Было довольно прохладно, особенно после тёплого вагона, но зато сон улетел моментально.
– Ну как, тихо? – поинтересовался я, проверяя свой карабин.
– Нормально, – отозвался старший. Всего нас было трое – расчёт пулемёта и я, причём расчёт сменился раньше. У них вообще своя сетка дежурств, чтобы у пулемёта всегда был опытный наводчик. – Хорошо хоть мы с луной на пост встали, а то вообще темнотища была.
Я нашёл взглядом ночное светило – да, серп уже тоненький, но какой-никакой свет даёт. Перемигиваются в прорехах облаков звёзды. Поблёскивают рельсы впереди – та колея, по которой мы проехали до конца станции, она единственная вычищена колёсами поезда, остальные ржавые. Значит, подрастянуло облака – днём солнца в принципе не видно было. А луна-то убывающая, серп вправо смотрит. Только б опять призраки не вылезли, только и подумал я – мы за городом, неупокоенных тут небось уйма, учитывая соседство. Хотя, на этот случай прожектор есть – сейчас погашен на всякий случай, лучше уж полагаться на естественный свет, пока он есть. Деревня-то точно сейчас сидит по домам, носа на улицу не кажет.
Интересно, а что будут делать дозоры, если обнаружат призрака? – почему-то подумал я. В принципе, ребята должны быть испытанные, пальбу вряд ли поднимут, но ощущения те ещё, не каждый выдержит – это я по себе помню. Не обделался только потому, что за Машу волновался, ну и зелья хряпнул… Да и призрак незлой оказался.
А откуда здесь могут быть злые? Бандиты пришли уже потом, когда тела стали утилизировать. Да и вообще, призраки – очень тонкая материя. Поди пойми, что нужно неупокоенным…
Час прошёл спокойно, хотя несколько раз возникало странное ощущение – словно на меня смотрят. Невидимый взгляд будто сверлил, аж до ломоты в висках, по ощущениям – откуда-то с левой стороны линии, из леса. Предположив, что стоит докладывать обо всём необычном, я сообщил о необычном ощущении старшему – но выяснилось, что больше никто подобного не испытывает. Значит, воображение разыгралось… Давно ж известно – «чувство пристального взгляда» вырабатывается у всех, кто был «на боевых», тот же Пашка Плотников не раз рассказывал. То есть, ребята из боевой группы должны были почувствовать взгляд гораздо раньше меня.
Вообще, ночь за городом – те ещё ощущения, даже при пулемёте. Несколько раз в ночи начинала орать какая-то то ли птица, то ли неизвестная тварь – долго, заунывно, даже не знаю – обычная или попавшая к нам через пробой. Вроде при той ночёвке в поезде тоже что-то похожее было… Слышался и далёкий вой, не понять, с какой стороны – волки, наверное. Опять волки… Даже в нашем мире поговаривали, что они по зиме из деревень собак утаскивают – что уж говорить о здешних местах. Начинается волчья осень – поздняя.
Где-то к трём часам низины заволокло туманом. Ну да, здесь же сплошные болота вокруг, влажность высокая… Странно, что только сейчас натянуло, не с вечера. Туман лежал тонкими пластами, будто бы белёсо отсвечивая при свете полумесяца.
– Смотри, – прошептал пулемётчик, показывая в сторону монастыря.
Фигура появилась на краю станции, словно вынырнув из низины, заполненной туманом. Знакомая, полупрозрачная, серебристо отсвечивающая в лунном свете – призрак, конечно же. Вот вспомни его, называется… И близко, и полусотни метров не будет. Как он внешние кордоны прошёл?
– Призрак, – точно так же прошептал я, садясь на корточки, чтобы меньше торчать из-за капонира. – Указания есть?
– Осветить прожектором, – старший взялся за рукоять прибора, стоявшего ниже ствола пулемёта на небольшой треноге, положил палец на тумблер выключателя. – Короткой вспышкой.
– Погоди, – схватил я его за руку. – Чуть буквально погоди…
Я узнал фигуру. И ничего удивительного, что она прошла внешнее кольцо постов – секреты не стали себя раскрывать, прекрасно понимая, что для поезда, оснащённого прожекторами, призрак неопасен. Бесформенная хламида, платок, укутывающий голову – перед нами, несомненно, была бабка Зина… или тот, кто хотел создать её образ.
Но умеют ли призраки так вот морочить голову?
– Это местная знахарка, – пояснил я остальным. – Виделся с ней буквально сегодня. И…
…И ты хотел зайти к ней, Волк – но не зашёл, отложил на утро. Но если она появилась тут в облике призрака – значит это всего одно.
Она уже мертва.
Как она там говорила? Что-то вроде «мне недолго осталось». Твою мать, как обидно – ведь знала же бабка, знала, как мне попасть домой! Что она молола про ключ? Да и дураку понятно, что для открытия пробоя должен быть какой-то ключ, тот самый, которого мне не хватило тогда, в горящем доме! Что может стать ключом? Что, мать вашу???
А амулет тёплый. Да что ж такое-то, блин? Может, не работает? Или я слишком далеко от Иксении?
– Я поговорю с ней, – решительно прошептал я, поднимаясь с корточек. – Не свети, сделай доброе дело, а? У меня есть фонарь, если что.
– Был бы ты моим подчинённым, дал бы тебе по шее, – проворчал боец. – Вали, вольный. Если что – никто не виноват. Но нашим доложу.
– Доложи, какие проблемы, – буркнул я, вешая карабин на шею. – Но если я не схожу, всю жизнь себя винить буду…
Я спрыгнул с платформы, захрустев обомшелым щебнем – звук в ночной тишине показался мне оглушительным. Опять завопила ночная тварь, и вновь захотелось завыть ей в тон – по-волчьи.
Серебристый полупрозрачный силуэт стоял всё там же, у крайнего рельса, и я зашагал к нему. Внутри всё то сжималось от странной жути, то клокотало – не в последнюю очередь от ненависти к себе. Кто мне мешал поговорить с бабкой по-нормальному при первом визите?
– Доброй вам ночи, – вполголоса сказал я, подойдя метров на пять – ближе не рискнул. – Баба Зина, я не ошибся?
– Не ошибся, – прошелестела бестелесным голосом призрак, распуская на голове платок. Откинула его, открыв морщинистое лицо пожилого человека с растрёпанными патлами реденьких волос.
– Вы говорили, что вам недолго осталось, – решился я.
– Я знала, – безразлично сказала старуха. – Много лет живу. Пришли и за мной. Пора, давно пора…
Бестелесный голос завораживал, мне казалось, словно между мной и фигурой настроилась некая энергетическая связь. Выйти один на один с призраком, да ещё и по своей воле – ты рехнулся, Волков!
– Ты спросил не всё, что хотел, – прошелестела бабка. – Спрашивай. У тебя три вопроса, или пока не скроется луна.
Так… Вот он, шанс. Спрашивать надо быстро, и первым делом – самое важное.
– Какой именно ключ позволит мне вернуться в свой мир? – прямо спросил я. Вроде нормально сформулировал…
– Тот ключ, который подойдёт к нужной двери, – разбила мои надежды старуха. Ну а на что я рассчитывал? В таких случаях получить конкретный ответ почти нереально. Попробовать ещё раз?
– Какое свойство должно быть у этого ключа? – рискнул я.
– Ключ должен связывать тебя и то место, куда ты хочешь попасть, – бесстрастно отозвалась бабка.
М-да, тоже загадка… Но, может быть, обдумав, удастся понять, что это может значить? Ладно, оставим это. Надо быстро задавать третий вопрос, а то получится, как со старым проводником… Спросить про мою ауру? Мимо, не смогу быстро сформулировать. Как вернуть домой Машу? Тоже не стоит, вернусь я – уверен, что смогу протащить и её. Что же? Из сегодняшнего, про меченного и Древнего?
– Как передаёт свою силу Древний? – ляпнул я, почти не думая. Кольнул странным ощущением амулет – коротко и быстро, почти незаметно.
– Кровью зверя и смертью зверя, когда закроется Глаз Ночи, – прошелестела старушка. На мгновение лицо её изменилось, превратившись в озорное и простецкое личико румяной деревенской девчонки – и призрак, подмигнув, растаял у меня на глазах, словно втянувшись в расстилающийся у его ног туман.
Глава 11. 16 октября, понедельник, утро
Обратно на платформу меня не пустили. Более того, пулемётчик вызвал дежурного колдуна, и лишь когда откуда-то из-за поезда притопал хмурый Пахомов и, проверив мою ауру, подтвердил, что призрак вреда не нанёс – позволили подняться. Впрочем, и до конца дежурства оставалось уже не больше получаса.
