повезло, что лаборатория была обеспечена продуктами, водой и воздухом для автономного существования. И нам повезло, что энергетическая установка не пострадала. Она располагалась на нижних, не доступных уровнях, и исправно снабжало нас электричеством. И чтобы не впасть в отчаяние, у нас была только одна возможность, продолжить нашу работу
– Еще тогда, Нестеров, был одержим идеей чистой науки, – продолжал Чуйков, – Наука – превыше всего. И всё во имя чистой науки. Без морали и принципов. А, как и для чего могут быть использованы полученные знания, не имело значения. Наука ради науки – это было его кредо. Я с ним был не согласен. У нас были долгие споры о морали и науке. Но нас обоих интересовал результат. Поэтому мы не переставали работать. Тем более выбора у нас не было. Мы сумели восстановить вторую установку. Запчасти собирали по всем закоулкам. Разбирали все, без чего могли обойтись. Но самого главного, генератора излучения, у нас не было. И тогда Нестеров предложил использовать генератор от погибшего оборудования. Я не был уверен, что это сработает. Полуразрушенный генератор мог взорваться в любую минуту. Но Нестеров был упрям. Он настаивал. И я согласился. Установка была собрана. Лаборант, к тому времени немного оклемался, и стал помогать нам. Как-то так получилось, что всем стал командовать Нестеров. Он был неисчерпаемым источником идей и энтузиазма. И вот настал момент, когда установку можно было испытать. Что у нас получится, мы не знали. Наша цель была, на тот момент, самая приземленная. Мы хотели создать проход в куполе лаборатории и выйти наружу.
Чуйков немного помолчал. Никто не пытался нарушить молчание профессора. Все ждали продолжения рассказа.
– Мы с Нестеровым договорились, только опробовать установку. Включить и выключить. Посмотреть, работает она или нет. Включили. Я стоял на рубильнике. Моя задача, в случае чего, отключить установку. Нестеров сидел за приборами. В тот раз всё прошло планово. Установка включилась, отработала пять минут, и мы ее отключили. Потом мы еще несколько раз включали установку в различных режимах. Но стены лаборатории не поддавались. Наш лаборант совсем впал в отчаянье. Он стал с нами груб. Он уже не надеялся на чудо и на то, что нас спасут, а его вылечат. И постоянно плакался, что жизнь кончилась. А всему виной эти сумасшедшие ученые. Тогда Нестеров в порыве гнева загнал его в установку и включил генератор. Я подбежал поздно. Установка уже работала, а лаборант стоял в поле излучения генератора. Я выключил установку. Нестеров, с перекошенным ненавистью лицом, набросился на меня. Он обвинял меня в срыве эксперимента. Бесновался, что остановил эксперимент без его команды. Я тоже очень рассердился. Кричал, что я тоже ученый, и заинтересован в исходе эксперимента не менее его, но всему есть предел. И ещё, я заявил, что я больше не буду участвовать в его авантюрах и ему не позволю проводить бесчеловечные эксперименты. Тогда Нестеров набросился на меня с кулаками. Нас разнял лаборант. Он подошел к нам и совершенно спокойно проговорил.
– Ребята. Я здоров. У меня НИЧЕГО не болит. Я ЗДОРОВ!!!
Мы стояли ошарашенные и не знали что сказать. А на следующий день нас откопали. Нас в срочном порядке доставили в одну ведомственную клинику, где очень тщательно обследовали. С Нестеровым я не разговаривал и почти не встречался. Хорошо, хоть у каждого была своя палата. Лаборант тоже лежал в этой же клинике. Я виделся с ним. Пару раз. Последний раз, он пришел ко мне в палату и сказал, что ему становится все хуже и хуже. И всё лечение сводится к бесконечному потоку анализов и тестов. И что ему надо вернуться, и войти снова в установку. Мол, только она его вылечит. Он в это верил и надеялся. Я отговаривал, убеждал, что это не факт. И, что наиболее вероятно, он там погибнет. Он не поверил мне. Даже обиделся.
– Однажды ночью он исчез. Через пару дней меня и Нестерова выписали. С тех пор мы не виделись. Он пропал из моего окружения. А потом случился Чернобыль. А потом образовалась Зона. Я не был уверен, но подозревал, что одна из причин создания Зоны, вернее, то, что происходит в Зоне, кроется в той самой нашей, лаборатории. И одним из основных элементов является наша экспериментальная установка. Работы не были закончены. Нас эвакуировали. И так, как не знали, что со всем этим делать, запечатали вход в лабораторию. Но, оборудование оставалось рабочим и активированным. Что там произошло, неизвестно. Лаборатория оказалась в зоне поражения. Почти в самой её глубинке. Слышал, что военные направляли к лаборатории несколько экспедиций. Многие не вернулись. Одной из последних удалось всего лишь найти вход в лабораторию, который оказался входом в никуда. Лаборатория исчезла.
Чуйков вновь замолчал. Все напряженно ждали продолжения рассказа.
– Мне часто вспоминались наши споры с Нестеровым. Об ответственности ученых за их открытия. Я, решил, что в том, что произошло, есть и моя вина. Поэтому я остался здесь, в Зоне. Я должен исправить то, что используя науку, нами и было разрушено. Для этого я и создал "Чистое небо". В отличие от "Долга", мы не фанатики, слепо ненавидящие всё, что связано с Зоной. Мы ученые. Мы ищем причину, ставим диагноз и предлагаем решение.
– Вот поэтому, нам и надо было попасть в лабораторию. Мы предполагали, что там, в ее глубине, в работающих установках, происходят процессы, которые определяют всю жизнь и существование Зоны. Взрыв на ЧАЭС, стал тем катализатором, что запустил неуправляемую цепную реакцию, которая, продолжается, и по сей день. Мои люди не раз пытались проникнуть в лабораторию. Но, каждый раз платили жизнями, чтобы добыть хоть крупицу информации. Что там внизу? Доподлинно не известно. Могу предположить, что генератор, собранный нами, под воздействием катастрофы, изменил свои свойства, и продолжает работать по своим, неизвестным законам. Взаимодействуя с окружающей средой, он стал источником мощных излучений самой разной природы. Нестабильность работы установки, приводит к искажениям и пространства и времени, которые совместно с излучениями, прорываясь на поверхность, порождают аномалии, и артефакты. Отсюда и многие непонятные и необъяснимые явления Зоны. Излучения в пси-диапазоне, взаимодействуя с биосферой Земли, являются источником всех мутаций в Зоне, и влияют на все живое, будь то животные, растения или люди. По тем немногим крохам информации, которую мне удавалось собрать, я пришел к выводу, что там, внутри лаборатории, разрушилась ткань нашего пространства. Там возникла червоточина, маленькая "Черная дыра". И через эту червоточину, взаимодействуют наш мир с тем, другим, параллельным миром.
