в пропасти и ущелья люди и животные вместе с домами своими и берлогами, и долго не было у этой беды финиша. Ландшафт изменился до неузнаваемости: где стояла гора, раскинулось озеро; и где было озеро, восстала гора. Всё перевернулось вверх дном, вверх тормашками; всё стало наоборот. Но и это ещё не был конец, потому что нет предела у зависти и мести.
Десятой казнью, очередной напастью стало извержение вулканов. И вот: выросла, как на дрожжах, большущая бурая гора, и стала томиться, глухо гремя. Сначала над роковой горой появился небольшой беловатый султанчик из пара и газа, а потом повалил густой чёрный дым, преисполненный жуткой копоти. Напряжение всё нарастало, пока не взорвалась вершина, не выдержав давления изнутри. Главный, самый верхний клапан отбросило на многие мили прочь от вулкана, но этого явно было недостаточно: гора стала, как сито, из дыр которой потекли по склонам вниз огненные реки, сжигая всё на своём пути, живое и неживое, не щадя никого и ничего. Раскалённая магма, получив выход на поверхность, обратилась лавой и теперь пожирает всё вокруг себя. В страхе люди, вышедшие было из своих пещер, вновь юркнули обратно. Дойдя до водоёмов, жидкая металлическая смесь огромной температуры начала страшно шипеть, остывая и превращаясь в бесформенную груду непонятно чего. Запах серы стоял в воздухе; не успевшие спастись люди сгорели в огненной реке; другие, которых провидение уберегло от лавы, отравились ядовитыми парами, исходящими от вулканов, ведь таких горе-гор была не одна и не две. Все они проснулись, словно по мановению чьей-то крайне жестокой, бескомпромиссной в своей злобе руки…
Одиннадцатой казнью стала вечная ночь, ибо возжелал колдун вот так: «Да наступят тьма и мрак!». Как он и обещал, небо упало на землю; вечный сумрак навис над королевством. Потухли звёзды, исчезла Луна, хоть выколи глаза. Вдобавок пепел после извержений вулканов висел в воздухе так же, как когда-то пыль в течение и после камнепада. Вышедшие из своих пещер люди, и без того убитые горем, узрели лишь черноту, словно все разом ослепли. Но спохватились, намотали на палки тряпицы, пропитанные горючей смесью, и жгли, освещая себе путь. Так они привыкли делать в пещерах, и сии навыки им пригодились. Когда же нечем стало поджигать, особо бравые смельчаки поднимались к огнедышащим горам, которые ещё не успокоились до конца, и брали огонь прямо из жерла, окуная туда свои самодельные светильники. И вот, люди не сломлены; они снова в строю. Они научились жить даже в кромешной тьме, иногда прерываемой светом фонарей и костров.
Двенадцатой казнью незвано пришла в Кронхайм чёрная смерть, иначе называемая «чума», ибо жестокосерден был Магнус, и в его сердце не плавало ни капли доброты, ни тени раскаяния. Страшная болезнь постучалась в каждый дом, в каждый уголок и закоулок. Но предусмотрительный друид и лекарь Алайсиаг нанёс некий магический знак на дверях вернувшихся в свои дома жителей поместья Блюменталь, чтобы смерть прошла мимо. И она прошла, потому что Алайсиаг глубоко верил в то, что он делает, и даровала ему Сущность своё благословение. И просил сей старец, с длинным посохом пройдясь по всему королевству посредством неизвестного волшебства, не открывать двери до рассвета, дабы всё обошлось. Но люди – всего лишь люди; некоторые из них не могут усидеть на месте, томясь от неизвестности. И настигла, нещадно покарала великая чума немало людей за непослушание их. Ослушавшиеся глупцы скрючились, извиваясь в танце смерти, и гибли в адских муках и страданиях. Не пощадила, не пожалела чума и благородного рыцаря, графа на белом коне, потому что он тоже приоткрыл свою дверь, дабы просто подышать свежим воздухом, хотя после всех бед и несчастий свежим и чистым его можно было назвать с большой натяжкой. Так овдовела Эмма, старшая сестра Эрики, дочь Дитмара и Хайди. Чума же ходила до самого рассвета, в обличье Адского Жнеца, одетого в чёрные одежды. И косила длинной косой чума людей, точно сорняки, и радовалась предивно, а мёртвые тела забирал Ангел Смерти. И не было у этих двух духов лиц… Дабы облегчить страдания людские, Алайсиаг одевался в балахон, который покрывал всё его тело, с головы до ног. На руки он надевал перчатки, а на лицо – маску с длинным клювом, в который заблаговременно утрамбованы ароматические эфирные масла. Ходил в такой робе друид ещё долго, намазывая раны и рубцы какой-то целебной мазью. Люди всё равно умирали, но зато, по крайней мере, без мучений. Они просто выдыхали какую-то субстанцию в виде облачка, и тихо-мирно уходили в мир теней, где уже ничто никогда никого не побеспокоит; где вечный вакуум, а посему никакого звука…
Так прошло долгих пять лет, и последней, тринадцатой казнью маг в превеликом своём бешенстве наслал войну, посчитав, что все предыдущие его козни и проделки сломили и дух, и тела жителей так ненавистного ему королевства Кронхайм… Спускаются с гор Севера воины Вёллерланда; их лица каменны и неприступны, опущено забрало. В них нет никакого сожаления; они призваны своим королём лишь сечь, убивать и грабить, попирать добро ногами.
Теперь Кронхайм, обездоленный, опустошённый, не мог противопоставить армии противника достойное войско, ибо три четверти населения королевства сгинули в результате первых двенадцати казней. Жалкое подобие былого величия выступило в военный поход, собирая в долине всех, кто может биться до последней капли своей крови.
– Ваше величество! Быть может, послать весточку о помощи? Альфры, альдеры и хульдры с Зелёного Острова, что далеко на Западе в море-океане, могли бы сейчас нам пригодиться. Я более чем уверен, что они встанут под наши стяги, под наше оружие. – Упрашивал, как мог Адальберта его верный сюзерен Тиль Мергенталер на совете в военном лагере. – Я был в поместье Блюменталь; был в графстве Кроллен. Люди готовы отразить натиск врага, стоять до последнего. Я сам ещё держу в руках тяжёлый двухпудовый меч, и я не одинок в своих стремлениях очистить нашу родину от неприятеля.
– Хульдры? Не смеши. – Отнекивался упрямец король. – Я не хочу втягивать их в это; к тому же, им сейчас не до нас – насколько мне известно, они строят Хрустальный дворец; разве нет?
– А я бывал на Севере и видел многое. – Качал головой барон Людвиг фон Ротэ. – Чёртов колдун совсем спятил. Зря мы не прислушались тогда к Вестнику! Надо было разметать всю эту падаль прежде, чем маг наслал на нас тринадцать бедствий. Вёллерландцы уже перешли Тот Берег и массово порабощают наши северные окрестности.
– Какому-то мелкому барону дали слово? – Высокомерно сузил
