Лан думал, что Ждан Ростиславович намерен продолжить истерику дальше, но купец неожиданно замолк и с недоумением потрогал подушечкой указательного пальца наконечник арбалетного болта, выпроставшийся у него изо рта, подобно стальному языку. «Мародеры подоспели!» – обреченно подумал Лан, глядя в затягивающиеся поволокой глаза Мастера Торговли. В памяти ожил образ бандита с аркебузой на плече, который улыбался, глядя, как окруженный кремлевский отряд отбивается от превосходящего по силам противника.
Он не увидел, как купец падает на землю; поспешил убраться из простреливаемого дверного проема.
Поскольку сам злой рок освободил его от обязательств перед Мастером Торговли, Лан торопился присоединиться к дружинникам. Он должен был предупредить их о мародерах, он должен был разделить все тяготы неравного боя… со своими братьями по оружию.
И откуда в голове такие мысли? Видать, и вправду он стал слишком много о себе мнить…
Что-то изменилось в кромешной тьме под сводами особняка, она стала гуще и подвижнее. Сквозняки гоняли воздух, воняющий разворошенной свалкой. Лан взял в каждую руку по заточке. Крутанулся в одну сторону, разрубив воздух, крутанулся в другую.
Вонь становилась гуще, теперь отчетливо ощущался тяжелый вольерный запах. Лан узнал этот смрад, он крепко запомнил его во время боя на стене.
Не мародеры прятались во мраке, а нео. Немытые, охочие до человечины, равно как и до любого другого мяса, включая червивую тухлятину, лохматые недруги.
Тогда Лан закричал. Как зверь, как дракон, намеревающийся вывести ревом неприятеля из равновесия и заставить бежать.
Он швырнул одну заточку в беспокойную темноту, затем круто развернулся, ощутив движение воздуха сзади. Перед глазами мелькнул посох, унизанный черепами людей.
Удара Лан не почувствовал.
Просто темнота вдруг стала гуще, и в ней растворились все звуки разом.
…Ворон сумел просунуть гранату с подожженным фитилем в сочленение бедренного сустава «Раптора», сжимавшего в зубах Чеслава. Био попытался достать разведчика когтями, но Ворон ушел кувырком: проскочил между расставленными задними лапами, закрылся щитом с изображением черной птицы от удара хвостом. Щит развалился на доски, руку Ворона словно окатили кипятком. И тут же рванула граната, которая едва ли не хирургически – по суставу – отделила заднюю лапу «Раптора» от туловища. Падая, биоробот разжал челюсти, окровавленное тело Чеслава свалилось кулем на груду кирпичей.
– Тварь! Умри! – Горазд поднес пистоль к голове ящера, но оружие заперхало холостыми щелчками.
«Раптор» боднул дружинника, отбросив его на середину перекрестка. Горазд закричал – коротко и зло. С остервенением отбросил пистоль, словно тот был виноват, что биороботов сделали живучими тварями.
Ворон ощутил легкую панику, которая продлилась не больше двух секунд. А затем настал черед эйфории. Как полагалось всякому Говорящему с Мечами, Ворон верил, что гибель в бою откроет ему путь в чертоги Перуна. К тому же сражение действительно получилось славным: покорежили нескольких био, после такого не стыдно предстать перед грозным божеством.
– Ворон! В сторону, пацан! – грянул за спиной надтреснутый голос дядьки Ярополка.
Тело разведчика среагировало само. Бой не был закончен, симфония жизни – не доиграна. Оркестр судьбы грянул финальный аккорд, но он еще пока звучит – болью в сломанной руке, треском электрических разрядов в корпусах подбитых био, голосами воинов, которые никогда не уступят врагу. Еще звучит…
Ворон переместился по дуге к старому дружиннику. Одновременно по асфальту прокатилась, звеня, ручная граната, брошенная дядькой Ярополком. Под одноногим «Раптором» рвануло, биоробот содрогнулся, заскрипев всеми сочленениями. Наверное, от удара ящер испытал что-то вроде шока. По крайней мере – его человеческая часть. Био несколько раз судорожно дернул головой, обводя взглядом дружинников, трое из которых были ранены, а один – вообще едва-едва жив. Трудно было прочитать какие-то эмоции за прикрытыми бронестеклом глазницами: может, «Раптор» намеревается продолжить бой до конца, а может – выберет отступление. Дядька Ярополк и Ворон приготовили тем временем еще по гранате.
И тогда биоробота проняло. Взрезая асфальт когтями, он пополз на передних лапах к Большому Кисловскому переулку, туда же, где скрылся его поврежденный собрат несколькими минутами ранее.
Остальные био – и тот, что швырял в дядьку Ярополка частью столба, и тот, что убил Тишку, – прыснули в разные стороны. Хитрые твари знали, когда следует брать ноги в руки, и еще они очень ценили свои жалкие квазижизни.
– Регенерона! – потребовал Горазд, обнимая умирающего брата. – У кого сколько есть! Регенерона!
…Через несколько минут они снова собрались на перекрестке.
– Купец убит наповал, – сообщил дядька Ярополк, стараясь не глядеть на то, как Горазд трепетно держит брата за руку. На Чеслава дружинники потратили весь запас берестяного пластыря и регенерона, хотя никто не мог побиться об заклад, что это поможет: его пульс был слабым, а дыхание – поверхностным. – Ни Лана, ни груза… – старый дружинник покачал головой. – В развалинах на той стороне – следы и вонь нео. Но мародеров я бы тоже не сбрасывал со счетов.
– Надо уходить, – сказал Ворон. – Лана мы уже не спасем, а груз… это всего лишь груз… Блевать тянет, – неожиданно пожаловался разведчик, а затем зло сплюнул. Ворон чувствовал обиду на то, что двери в чертоги Перуна захлопнулись перед самым носом и он с товарищами остался на пороге – с проваленным заданием и без единого живого места на теле. И еще – Чеслав, которого придется нести на носилках… А у него, Ворона, сломана рука, у дядьки Ярополка – ребра, и Горазду тоже досталось. Но покуда они живы, их война продолжается.
– Мы вернемся и заново обыщем развалины. – Голос Горазда был мрачен, но дружинники сразу же поверили, что будет так, как он говорит. – Мастер Торговли не был дураком, скорее всего, груз здесь и остался: валяется, приваленный какими-нибудь досками.
Ворон фыркнул:
– Нужно иметь талант оставаться оптимистом в некоторых обстоятельствах, но… я тебя поддержу, дружище.
– А вы не думаете, что наш Лан… – Дядька Ярополк не договорил, зыркнул сначала на Горазда, а потом на Ворона.
– Нет, – просто ответил разведчик.
– Лан? – удивился Горазд. – Он только вчера из теплиц. Он за стену и носа не казал. Если Лан с кем-то и мог вступить в сговор, так разве что с репой или капустой.
– Ну ладно. – Дядька Ярополк потер грязные ладони. – Хорошо, что Лан не предатель. Да, славный он парень – есть в нем какая-то… правильность, что ли? А мне по-стариковски полагается быть подозрительным и пороть чушь. Не берите в голову.
