И ещё раз перевернулось. А когда он смог видеть, вокруг него была не Вирия.
Глава 3, в которой Максим попадает туда, куда лучше бы не попадать
Первое, что Максим понял — он стоит на потолке вниз головой. Или висит — как правильно назвать это положение? На размышление ему дали ровно три секунды, слишком мало, чтобы успеть удивиться неожиданному фокусу. А потом сила тяжести, как ей и положено, оторвала ноги от потолка. Он завопил испуганно, кувыркнулся на пол. К счастью, мягкий и упругий.
Всё вышло так быстро и неожиданно, что сообразить, откуда вывалился он сам, Рен-Рендук и двое его подручных, Максим не успел. Хорошо, что додумался отползти в сторону, а то бывший консул-надзиратель шмякнулся бы прямо на голову.
Место, где они очутились, выглядело более чем странно. Оно походило на внутренность сплюснутой сферы диаметром метров в пятьдесят, с беспорядочно натыканными отверстиями уходящих куда-то туннелей. Границ, где «пол» переходил в «стены», а «стены» — в «потолок», не существовало. Поверхность везде была одинаково упругой, чуть шершавой, тёплой. И она светилась! Источала рассеянный розоватый свет.
И тут Максим понял главное: дверь, сквозь которую они вошли в этот мир, исчезла!
Какое-то время они сидели, оглядываясь по сторонам, вслушиваясь в непонятные шорохи, всплески, бульканье и чавканье, долетавшие из глубин туннелей. Затем Рен-Рендук осторожно поднялся на ноги, хмуро уставился на Максима:
— Куда ты нас привёл?
— Не знаю, — честно признался тот.
В самом деле, откуда он мог знать, куда ведут двери? Но на Землю это не походило, однозначно.
Рен-Рендук помолчал, сверля его взглядом. Обвёл взглядом похожие, словно близнецы, двухметровые дыры, ткнул пальцем в одну из них, находящуюся почти на «экваторе»:
— Туда! — И добавил для Максима: — Ты пойдёшь первым! Улизнуть не вздумай, мы тебя на прицеле держать будем.
Максим не возражал: первым, так первым, какая разница? И сбегать он пока не собирался. Непонятно ведь, куда тут бежать.
Внутренности туннеля тоже светились, но структура его поверхности оказалась иной. Пол здесь застилали толстые, плотно прижатые друг к другу складки. Идти было не сложно, но стоило остановиться, как ступни погружались в него. Там, между складками, было горячо и влажно. И воздух был влажным. А ещё он пах — чем-то приторным, неприятным. Сначала это было едва заметно, но чем дальше, тем запах делался ощутимее, резче.
Они шли и шли, а туннель тянулся и тянулся. Если бы не хронометр, исправно тикающий в голове, могло показаться, что время замерло. Минут через десять Максим сообразил, что туннель вовсе не прямой, как стрела. Он плавно закруглялся и уходил под уклон. Затем туннель стал изгибаться то в одну сторону, то в другую, то вверх, то вниз. В боковых стенах его появились длинные продольные отверстия шириной в две-три ладони. Несло оттуда таким зловоньем, что не только заглянуть, но и приближаться к этим щелям не хотелось.
А затем они увидели оранжевое пятно на полу. Чем это может быть, Максим догадался сразу. Но не хотел верить своей догадке, пока не подошли, не склонились над находкой. На полу лежала, наполовину вдавленная в его складки, оранжевая рубаха рубболиста. Кому именно она принадлежала, определить было невозможно — в мире, где пониматель называет имя каждого, на кого посмотришь, рисовать номера на спортивной форме ни к чему. Но то, что это был кто-то из их команды — несомненно.
Максим осторожно приподнял рубаху. И тут же выронил, отдёрнул руку. Разумеется, хозяин мог зачем-то снять её и выбросить. Но… это никак не объясняло тёмные липкие пятна на ней. Пятна крови! И вряд ли человек по собственной воле пожелал остаться голым — под рубахой лежали и шорты. Вернее, недавно лежали, а теперь были почти полностью поглощены складками пола, лишь краешек штанины торчал.
— Кто ж его так? — спросил один из охранников.
Голос у него был глухой и дрожал. Ему никто не ответил. Зато все, как по команде, принялись оглядываться, вслушиваться в бульканье и чавканье, доносившееся из-за стен туннеля.
— Гоэльт? — несмело позвал Максим. Как ему хотелось, чтобы одежда принадлежала не Гоэльту!
Рен-Рендук крепко сдавил его плечо:
— Тихо! Хочешь, чтобы оно и за нами вернулось?
Нет, Максим не хотел. Чем бы ни было это «оно».
Внезапно ему сделалось страшно. Так страшно, как никогда прежде не было. Даже когда он первый раз вышел на поле в руббольном матче или когда бежал по лесу под выстрелами криссов. Даже в коридоре перед дверью, когда спиной ощущал лезвие кинжала Рен-Рендука. Все те разы было страшно от понятной опасности. А сейчас…
— Гляньте, что это там?! — снова спросил охранник.
Он показывал вглубь туннеля, откуда они пришли. Там ничего не было, пустота. Только непонятное, нехорошее бульканье. И оно приближалось…
Наконец Максим увидел. Или «увидел» — не совсем верное слово? Скорее ощутил, уловил едва различимое дрожание в воздухе. Так бывает в жаркий летний день над перегретым асфальтом. Что-то невидимое приближалось к ним. Быстро приближалось. Очень быстро!
За спиной сдавленно охнули, зашлёпали босыми ногами — Синие бросились наутёк. Это было единственно правильным решением. Максим больше не медлил. Вскочил и кинулся за ними.
Как же ему повезло, что Гоэльт заставлял наматывать круги вокруг руббольного поля! Он нёсся, словно ветер. В минуту догнал и обогнал тучного Рен-Рендука, затем остальных. Он вырвался далеко вперёд и мчал, мчал, мчал по бесконечному туннелю. Бежал, представления не имея, будет ли из него выход.
— Стойте! — завопил сзади бывший консул. — Стойте, стрелять буду!
Максим оглянулся. И оглянулся один из бегущих за ним охранников. Весьма неудачно — ступня угодила между складок пола. Синий взмахнул руками, попытался удержать равновесие, не смог. С разгону грохнулся на колени, мгновенно утопая в складках ладонями. Рен-Рендук догнал его, перескочил… А следом к не успевшему подняться парню подкатило марево.
Это был шар. Большой, двухметрового диаметра, как и сам туннель, так что не оставалось зазора между ним и стенами. Он стал видимым, окрасился в ярко алый цвет в тот самый миг, когда коснулся человека.
И вдруг шар начал съёживаться, опадать. Будто сдувался, будто из него выпускали воздух. Секунда, другая — и оболочка втянулась в стены, пропала. Осталась только синяя, перепачканная кровью форма на полу. Складки, которых она касалась, еле заметно шевелились.
Форма осталась. А человек исчез.
Только теперь Максим сообразил, что стоит на месте. Его ноги не могли больше двигаться, сделались ватными. Он первый раз видел смерть. Жуткую, леденящую кровь. Хотя, наверное, любая смерть жуткая?
