выше: шесть с половиной тысяч! — отрезал я. — Тысяча — капсула, пять тысяч — твоя матрица. А ещё пять сотен на улучшение энергетического ядра капсулы.
— Мать моя женщина!.. — выдохнул Дунай. — И у тебя было столько баллов, Вано?!
— У меня ещё было три тысячи на блок рефицерации! — гордо ответил я.
— Про блок услышала, новое матерное слово запомнила… — кивнула Кострома. — А всё-таки что за блок-то?
— Ну, если у тебя нет набора репликации номер чего-то там, его можно сделать в блоке рефицерации… Из мяса, шкуры и прочих… — я посмотрел на неаппетитную кучу субпродуктов. — …Побочных продуктов разделки туши…
— А-а-а-а! Вот оно что! — поняла Кострома. — Мясо и шкуру тебе жалко, а всякие копыта, вонючие органы и дерьмо, которое не успело выйти — нет. Теперь понятно, зачем ты их с собой тащить собрался.
— Именно так, — подтвердил я, чувствуя надвигающийся подвох, который не заставил себя ждать.
— Дерьмовая у тебя будет вторая жизнь, Вано! — заявила Кострома. — Прямо вот дерьможизнь и дерьмотело из кишок!..
— Я знал! Знал, что ты обзавидуешься и захочешь испортить мне всю малину! — улыбнувшись, попытался парировать я.
— Точно! Я завидую тому, что как только ты субпродукты по весу наберёшь, сразу в шоколаде окажешься! — весело отозвалась девушка, а потом сделала удивлённое лицо: — Ой! Это же не шоколад… Это Вано из капсулы репликации выходит!
— Да идите вы в рефи… церацию! Как нам это всё теперь тащить?! — возмутился Дунай, пытаясь не ржать.
Дневник Листова И.А.
День тринадцатый. Совершенно несчастливый день и несчастный я!
Верёвка впивалась в плечо и грудь. Едкий пот застилал глаза, а Кострома продолжала издеваться. И это несмотря на то, что ей тоже вроде как должно быть тяжело.
— Ну что вы еле-еле волочитесь! Давайте, волокуши! Сами не поползут! — весело подбадривала она наш отряд.
Ох уж эта игра словами! Волокуши-мы еле волочим волокуши-с-грузом! Впрочем, обиженный взгляд трёх пар голубых глаз резко поднимал мне настроение…
Но всё по порядку!..
Я не помню, кому пришла в голову эта гениальная мысль — соорудить волокуши и тащить всем вместе тяжёлый груз. И хорошо, что не помню! Потому что сейчас, ближе к полудню, я бы поколотил этого умника. Или побился бы башкой об дерево, если бы оказался им сам.
Однако гнусная и одновременно гениальная мысль — которые, как известно, приходят в голову, чтобы испортить тебе жизнь — уже прозвучала. А соорудить конструкцию для адских издевательств было делом техники. Ну а ещё испорченного медного топора и позднего ужина.
Мы с Дунаем рубили и мастерили, а Кострома делала толстые канаты из растительных волокон. Они, между прочим, колючие, как не знаю кто — особенно когда за ночь подсохнуть успели!.. Но мы управились. Конструкция была странная, страшная, но крепкая. И почему-то никто сходу не догадался, зачем там шесть канатов с петлями…
Да и те, кому стоило бы догадаться, обожрались и спали. А утром было поздно бежать…
И оказалось, что это только я такой лопух, что прогибаюсь под питомцев. Кострома была неумолима. А шрамированному даже по балде прилетело. За исключительную строптивость.
Кострома поймала его за морду и, не обращая внимания на ворчание сестричек несчастной жертвы человеческого произвола, уставилась на минуту в глаза животного. Я, блин, не знаю, что она там ему показывала, потому как сам никаких мыслей читать не умею, но наш ясноглазый красавец, получив свободу, покорно полез в петлю.
— Веселей, копуши! Тащите волокуши! — я был уверен, что ещё пару часов, и Кострома, наконец, родит одну из тех дурацких песен, которые поют во время пробежки на плацу.
Ну или как их там называют? Мотивирующие кричалки? Что-нибудь в духе: «Как-то в армию пошёл. И девчонку там нашёл. Лучшая девчонка — правая ручонка!»… Хотя Кострома же вроде как девочка. Ну тогда так: «Лучшая мальчишка — правая ручишка!».
Тьфу! Какая пошлятина в голову лезет, когда еле-еле ноги передвигаешь… И главное — вот откуда оно у меня в памяти возникло, а? Я же не служил, а друзей-военных раньше не имелось.
Дневник Листова И.А.
День тринадцатый. Совершенно уставший я!
Возможно, это покажется удивительным, но мы дошли.
Не нарвались на хищников, желающих скушать нашу добычу, а заодно и нас. Не упали без сил. И даже не померли от переутомления.
Мы дотащили всё до капсул.
Медленно, под бодрые подколки Костромы и сердитое фырканье питомцев. Дотащили, дотянули — и даже помогли разгрузить, уже ощущая себя, как в тумане…
Дневник Листова И.А.
День четырнадцатый. Вонючее утро…
Проснулся я оттого, что в капсуле воняло. Даже не так: в капсуле ОЧЕНЬ сильно воняло.
А ещё где-то в районе потолка раздавался странный звук. Какое-то тихое гудение, которого раньше не было… Я сразу же обеспокоился. Потому что мне батя говорил: если в машине появился незнакомый звук — тащи в сервис. Точно что-то сломалось!
Машины у меня, когда я вырос, не было. В наше время легче оказалось вызывать мобиль с автопилотом. Зато была капсула. И был странный звук… Оставалось только понять, где тут, на незнакомой планете, сервис-центры для капсул.
— Возьму на себя смелость предложить схему ремонта! — проявил себя СИПИН, молчавший до сего момента. — Кстати, я начислил тебе двадцать баллов за соль, пятнадцать баллов за волокуши и ещё тридцать баллов за участие в том цирке, который имел счастье вчера наблюдать.
— Ох, блин!.. — я неосторожно сел на кровати и почувствовал, как меня мутит и как раскалывается голова.
— Да… И схему лечения могу предложить! — добавил СИПИН. — Не поверишь, но лечение и ремонт в твоём случае можно совершить одним и тем же способом!
— И каким? — уточнил я.
— Запихни то, что ты вчера в капсулу натащил, в рефицератор, дурень!.. Система вентиляции в капсуле уже на пределе! Она, между прочим, старается вывести из воздуха все продукты разложения и спасти твою глупую жизнь!..
— О-о-о-о-о! — тут-то я всё понял.
— Не «о-о-о-о-о!», а срочно спасай имущество! Новой капсулы не будет! — возмутился СИПИН.
Вчера я затащил в капсулу килограммов сорок отбракованных останков «рогача». Вот только от усталости
