Они рухнули в сон перед рассветом, когда бодрствовать всего тяжелее. И только снежный волк не спал. Тяжелы были в тот час думы оборотня.
Поток холодной, затхлой воды заставил закашляться. Стримбор приходил в себя. Пинок по сломанным ребрам довершил процесс пробуждения. Подавив стон, Ветер перевернулся на живот и, понимая, что встать не сможет, подполз к стене и сел, опираясь спиной о холодный камень подвала. Каждый вдох отдавался нестерпимой мукой. Легкое, пробитое сломанным ребром, заполнялось кровью. Не будь Стрим богом, уже давно умер бы.
– Очнулся, падаль?
Бог ветра с трудом сфокусировал взгляд. Мужчине было около сорока. Дорогая одежда, годная как для бала, так и для лесной охоты. Породистое лицо аристократа древних кровей. Черные, как смоль, волосы с серебристой проседью. Отполированные ногти на холеных руках.
Рядом с аристократом стояла и более интересная личность. Эльфы до самой смерти выглядят не старше тридцати лет. Этот выглядел как человек, который разменял пятый десяток. Он пока молчал. И разглядывал Стрима, как вивисектор экзотическое животное.
Стримбора передернуло от ненависти и отвращения. Захотелось одолжить у Альтиса его ножик и взять несколько уроков на тему, как держать пленника живым месяцами, причиняя немыслимые страдания.
– Богам не по чести мстить жалким созданиям. – Рот Ветра кривился в усмешке, больше похожей на гримасу. – Но у меня есть друг – демон, которому только скажи заветное слово «добыча» и укажи цель. Я уже знаю, кто станет его первыми жертвами в списке.
– Похвально, что у тебя еще есть силы острить, – усмехнулся аристократ, подходя поближе. Остановился в шаге от пленника, склонился. – Что, Ветер, не можешь придушить меня, грязную мразь, на месте? О да! Потому, что вот это, – аристократ больно ткнул в плечо обездвиженного Стримбора, туда, где налилась чернотой с новой силой татуировка, – дает мне над тобой огромную власть. И ты ничего не смо…
Он захрипел. Рука пленного сжалась на горле человека стальными тисками. Бог ветра оскалился в хищной и страшной, совсем не свойственной мирному и дипломатичному Стримбору, улыбке.
– Я – бог! – рычанием вырвалось из горла. – А ты – сдохнешь…
Нож ударил в локоть, прямо в болевую точку, махом перерезая связки! Рука разжалась сама собой, повиснув плетью. Человек рывком отполз подальше, закашлялся, держась за горло, поднялся.
– А ты силен, – с долей уважения хрипло признал он, растирая шею. – Но тебе это не поможет.
– Не убивай, – сказал странный пожилой эльф.
– Не беспокойся, – сказал человек и щелкнул пальцами.
Двое безмолвных слуг, стараясь держаться как можно почтительней, прошли мимо господ, подняли израненного Ветра, прижав его спиной к холодному, влажному камню подвала, и в несколько движений приковали к стене. Так в этом мире с богами еще не обращались…
Ветер, мимолетно пожалев, что руку теперь восстанавливать не меньше месяца, исподлобья уставился на своих врагов. И увидел, как с плеч человека куском ночи ниспадает до пола черный плащ! Живой. Почти такой же, как у него. Стримбору плащ ветра подарила Создатель, когда тот был еще совсем ребенком. Сняла со своих плеч, сказав: «Я обойдусь без этих крыльев… а ты всегда будешь летать, Ветерок».
– Позволь тебе представиться, сотворенный, – прервал изумленное созерцание Стрима голос аристократа. – Последние тысячи лет жалкие созданные вроде тебя называют меня Создатель Криатон.
Стримбор, давясь болью и кровью, засмеялся, стараясь делать это потише, чтобы было не слишком мучительно для избитого тела.
– Криатон? Мама мне о тебе сказки рассказывала, создатель аквариумных рыбок! – Смех бога ветра больше походил на всхлипы, а по лицу текли слезы от невыносимой пытки, которую причинял каждый вдох.
– Мама? – удивился пожилой эльф. – Интере-э-эсный ты экземпляр, сотворенный. Значит, у тебя еще и мать была?
– О да! – Ветер больше не мог смеяться. Это было слишком больно. – Вы, твари, зовете ее демиург Смычок.
– Эта дрянь смела насмехаться надо мной, – выцедил сквозь зубы чужой демиург в плаще ночи. – И за это она тоже поплатится. Но это будет позже. А пока, Ветер, я хочу, чтобы ты осознал, в каком положении находишься. – Демиург Криатон оказался совсем близко и заговорил, глядя Стриму прямо в глаза: – Тебе недоступны твои возможности стихии. Ты пленен в постоянном материальном облике. Тебе не выбраться отсюда. Я могу пытать тебя до потери разума. Скажи, неужели тебе так трудно ответить на простой вопрос – где Янтарная принцесса? Ну же, Стрим! Скажи – где девочка? И я вылечу тебя – тебе ведь даже дышать трудно. Избавлю от пыток. Более того – даже отпущу на свободу. Да что там – я и Печать могу с тебя снять! Клянусь Огнем Творения. Где она?
Ветер ухмыльнулся и с размаху ударил лбом в лицо демиурга. Тот отшатнулся. Прижал ладони к разбитому породистому лицу. Немного постоял, вытер кровь своим куском ночи. Остатки разодранного на ленты плаща за спиной Стримбора зашевелились, укутывая его, насколько возможно.
– Это был твой последний шанс уйти живым, Стримбор, – сообщил чужой демиург.
– Не убивай его, Криатон! – снова попытался остановить демиурга второй чужак. Искренний восторг в глазах эльфа пугал Ветра больше ожидаемой пытки. – Он нужен живым. Это совершенно необыкновенное создание! Я никогда раньше таких не видел. Если я смогу разгадать его и создать двойников… появится возможность создать нечто подобное для нас! Ты понимаешь, какая это выгода?
Аристократ подумал.
– Хорошо, Дариат. Пополнишь свою коллекцию. Окончательно убивать я его не буду.
Бог ветра почувствовал, как татуировка на плече зашевелилась… Поняв, что ждет его через миг, со всей силы стиснул зубы! Ему почему-то казалось важным – выдержать. Промолчать, не позволить себе и стона! Боль нарастала, постепенно вытесняя все, кроме самой себя! «Хорошо, что Колокольчик сбежала…» – мелькнуло на краю сознания. Только бы с ней ничего не случилось. Только бы она добралась обратно, под защиту Альтиса, если уж Ветер не смог ее защитить.
Стримбора выгнуло в кандалах, сведя судорогой мышцы. Он ударился затылком о стену. Молчал, сжав зубы с такой силой, что они начали крошиться. Понимал: еще немного – и он сойдет с ума. И в безумии выложит этой твари все. Враг узнает то, что хочет, даже гораздо больше, если что-то сможет разобрать в бреду сумасшедшего бога ветра.
Мир переставал существовать, теряя свою значимость. Последним сознательным порывом – Стримбор ринулся внутрь собственной памяти, стирая ее…
Пустынная равнина залита ярким светом, хотя никакого солнца на небе нет. Светится само небо. Чахлые растеньица льнут к ногам, пьют стекающую на землю красную влагу. Стримбор отступил на шаг, не желая, чтобы сухие колючие стебельки прикасались к нему.