Он выхватил револьвер и выстрелил в ответ, заставив вбежавшего в арку Бирюкова метнуться обратно. Свержин, услышав выстрел, юркнул за угол.
Павел, еще не вполне придя в себя и чувствуя жуткое опустошение внутри головы, словно оттуда удалили значительный кусок мозга, пополз по снегу, ища укрытие от пуль. Машенька схватила его за шиворот и потянула по сугробам, Ли бросился ей на помощь. Сердюченко второй раз выстрелил в спину бегущего энкавэдэшника и снова промахнулся.
Бирюков метнулся за угол, но оскользнулся на припорошенной снегом наледи и грохнулся на спину, крепко ударившись о землю затылком. Его «браунинг» описал дугу в воздухе и шлепнулся в снег посреди арки. Свержину ничего не оставалось, кроме как попробовать добраться до упавшего пистолета – своего оружия у него не было. И делать это надо было быстро, поскольку даже такой плохой стрелок, каким был Сердюченко, мог запросто убить безоружного, если подойдет слишком близко.
– Стреляй в него! – выкрикнул Ли. – Не дай поднять пистолет!
Шофер бросился вперед, и в тот же момент выскочил из-за угла Свержин. Они стремительно приближались каждый к своей цели – Свержин к пистолету, а Сердюченко к той точке, с которой мог бы попасть в движущуюся мишень.
– Стреляй! – не выдержав напряжения, крикнул профессор.
Грохнули выстрелы, но на ходу Сердюченко стрелял еще хуже, чем стоя. В запале он высадил все патроны, но так и не попал в Свержина. А тому оставалось пробежать по арке не больше десятка шагов до лежащего «браунинга».
– Почему не стреляешь?! – обреченно выкрикнул Ли, готовый врукопашную броситься на Свержина.
– Так патроны ж кончились! – шофер неловко развел руками.
– У меня есть патрон! – громко выкрикнул Павел, выхватив из кармана латунный цилиндрик.
Шамхат выхватила его и, подобно ветру, бросилась к Сердюченко. Выбив у него револьвер, она спешно вытащила из барабана стреляную гильзу, сунула на ее место патрон и, когда Свержин уже поднял со снега оружие, выстрелила на несколько мгновений раньше его.
Все замерли, прекрасно понимая, что от этого выстрела зависит все. Только Свержин продолжал незаконченное движение – он поднял пистолет на уровень глаз, а потом еще выше и выше, пока его пальцы не разжались, выпустив «браунинг». У энкавэдэшника подкосились ноги, и он рухнул на колени. Только тогда все увидели у него во лбу, точно меж глаз, аккуратную дырочку, из которой потекла широкая струйка крови.
Шамхат поймала падающий «браунинг» и прицелилась в дергающегося Бирюкова.
– Не надо! – остановил ее Ли. – Этот готов и так. Быстро к машинам! Женщины с Сердюченко в «Студебекер», остальные в полуторку!
– А кто ж поведет грузовик? – спросил Тарас, снова закидывая Богдана на плечо.
– Я! – ответил Павка. – Должна же быть и от ОСОАВИАХИМа какая-то польза.
Но не успели они пересечь бульвар, как перепуганный происходящим шофер Свержина завел мотор «Студебекера» и начал трогаться.
– Стоять! – выкрикнула Шамхат, двумя руками поднимая пистолет на уровень глаз.
Игнатьев распахнул дверцу, выскочил из машины и, петляя как заяц, бросился наутек. Водитель полуторки спрыгнул с подножки и поднял руки. Пашка подбежал к нему, оттолкнул обеими руками и прыгнул за руль грузовика. Через секунду Сердюченко занял место Игнатьева, а Шамхат помогла сесть его жене, Варе, Машеньке и профессору – тот не пожелал лезть в грузовик. Последней села сама.
Павел выбрался из кабины и с трудом попытался завести полуторку заводной ручкой, но его сил не хватило.
– От молодежь пошла! – буркнул Сердюченко, бросаясь на помощь. – Никакая физкультура им впрок не идет!
Из окон профессорской квартиры со звоном вылетели стекла – это бойцы нелепо погибшего Бирюкова заметили беглецов и открыли по ним огонь. Захлопали револьверные выстрелы, защелкали в стену пули.
Не обращая внимания на забинтованную руку, Сердюченко легко, в два оборота завел грузовик. Ли в это время втолкнул в кабину полуторки Богдана, а сам запрыгнул в кузов.
– Ехать-то сможешь? – спросил Сердюченко опешившего Павла.
– Смогу! – решительно сжав губы, ответил тот.
Шофер махнул рукой и прыгнул за руль «Студебекера», стараясь поскорее вывести женщин из-под огня. Он завел мотор и рванул с места, а за ним следом рывками тронулась полуторка. Вскоре обе машины скрылись за поворотом бульвара.
Чтобы увидеть, как справляется Павел, Сердюченко бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил, что из арки, следующей за домом Варвары, выехал лоснящийся черный «Мерседес» и, мигая фарами, пошел на обгон «Студебекера».
– Это еще что за новости? – забеспокоился шофер. – Еще немцев нам для радости не хватало!
Однако шофер «Мерседеса» не оставил ему выбора – продолжая мигать фарами и чуть прижимая к бордюру, он заставил Тараса свернуть в боковой проулок, а затем еще раз, в глухой двор. Павел загнал полуторку следом.
Двор, где остановились машины, был завален снегом и казался совершенно пустынным – окна обветшалого дома были забиты досками и листами проржавевшего кровельного железа, в которых подвывал промозглый сквозняк. Шамхат, сидя на переднем сиденье и не открывая двери, подняла «браунинг». Она не могла решить, что делать – то ли стрелять без вопросов, то ли все же узнать, кто с ними хочет побеседовать и о чем. Тем временем из «Мерседеса» вышел Густав Хильгер с «парабеллумом» в руке, а Фридрих, выбравшись из-за руля, вытащил автоматический карабин с оптикой и направил на машину с женщинами.
– У меня к вам очень короткий разговор, – с неприятной улыбочкой заявил советник по-русски. – Мне нужен человек, называющий себя Богданом Громовым. Он останется со мной, тогда остальные уедут.
Шамхат тут же распахнула дверь и выстрелила в немца, но пуля из «браунинга» прошла сквозь него, как сквозь масло, не причинив ни малейшего вреда. Почти не глядя, Хильгер пальнул в ответ – девятимиллиметровая пуля из «люгера» ударила Шамхат в грудь и отшвырнула ее на руки опешившего Сердюченко. Пистолет выпал из руки женщины, она застонала и закрыла глаза.
– Где Богдан? – повторил Хильгер. – Мне что, по одному вас тут убивать?
Осмотрев перепуганных пассажирок и двух безоружных мужчин, Густав хмыкнул и неспешно направился к грузовику. Распахнув дверь, он выволок лишенного чувств Богдана на снег и потащил к «Мерседесу».
– Фридрих, поехали! – сказал он по-немецки. – У нас мало времени. Скоро он очнется.
Однако не успел он распахнуть дверцу, как произошло неожиданное для всех – Фридрих громко и коротко вскрикнул, уронил карабин и рухнул в снег, а на его месте появился Ли в развевающемся на сквозняке халате. Хильгер резко обернулся и хотел поднять «парабеллум», но не закончил и половины движения – китаец барсом прыгнул на него и выбил оружие из руки. Двумя мощными ударами ног Ли отшвырнул немца к машине, но тот, оскользнувшись, снова вскочил на ноги и расхохотался.
