– Так, выбегают наружу… Вокруг машин своих суетятся… Главного не вижу их, но «Панч» твой центральную дверь закрывает. Мотоциклетка завелась, сендер… второй… Поворачивают… А вот и самоход поехал!
– Бандиты нас заметили? – спросил Туран, выруливая на дорогу, по которой они подъехали к Дворцу. Далеко впереди бежала небольшая толпа, от нее то и дело отделялись люди, сворачивали к полям и пустырям вокруг – фермеры, участвовавшие в нападение, спешили убраться подальше.
– Заметили, потому что уже за нами едут, – ответил Белорус.
Увидев, что впереди тянется относительно ровный участок дороги, Туран позволил себе оглянуться.
Крючок стоял коленями на заднем сиденье, положив пулемет между тюками так, чтобы можно было в любой момент открыть огонь по преследователям. Их машины катили неровным строем, впереди черная мотоциклетка и два сендера, за ними «Панч», потом остальные.
Белорус приложился к фляге с водкой, морщась от боли в щеке, и Туран спросил:
– Ты как себя чувствуешь?
– Как чувствую… Бодр, как всегда!
– Ты уже не такой бледный. Стрелять сможешь, когда понадобится?
– Ясное дело!
– Ладно.
Показав на лежащую под задним сиденьем замотанную в мягкую кожу гравипушку, Туран попросил Крючка:
– Дай ему ту штуку.
Не отрывая взгляда от машин сзади, Крючок достал устройство и сунул Белорусу.
– Разверни ее и положи между сиденьями.
Тим сорвал шнурок, развернул кожу, а Туран добавил, обращаясь к лопоухому:
– Не стреляй пока. Патронов у нас уже не так много, а они пока не догоняют…
– Да вот как раз уже и догоняют! – перебил Белорус, снова поднимая бинокль.
* * *
Сидящий между Бритвой и Гангреной атаман, сжав кулаки, уставился на монитор. В нижней части мерцало множество точек, а три, яркие, были впереди – но все это его собственные машины. Ту, на которой катили беглецы, отмечала тусклая крапинка под верхним краем экрана. Стрелять нельзя, ракеты взорвут своих… Хотя если бы даже одна полетела куда надо – все равно нельзя! Шакаленок нужен живым, обязательно живым – чтобы сначала пытать, а после продать воющий полутруп небоходам. А раз так, никаких ракет, машину беглецов надо остановить другим способом.
В кабине «Панча» рядом с монитором чернел прикрученный к панели блок с решеткой динамика и микрофоном на закрученном тугой спиралью шнуре. Макота потянул его к себе, покрутил настройку. Зашипело, затрещало… Он крикнул:
– Дерюга! Дерюга, на связь, твою мать!
Сидящий в коляске черной мотоциклетки помощник откликнулся:
– На связи!
– Их надо остановить!
– А то я не знаю!
– Ну так останови! Но чтоб шакаленок жив был!
– Если мы машину подобьем, если перевернется, то его может…
– Неважно мне, че там его «может»! – заревел Макота в микрофон, и в своей коляске Дерюга вздрогнул, когда его динамик задребезжал от вопля Большого Хозяина. – Сказал: остановить, шакаленка живым взять!
– А остальные? Их там двое, рыжий да Крючок кажись…
– С остальными что хошь делай! Не, Крючка тоже неплохо бы живым, я б его на радиатор «Панча» повесил за уши, но ежели помре – некроз с ним! Но шакаленок…
Макота подался вперед, сквозь крестообразную щель вперив взгляд в затылок помощника, который полулежал в коляске черной мотоциклетки впереди.
– Ежели вы машину подорвете ихнюю и шакаленок сдохнет или ежели подстрелите его ненароком до смерти, я тебя убью. Слыхал, Дерюга? Я тебе это обещал уже не раз, но сейчас хочу, чтоб до ума тебе дошло, хорошо дошло: шакаленок помре – так и ты тоже. Пилой своей напополам тебя развалю, понял? Я тебе это обещаю как на духу! Но ежели жив останется, тот, кто машину его остановить сумел и самого шакаленка повязал, получит четверть сотни гривен серебром, а ты, Дерюга, – столько же. Полсотни монет между вами разделю! Мое слово! Всем передай, Дерюга, не забудь! Ты за жизнь шакаленка передо мной отвечаешь! Всё, работай!
Он бросил микрофон, не отрывая взгляда от головы помощника впереди. Тот некоторое время сидел неподвижно, обдумывая ситуацию, затем подался вперед и отдал приказ водителю. Мотоциклетка, ехавшая точно позади машины беглецов, стала смещаться левее, где взревывали двигателями два сендера.
Фермерские поля остались позади, погоня неслась вдоль сухого русла реки. Макота откинулся на спинку, потирая рукоять светопилы. В груди пекло, но это было не привычное ощущение, какое возникало у него перед боем, – нет, оно означало нечто другое…
Что-то не так. Он чувствовал это. Почему фермер едет в этом направлении? Зачем вообще они напали на Дворец?
В душе атамана Макоты крепло убеждение, что его пытаются обвести вокруг пальца – но он пока не мог понять, как именно.
* * *
– Э, куда они делись? – прокричал Белорус, оглядываясь.
Туран кинул взгляд через плечо. Погоня длилась уже долго, и с учетом скорости, которую развили машины, до Железной горы оставалось не очень далеко – скоро будут ямы тарантулов, по правую руку начнется русло сухой речки, тогда и Столовая гора откроется взгляду. Давным-давно, совсем в другой жизни, Туран проделал путь от еще не разгромленной фермы отца до Железной горы за гораздо более долгое время.
Крючок уже трижды открывал огонь из пулемета, отгоняя мотоциклетки и сендеры, будто свору волков. «Панч» пылил немного дальше. Туран намеренно не увеличивал скорость, чтобы не оторваться совсем от самохода, чтобы сидящий там враг не прекратил погоню, предоставив другим машинам преследовать беглецов, – но старался и чересчур не тормозить, чтобы не подставить под удары ракет. Это была опасная езда: следить за неровностями дороги, лавировать, уходя от выстрелов, и притом соблюдать дистанцию. Небо затянула серая пелена, дул холодный ветер, было промозгло и очень влажно, однако Туран вспотел, капли ползли по лбу, приходилось смахивать их рукавом, на мгновение отрываясь от руля, который ходил ходуном, трясся и дергался под руками, и тут же снова впивался в него негнущимися пальцами.
Машин позади вроде стало поменьше – он не видел черной мотоциклетки и одного сендера. Они могли отстать, скрывшись от взгляда за «Панчем», но зачем? Неужели Макота все же решился использовать ракетомет?
– А это что впереди? – спросил Белорус.
– Ямы, – ответил Туран. – Там паутина тарантулов.
– Что еще за тарантулы?
– Так их фермеры называют… вроде пауков больших. Они мутафагов жрут, которые к ним попадают, ползунов, горбатых гиен, даже волков.
– Так поворачивай!
– Не могу, другой дороги нет. Между этими дырами проедем, я тут много раз…
Он не договорил – слева из-за длинного бетонного здания без крыши, ревя и оставляя за собой темные клубы, вынеслись мотоциклетка с сендером.
