, потому что Дима здорово испугался и перевел взгляд на серый четырехугольник окна. На стекле появились какие-то светлые изогнутые полоски и начали быстро заплетать окно снизу вверх. Это было похоже на узоры морозные, но не стрельчатые, а более мягкие и изогнутые. Узоры быстро заполнили собой все пространство оконного стекла и, мерцая, осветили комнату странным, каким-то живым светом.
Дима перевел взгляд на свою вытянутую руку, от кончиков пальцев тоже поднимался прерывистый парок. Нормальному человеку свойственно опасаться за свой рассудок, а когда видишь что-то из ряда вон выходящее, опасения удваиваются. Видел он совершенно отчетливо. Конечно, понятно, что такие вещи просто не могут происходить в реальности, но может быть, так и проявляются галлюцинации? Кто докажет, что эти полуразмытые видения на самом деле существуют? Разглядывая пар, который вырывался из ноздрей, Дима незаметно для себя уснул.
Во сне он находился в темном помещении: ни дверей, ни окон не было видно, и Дима стал обходить комнату по периметру, ведя рукой по шероховатой влажной стене.
– Кажется, это подвал, – произнес он как можно громче, и эхо повторило слова, вселяя в него уже не просто страх, а ужас на грани паники.
Вдруг его рука провалилась в пустоту, и он бросился в этот странный, невидимый ход не раздумывая, а вышел из дверей ветхого, завалившегося набок домика на поляну, неправдоподобно густо усеянную ромашками. Поляна имела необычную форму почти правильного треугольника. Он никогда бы не поверил, что такое сказочное место существует на самом деле, но тем не менее стоял в самом центре странной поляны.
– Где я? – растерянно произнес Дима и дернул себя за волосы.
Ему стало больно. Разве нормально во сне чувствовать боль? Он на минутку допустил, что это и не сон совсем, но тут же отогнал эту нелепую мысль. Если не сон, то что тогда?
Неподалеку виднелись три огромных, неохватных дуба, вокруг к поляне подступали горы, поросшие лиственным лесом и невысокими корявыми соснами, а еще дальше виднелись дольмены – древние сооружения из огромных камней.
При взгляде на них по спине у Димы побежали мурашки, и возник резонный вопрос: какой великан сумел так старательно и аккуратно взгромоздить эти многотонные глыбы друг на друга? И что это: древнее капище, доисторическая обсерватория или алтарь для принесения кровавых жертв забытым давним богам?
Непостижимо! Дима вдруг осознал, что не спит, все говорило ему об этом: и свежий, прохладный горный воздух, и стрекотание сверчков, и невыносимое чувство жажды. Значит, это не сон, это – реальность, хоть и очень напоминающая иллюзию.
Очень хотелось пить: в горле пересохло, во рту такое ощущение, будто язык обернут наждачной бумагой. Дима решил обследовать окрестности. Направляясь в глубь леса, попытался посмотреть на происходящее глазами взрослого, умудренного жизненным опытом человека, но ничего не выходило, потому что увиденное не укладывалось в привычные рамки.
Колодец Дима увидел издалека, хотя тот почти сравнялся краями с землей, быстро подошел и заглянул внутрь – колодец был пуст. Вот досада! Он продолжал смотреть вниз, пока не заметил какое-то едва уловимое движение на сухом каменистом дне.
В последнее время ему часто приходилось бояться, но сейчас он буквально облился холодным потом от страха. Пятясь, оглядываясь и спотыкаясь, поспешил отойти подальше. Уселся на камень, не сводя глаз с колодца, и замер. Спустя несколько мгновений из колодца показались корявые руки, цепляющиеся за полуразвалившуюся кладку бортов, затем всклокоченная седая голова и, наконец, появилась древняя старуха, одетая в невообразимые лохмотья.
Дима не заметил в колодце никакой лестницы, как же оттуда выбралась бабка? Наверное, это все-таки сон, хоть и очень реалистичный. Старуха остановилась в трех шагах от колодца, повернулась к Диме лицом. Он встал и пошел навстречу: ну правда, нет оснований бояться какой-то старушки, вероятно местной бомжихи.
– Здравствуйте, бабушка! – бодро крикнул Дима, предположив, что женщина туга на ухо, больно уж древней она казалась. – Подскажите, где здесь попить можно?
Старуха подвинулась в его сторону метра на три. Именно подвинулась, потому что она не шла и не перебирала ногами. Лицо ее напряглось, глаза сильно расширились, и Дима с содроганием заметил, что они незрячи: у нее бельма. Она принюхалась, как собака, и вдруг из тонких синих губ у нее резко выскочил тонкий, как жало, язык – длиной сантиметров тридцать! Старуха зашипела, как змея, и приблизилась, ничего для этого не делая, еще метра на три.
Издав вопль, Дима кинулся бежать, да так быстро, как никогда в жизни. За ним гналась какая-то непонятная нечисть. В том, что это была именно нечисть, Дима почему-то совершенно не сомневался. Неожиданно дорогу преградил смуглый, красивый мужчина с глазами такими черными, что не видно было зрачков… В правой руке у него была длинная, сверкающая на солнце рапира. Другой рукой он отстранил Диму, сделал выпад и насадил старуху на тонкий клинок, как на вертел…
В вестибюле литфака МГУ у дальней по отношению ко входу стены поставили тонконогий столик с большим портретом покойного профессора Березкина. Фотографию для увеличения подобрали неудачно, изображение получилось слегка размытым и поэтому слегка потусторонним, зато траурный бант в правом нижнем углу напоминал черную хризантему и был пугающе реален.
