Маша, стоящая чуть впереди меня, задумчиво кивнула.
– Ещё бы не сумасшедшая, – пробормотал Торопов. – Тут любой рехнётся при таком раскладе. Рабство практически… Ну что, товарищи, боевую часть рейда считаем оконченной, – подытожил он. – Трофейно-осмотровую группу в монастырь на дополнительную проверку, пока не стемнело. Там в одном из зданий при первичном осмотре обнаружили запертые комнаты, проверьте… Колдуна возьмите. Технику сюда, поближе, охранение по местам, паровоз на подогрев по минимуму. Семёныч, что с топливом и водой?
– По минимуму – тогда хватит, – сообщил из кабины машинист.
– Хорошо. Утром выступаем перед местными, выдаём им трофейное оружие при необходимости, желающих забираем с собой.
– Разве не сейчас обратно? – удивлённо спросил кто-то позади меня.
– Куда? – удивился гидростроевец. – Смеркается уже, скоро стемнеет. При такой дороге – исключено. Ночуем здесь.
М-да, не самая приятная перспектива. Но он прав – ехать вечером ещё хуже. Строго говоря, поезд – не самая плохая защита. Пулемёты, фонари… Но я б, пожалуй, между своими сменами дежурства в вагон бы забрался.
Сидеть на одном месте не хотелось – ещё ночь впереди, и я напросился в осмотровую группу. Хотел было взять с собой Машу, но она, как оказалось, уже уединилась с Соколовым в том капонире, в котором мы ехали сюда, и явно не горела желанием куда-то идти. Ну… тоже полезно – глядишь, узнает что-то новое о пацане. Вечер, деревня, романтика… тьфу.
В осмотровой группе было пять человек, к ней же прикомандировали одного из колдунов-технарей. Когда мы вошли внутрь ограды монастыря, тут уже вовсю плясали отблески – за западными воротами, на пустыре, ярко пылал костёр: трупы, недолго думая, сволокли в одно место, облили горючкой и подожгли. Логичное решение – особенно с учётом того, что тут есть некроманты, и, возможно, кому-то из них удалось уйти…
Голова начала несильно, но ныть, и я почти не удивился, когда в одной из церквей мы обнаружили нечто вроде того, что уже видели в церкви в Волково – плиты с кандалами, и вдобавок странные рисунки на полу. Уж не знаю, приносили ли кого-то здесь в жертву, но пробой точно открывался – тут моя голова почти не ошибается. Сволочи, надо же так опоганить святые места… Впрочем, раз давно не было в этих местах бога – значит, кое-кто другой мог прийти. Свято место пусто не бывает, особенно когда появляются такие вот… помощнички.
Кстати, а не они ли подсунули Власову те самые древние знания, которые он пытался испытать – хотя почему «пытался», именно что испытал – на мне? Да легче лёгкого. Правда, проверить сложно – концы почти все ушли в воду, кроме взятого живьём главаря. Если он, конечно, главарь. Ну, ему не позавидуешь – видел я, что Управа делает с ему подобными.
Я бродил по пустому залу, начисто лишённому церковного убранства – наверное, ещё в годы начала Советской власти, – и размышлял.
Проявят ли наши колдуны интерес к пленному? По-хорошему – должны бы, даже если Бурденко не дал отдельных указаний. Интересно же, чуждое колдовство – тем более, Соколов его чует. Где пленный? Как я понял, в штабном вагоне, там вроде у них камера оборудована у туалета. Тесновата, но для одного человека нормально. И под присмотром – народу в вагоне всегда много.
Значит, один на один никто из колдунов с пленным остаться не сможет. Даже не уверен, что колдунов пригласят в вагон более чем по одному – когда там был Соколов, Пахомов дежурил на платформе снаружи.
Осмотровая группа вышла, и я пошёл за ними в следующее помещение – это оказалось двухэтажное здание на территории.
Значит, Бурденко информацию от пленного не получит – точнее, получит всего в одном случае. Если ему её официально передаст Управа. Но учитывая, что Управа уже идёт на откровенный конфликт с Колледжем – это вряд ли. Предполагаю, что надо ждать обострения отношений в городе, и этот вот наш рейд вполне может стать катализатором.
На первом этаже здания прибрали к рукам переносной бензогенератор – хорошая штука. Кто-то из парней сказал, что такой же использовали бандиты при самосожжении в другом здании. Странно, я почувствовал досаду в первую очередь не от того, что бандиты самоликвидировались, а от того, что они при этом спалили полезный прибор. Черствею… а как ещё в этих условиях? Бандитов мне ничуть не жаль. А хорошо устроились гады – даже с электричеством.
Интересное обнаружилось на втором этаже, где и были те запертые комнаты, о которых говорил Торопов – причём колдун-технарь подтвердил, что они не просто заперты, а заблокированы колдовством. Повозившись, он снял защиту, но выглядел после этого как выжатый лимон – явно парню попотеть пришлось, жрёт энергию противодействие чужому колдовству, это и к бабке не ходи.
Кстати. Надо бы ещё разок наведаться к бабке – но это потом.
За дверьми оказалась комната, больше всего напоминающая лабораторию – правда, стол в центре, с углублением и уводящей куда-то дырой, покрытый коричневым налётом, от которого затошнило даже после беглого взгляда, наводил на совершенно иные мысли. Запах в комнате стоял соответствующий, несмотря на приоткрытые рамы окон. Никакого секрета не было – тут же, в белом леднике, сделанном из холодильника, нашлись пакеты с жидкостью, напоминающей по виду кровь.
М-да… Далеко не одна только некромантия. Не думаю, что они пили кровь – хотя, кто его знает, а вот в ритуалах её вполне могли использовать. Сатанисты долбаные… При таких раскладах пятеро – или, скорее, четверо – погибших гражданских даже мне кажутся «допустимыми потерями».
После посещения «лаборатории» меня откровенно начало тошнить, и старший группы велел мне не тупить, а вынести генератор и не возвращаться. Выбравшись наружу и отдышавшись, я подозвал одного из орлов Горюнова, уже заводившего двигатель уцелевшего ГАЗ-69А бандитов, и мы вдвоём погрузили трофей в «козелок». Две другие машины, стоявшие ближе к воротам, накрыло разрывом мины настолько удачно, что от них остались лишь обгорелые корпуса.
М-да, хватит на сегодня. Прогуляюсь-ка я лучше до деревни, пока совсем не стемнело.
Глава 10. 15 октября, воскресенье, вечер и ночь
Вообще-то первой мыслью было сходить к бабке Зине, но это я отмёл – переть к ней через всю деревню в начинающихся сумерках желания почему-то не возникало. Никуда она не денется, утром всё равно будем селян собирать. А вот с мальчишкой я бы с удовольствием поговорил сейчас – он и не боится особо, и фольклор местный знает, и живёт почти с краю. Если его, конечно, мать выпустит под вечер.
– Хозяйка! С Колей можно поговорить? – позвал я, постучав по калитке рукоятью пистолета. Небо на западе было ещё светлым, хоть и алело вовсю – полчасика у меня точно есть.
В почти неосвещённом окне – скорее всего жгут свечи, а то и лучину, – что-то мелькнуло, и через минуту, чем-то прогремев в сенях, во двор вышел мальчишка. Один. Вышел и так и остался стоять. Одет был всё в то же – ободранная куртка, скорее всего перешитая из пальто, и шапка-треух с оторванным ухом. Этакий беспризорник двадцатых годов двадцатого века.
– Подойди, не бойся, – поманил я его. Подумав, убрал пистолет в кобуру – вытащу, если надо.
Мальчишка осторожно приблизился, но вплотную не подошёл – метров пять между собой и мной оставил.
– Как же тебя мать выпустила одного, вечером и к незнакомому? – по инерции спросил я и почти сразу понял, что сморозил глупость.
Пацан шмыгнул носом и пояснил то, что я и так уже понял:
– Вон в том доме не вышли после того, как позвали – так дом сразу и сожгли.
Твою мать. Реально, люди запуганы дальше некуда… Как они вообще выжили? Тут человеческий облик потерять можно на раз.
– Боишься?
– Нет.
Отвечает односложно – видимо, чтобы не сболтнуть лишнего.
– Нравится так жить?
– Кто ж нас спрашивать будет, – философски заметил пацан, и у меня защемило в груди. Ну да, их уж лет десять никто не спрашивал…
– Почему звери не приходят в деревню? – спросил я.
