Мы шли с трудом, оскальзываясь на мокрой траве. Лес пропитался водой, она падала сверху, хлюпала под ногами, затекала за воротник и в рукава.
— Трудно идти, — пожаловался Сол, — может быть устроим привал возле пирамид? Там можно будет обсушиться.
Мы обсудили такой вариант прямо на ходу. Никто не стал возражать.
Отряд расположился в главном храме. Удивительно, но оказалось, что внутри есть вентиляция и неплохая вытяжка. После того, как удалось разжечь костер, дым сразу начал подниматься куда-то вверх и воздух в залах очистился. В первый раз за последние несколько дней мы поели горячего. Все промокли до нитки и обжигающий суп с порцией спирта, пришелся, как нельзя кстати. Дождь лил, как из ведра, и казалось прекращаться не собирался.
— Не хочется идти по такой погоде, — сказал Сол. Он с наслаждением курил свои видавшую виды трубку, протянув к огню ноги в мокрых носках.
Старый храм наполнился запахами еды, потных тел, портянок и мокрой одежды. Наверно древние боги были очень недовольны, но деваться им было некуда.
Я подошел к выходу. Тар курил в проеме двери, глядя на сплошную пелену дождя. Если площадку перед храмом еще можно было разглядеть, то деревья совершенно терялись в водяном сумраке.
Я прикурил и облокотился о влажную стену.
— Как Вы думаете, это надолго?
— Скорее всего до утра.
— Останемся здесь?
Несколько часов назад я вспылил, но это ничего не значит. Я не собирался извиняться или искать расположения лейтенанта. Служба есть служба, и ответственность за этих людей целиком лежит на мне. Это мое бремя, значит я должен поступать согласно своим представлениям о том, что для них плохо или хорошо.
Тар докурил папиросу и выбросил окурок на улицу.
— Я бы остался. Праздник урожая через два месяца, а без особой надобности аборигены в храм не заходят. Мы в безопасности, под крышей, и разведчики нас не найдут, дождь уже смыл все следы.
— Хорошо, — сказал я, — значит остаемся пока дождь не кончится. Всем отдыхать.
Я расположился в главном зале, в углу. Где-то здесь в песке лежал талисман, который перед смертью спрятал брат капитана Лоса. Шесть лет назад в составе экспедиции на Дикий остров высадились два саперных лейтенанта. Один пошел против адмирала Толя, оказался в полном одиночестве и застрелился в форте от тоски и безысходности. Когда-то я нашел тело этого человека, его записку и тайник. Как он выглядел при жизни, о чем мечтал и как решился на такой поступок, я не знал. Второй, стал капитаном и сейчас командует заговорщиками. Мы встречались. Я передал ему записку покойного брата, но он не придал ей никакого значения. Казалось, что судьба родного человека его совершенно не волновала.
Талисман все еще здесь. Можно запустить пальцы поглубже в песок и найти его. Только зачем? Пусть мертвецы хранят свои тайны. Возможно, когда-то самоубийца получил его от матери на удачу, талисман не помог.
Я не заметил, как задремал. Когда я проснулся в храме было тихо и тепло, костер почти догорел, в темноте тяжело дышали люди, от спертого воздуха кружилась голова.
Я встал и прошел к выходу.
Возле дверного проема, на сложенной плащ-палатке, сидел Моа. Он посмотрел на меня и невесело улыбнулся.
— С Вами все нормально? — спросил я.
— Да, все хорошо. Просто там очень душно и пахнет, как в казарме.
Я опустился на песок, после беготни последних дней все еще болели ноги.
— Вы бы поспали.
— Уже поспал, не хочу больше.
Мы немного помолчали. Мои сигары промокли и пачку я выбросил, но в ранце, в хьюмидоре лежал небольшой запас.
— Хотите? — я протянул интенданту сигару.
— Нет, — он отрицательно помотал головой.
Я закурил. Дождь лил все так же.
— Странно. Я ведь никогда не думал, что окажусь в таком месте, — печально сказал Моа, — надеялся, что просижу всю жизнь в столице, где-нибудь на складе. И вот, что из этого получилось.
— Зато Вы побывали на Диком острове. Не многие могут этим похвастать.
— Побывал, — согласился интендант, — но лучше бы я не видел всего этого. Знаете, до сих пор стоят перед глазами раненные дикари и эти малолетние убийцы. Наверно Вы привыкли к виду крови, а я в сущности совершенно штатский человек, хотя и закончил академию.
Я выглянул наружу, но разглядеть, что-либо сквозь пелену дождя было невозможно.
— Я тоже штатский.
Моа удивился.
— Я думал, что Вы кадровый военный.
— Я окончил факультет изящных искусств и до войны работал кладовщиком.
— Как же так?
Я пожал плечами.
— Война все смешала. Я бы тоже сейчас с большим удовольствием оказался на родном острове, в конторе, с чашкой кофе в руках.
— Я думал, что всех, кого призвали на войну уже давно уволили в запас, — растерянно сказал Моа.
— Выходит не всех.
Под утро дождь начал стихать. В глубине храма было очень душно, от тяжелых запахов болела голова, поэтому я перебрался поближе к выходу. Чтобы немного прийти в себя я высунул голову наружу, под дождь.
За ночь костер, который разложили внутри храма, потух. С вечера мы наносили валежник, чтобы к утру ветки хоть немного просохли, но это мало помогло. Все было влажное и дрова, и одежда. У меня оставался еще коробок спичек, залитых в парафин, все остальные давно отсырели и не горели. Я расстелил плащ-палатку, сел у входа и закурил. При моем появлении часовой, который до этого момента мирно подремывал, проснулся и сейчас с усердием пялился в утренний сумрак. Людей ничего не учит, ни смерть товарищей, ни окрики начальства. Мы находимся на чужой земле, среди враждебных племен, но часовые всегда засыпают. Если хочешь остаться в живых, нужно всегда проверять посты самому. Я запомнил моринера, он был из людей Пуи. Когда вернемся на корабль, отправится на камбуз, рыбу чистить. Из всей морины, которую привел с собой контрразведчик, остался всего один взвод, Пуи погиб, супер-лейтенант тоже. Тело Доса, нашли рядом с деревней. Он пытался убежать, но его догнали и убили копьем в спину.
Я достал карту и посмотрел маршрут. Отсюда до берега полдня пути. Если не объявлять частые привалы, дойдем быстро. Часовой опять начал клевать носом, и я отправил его разводить костер. Чашка горячего кофе мне бы сейчас совсем не помешала, а подежурить я и сам могу.
Ко мне подошел лейтенант Хот.
— Доброе утро.
— Доброе утро.
— Кажется погода налаживается? — сказал лейтенант, надевая фуражку и выглядывая наружу.
Я молча кивнул.
Хот немного потоптался у входа, собираясь с духом, и наконец выскочил на улицу. Его не было минут пять. Дождь постепенно стихал, я уже мог разглядеть деревья на той стороне площадки. Часовой возился с костром, видимо огонь никак не хотел разгораться. Я щелкнул крышкой часов и проверил время. Было почти пять утра. Даже если дождь не закончится, через час нужно будет поднимать людей. Я увидел Хота. Темная фигура отделилась от группы деревьев и заспешила в нашу сторону. Наверно он опять промок до нитки. Лейтенант бежал со всех ног, перед входом попытался затормозить, но поскользнулся на мокром песке и въехал в дверь, словно на лыжах.