– Ты говоришь все правильно. Наверное, – произнесла женщина. – Но я слишком далека от всего этого.
– Вам решать, насколько сильно вы хотите стать настоящей Плетущей.
– Я хочу… Но зачем мне это?
– Вы сами должны ответить на этот вопрос. Вас никто не заставляет. Право выбора – за вами.
– Я подумаю над твоим предложением, – сказала она задумчиво.
– Когда решите, если решите, – поправился я, – дайте мне знать.
– Каким образом?
– Через птицу, – я кивнул на орла, задремавшего прямо на спинке кресла. – Позовите его, и когда он прилетит, скажите ему то, что хотели бы передать мне. Я сразу узнаю о вашем решении или просто о просьбе увидеться. Если в это время буду пребывать во сне.
– Хорошо, я… – она осеклась на полуслове, закаменела лицом.
– Что случилось? – я встал с кресла, огляделся, «созерцая» – нет, ничего не увидел и не почувствовал, не было никакой опасности, да и Страж продолжал мирно дремать.
Прошла целая минута, и глаза женщины ожили, она сделала судорожный вздох. Моя собеседница закрыла лицо руками, потом – помассировала виски, и, наконец, подняла на меня глаза. Увидев, что с ней все в порядке, я опустился обратно в кресло, но ее взгляд меня насторожил.
– Тебе нужно идти, – произнесла она напряженно, – чтобы спасти своего друга… Мишу.
– Вы сейчас… только что… – я силился подобрать нужные слова.
– Да, я сейчас видела.
– Что именно?
Она не спешила отвечать и продолжала напряженно следить за мной.
– Тебе нужно решить, что будешь делать, – моя подопечная странно смотрела на меня.
– Я слушаю.
– Сегодня ночью твой враг убьет твоего друга. Он не будет ждать семь дней.
– Вы сейчас видели, как Миша погибнет? – чужим голосом переспросил я, ни на миг не усомнившись в истинности ее слов.
– Да, – тихо ответила женщина.
– Как скоро это произойдет?
– Сегодня ночью.
– Вы уверены, что именно сегодня?
– Абсолютно.
– Как это случится?
– Твой друг умрет от пули.
– Кто это сделает? Вы видели? – кажется, я перестал дышать.
– Да, но… – она запнулась. – Я просто не могу поверить увиденному. Это слишком… неправильно.
– Вы знаете этого человека, убийцу?
Моя подопечная кивнула, опустила глаза и нахмурилась еще сильнее. Это плохо, очень плохо, потому что она могла знать только одного Плетущего. Мои подозрения, в которые я сам не хотел верить, похоже, оправдывались. Совершенно ясно, о ком она говорила, но я сделал последнюю попытку.
– Вы знаете, что Плетущие могут менять внешность?
– Нет, не знаю. Откуда? – она тотчас подняла на меня глаза, в которых прочиталась страстная надежда. – Значит, я могу ошибаться? Значит, я могла видеть совсем не Марину?
– Все может быть, – что еще я мог ей сказать? – Где произойдет убийство?
– Я не уверена, но, по-моему, в больничной палате. Твой друг лежал на кровати без сознания, рядом стояли какие-то приборы, вокруг все белое, а потом… потом появилась Марина. Она подошла к нему, какое-то время просто стояла у койки, затем достала откуда-то пистолет и выстрелила твоему другу в голову… Это просто чудовищно, – нервно теребя край пледа, моя собеседница умолкла и отвернулась в сторону.
Несколько секунд я еще сидел, а потом встал, с громким звуком отодвинув массивное кресло. Орел открыл глаза, огляделся и снова смежил веки. Медлить было нельзя. Но все же я спросил. Спросил, хотя где-то очень глубоко уже знал ответ на свой вопрос.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что мне нужно решить, что я буду делать?
Моя подопечная посмотрела мне в глаза, в которых я с огромным удивлением прочитал жалость и даже страх. Холод сковал мое сердце от этого взгляда.
– Ты должен решить, – наконец промолвила она, – будешь ли выручать своего друга. Я видела, что ты отвернешь от него смерть, если придешь на помощь.
Птица снова открыла глаза, почувствовав сильную тревогу своей хозяйки. Орел огляделся вокруг и остановил взгляд своих черных глаз на мне. Неожиданно сильно задул ветер. Он погасил почти все свечи и взъерошил перья на спине Стража. И под немигающим взглядом встревоженных глаз птицы и все сильнее разраставшийся внутри меня холод я услышал:
– Ты спасешь своего друга, но сам погибнешь, – гулким колоколом прозвучал в голове неотвратимый приговор. – Твоя смерть придет быстро, и ты ничего не успеешь сделать. Все, больше я ничего не видела. Прости меня…
Часть 2
Через замочную скважину
– Но путешествие во времени противоречит здравому смыслу!
– А что такое здравый смысл? – спросил Путешественник во Времени.
Герберт Уэллс. Машина времениКак странно.
По сути, я иду сейчас навстречу своей смерти, но отчего-то чувствовал себя совершенно спокойно.
Почему я делаю это? Почему не сверну и не откажусь от своего пути? Почему я не сделаю вид, что пытался добраться и помочь, но у меня ничего не получилось, и я опоздал? Почему я не вспомню, что у меня есть мои детки и так сильно любящая меня жена? Почему я подчиняюсь приговору судьбы?
Еще несколько минут назад эти вопросы кипели, яростно клокотали внутри меня, заставляли сбиваться с шага.
– Потому что я Плетущий, – так звучал первый пришедший мне в голову ответ.
– Ну и что? – отвечало мое второе я, которое не меньше первого хотело получить ответы на эти вопросы, но ответы четкие и ясные, а не акварельную мазню.
– Потому что я не могу бросить Мишу умирать, – таким был второй ответ.
– А про свою семью ты забыл?
– Он мой друг, и ему нужна помощь!
– А кто поможет тебе?!
– Видящая могла ошибиться.
– Бред! Ни разу, ни один Видящий не ошибался в своих предсказаниях!
– Но моя подопечная может оказаться не Видящей, а обычной Плетущей с даром предвидения.
– Это самое точное определение Видящих!
– Дар может быть слабым, а предвидение неточным.
– Бред! Бред! Дар один и не может быть сильным или слабым. Он или есть, или его нет! Третьего не дано!
– Я не дам убить себя!
– Если бы не дал, то Видящая так бы и сказала: «Тебя попытаются убить!» Так почему же ты шагаешь своей смерти навстречу, Оружейник?!
– Я не могу бросить Мишу умирать, потому что он мой друг!
– Ну и что?!
– Ничего.
– Это не аргумент! Нужна причина! Причина, по которой я умру сегодня ночью!
Странный диалог затих на целую минуту, а потом какое-то мое я, точно не знаю, какое именно, выдало:
– Я иду на смерть, потому что мой друг сделал бы то же самое для меня.
И споров больше не было. Я был абсолютно точно уверен в своей последней мысли. Если бы сейчас я, а не он, пребывал в коме, и меня должны были убить, и Миша знал об этом, он пришел бы мне на выручку и спас от гибели. Даже ценой собственной жизни. Ни на миг я не усомнился в этом. И не усомнюсь. Не считая Рыжего и Сони, он мой самый близкий друг, хотя даже они не так близки, как Миша.
