Всё-таки остальные люди не настолько, как она знают современные военные реалии. Поэтому никто и не подумал возражать. Но сил встать и пойти ни у кого не нашлось.
Или наоборот? Даре показалось, что от неё все как-то отдалились, даже звуки, усиленные аппаратурой стрелкового комплекса, стали звучать будто сквозь вату. Кто-то буркнул: «Вот черт, уплыла ведь девчонка!», потом: «У кого в аптечке осталось противошоковое, обезболивающее? Хоть что-то?!»
Дара попыталась сказать, что у неё, но губы, кажется, только пошевелились. А потом просто стало темно и спокойно.
Глава 23
Только раз судьбою рвётся нить
Артиллерию не напрасно называют Богом войны — именно пушки, миномёты и ракеты наносят самый большой урон обеим противоборствующим сторонам. Только авиация может сравниться с этой силой по своей разрушительной мощи.
Но, так уж вышло, что в небе над Прерией было пустынно — коптеры напавшей стороны недолго оставались в воздухе. На наиболее удобных для полета местах их встречали стартующие с земли управляемые ракеты, не реагирующие ни на обманки, ни на активные помехи. Древние, наводящиеся по проводам ПТУРСы, расчёты которых успели замаскироваться в самых неожиданных местах, терпеливо дожидались целей, никак себя не выдавая. Самоходки, конечно, перепахивали места старта, но это происходило уже после того, как очередной винтокрыл оказывался уничтоженным.
Это ведь только кажется, что небо открыто во все стороны, летай где хочешь, а на самом деле в горах и предгорьях удобных дорог совсем немного. Менее важные направления и «бездорожье» перекрывали целые поля воздушных мин. Установленные цепочками с интервалом в полкилометра или хаотичным россыпями в десятки и сотни квадратных километров эти неказистые устройства терпеливо дожидались появления в небе любого летящего объекта, чтобы выплюнуть в его сторону два десятка зарядов, заполняющих небо сотнями тысяч поражающих элементов.
Беспилотники били все и кто чем мог — от терпеливых мин и снайперов, до любителей «стрельбы по тарелочкам» и охотников, благо дробь второго номера примерно одинаково действовала и на эти аппараты, и на уток. Но тут, несмотря на значительные потери с напавшей стороны, еще существовал некоторый паритет. Просто запас этих аппаратов иссякал не столь быстро — привезли их больше, видимо планировали с их помощью наладить массовый поиск разбежавшегося по лесам населения.
И опять, следом за каждым сбитым устройством, артиллерия перепахивала подозрительное место. Бог войны убедительно и однозначно говорил своё веское слово.
Но ахиллесова пята найдётся в любой системе. Для ведения огня пушкам нужны снаряды, и доставлять их требуется в значительных количествах. Специальные транспортёры, снабженные механизмами перегрузки боеприпасов в укладки боевых машин, вынуждены были совершать частые рейсы от вертикальника к батареям самоходок или к позициям миномётчиков.
И вот на эти пути, потихоньку хватаясь за грунт крючковатыми лапками, выползли короткие узкие лыжи, невидимые даже в невысокой траве. Двигались они днём, чтобы нагретая лучами Гаучо земля замаскировала тепловое излучение их электродвигателей. Нехитрая автоматика, применяемая на детских игрушках-самосвалах, подчиняясь программе, вела эти неказистые сооружения на тот самый путь, по которому следовали транспорты со снарядами.
Полноценная боевая машина, возможно, обнаружила бы эти самоделки своими чуткими приборами, но грузовозы оборудовались не столь изысканно.
Первый подрыв произошёл только в полдень второго дня войны. А потом они случались время от времени. Танки-минёры немедленно протралили широкую полосу и, пару часов доставка боеприпасов проходила без происшествий. Однако, кто же знал, что мины ползают? Вот прямо перед колонной прошёл разминировщик, а следующая за ним второй машина взлетела на воздух.
В это время в трёх километрах от места событий группа товарищей выпускала в неблизкий путь очередную партию взрывучих лыж. Барражирующий над густыми кронами беспилотник так ничего и не обнаружил сквозь засыпанный землёй навес. Его внимание привлекли отклики из другого места — оттуда шёл явно более отчётливый сигнал. Это мешок с пустыми жестянками раскачивался на длинной верёвке над самой землёй. В густом переплетении ветвей чётко идентифицировать цель было невозможно, но накрыть её дюжиной снарядов сочли необходимым.
Группа, посланная для осмотра и, возможно, зачистки, нарвалась на мины и отошла, после чего артиллерийскую обработку подозрительного участка провели с повышенным усердием.
Современная война, в которой сражается автоматика, а гибнут живые люди, продолжалась.
* * *
— Ни-за-что!!!
В худой перепуганной девчонке, забившейся в угол между стойками с непонятной аппаратурой, никто из знакомых сейчас не признал бы Дару — хладнокровного снайпера с немалым личным счетом, и воина, не раз смотревшего в лицо смерти. Сама она прекрасно понимала, как выглядит со стороны, например в глазах медсестры, в нерешительности замершей напротив. В ее усталых глазах отчетливо читалось жгучее желание вытащить строптивицу из убежища и от души отшлепать по мягкому месту, будь оно хоть десять раз пострадавшее.
Но ни Дара, ни медсестра ничего не могли поделать. Дара просто тряслась от животного ужаса всеми своими обнаженными прелестями под стерильной «бумазейной» распашонкой, отчего не могла сделать ни шагу в сторону операционного стола. А все из-за «фиксаторов» для рук и ног, красовавшихся на углах узкой металлической койки. Очень уж не вовремя вылезла память о казалось бы забытом «приключении» в далёком солнечном городе. Девушка понимала, что ведет себя глупо, но физически не могла переступить через вдруг охвативший душу иррациональный ужас.
Медсестра же была «чистая» и, согласно инструкции, не имела права прикасаться ни к чему, кроме стерильного инструмента. Поэтому она ничего не могла поделать, и расправа пока откладывалась. Надо было искать не силовые пути решения.
— Девочка, да не волнуйся, все будет хорошо. Не надо доктора задерживать, у него и так сегодня много работы. Да ты и глазом моргнуть не успеешь, как все кончится. А потом можно будет пойти в палату и поспать. Правда, — проникновенный и, казалось, мягкий на ощупь голос прокрадывался в самую душу, но просто так сдаваться Дара не собиралась:
— Ага. А пристежки зачем? Только залезь, и мигом начнете ковырять без всякого наркоза: «Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается!» — брякнула она логическое объяснение собственному страху, первое пришедшее на ум. И, судя по тому, как грозно сошлись у переносицы брови медсестры, угадала:
