же и агент корпорации Содружества, Том Ренкин-Эсон. Именно он воздействовал на нервную систему доктора Вениаминова, приведя ее в состояние частичного паралича. К утру пройдет, но плановый визит к царственному пациенту придется нанести лже-ассистенту лечащего врача.
Следуя за советником Карелиным, Ренкин выяснил причину перемены его маршрута. Император Александр III, ожидавший личного доклада советника, проследовал в Ливадию по причине резкого ухудшения самочувствия. Карелин оказался в числе немногих, чья аудиенция была не отменена, а перенесена из столицы в крымскую резиденцию императора.
Не имея причин торопиться, Ренкин, пользуясь как ботом, так и гравипоясом, прошелся по территории Крыма. Не то, чтобы он надеялся найти что-либо интересное, но, так как в качестве легенды уже сообщил своей команде, что именно здесь, по наводке "сгоревшего" подопытного, можно найти интересные для экспедиции артефакты, пришлось эту легенду отрабатывать.
Добравшись до Балаклавы, британский офицер, неожиданно для себя, застрял на несколько часов. Вспомнив, что его дед погиб в той самой, безумной атаке английской кавалерии на русские пушки, Ренкин решил найти его останки. Джорджа Ренкина не оказалось ни среди выживших в атаке, ни среди пленных, ни среди опознанных трупов. А ведь согласно парламентскому отчету, около ста пятидесяти кавалеристов в этой атаке пропали без вести.
Ренкин попросил высадить его в районе Балаклавских высот. Убедившись, что случайных свидетелей нет, разведчик уколол безымянный палец левой руки иголкой и выдавил каплю на правую ладонь. Запустил модуль поглощения сути и в разочаровании уставился на карту, беспристрастно точно изобразившую его сегодняшний маршрут. Тут же офицер почувствовал безмолвную подсказку нейросети, и задал поиск ассоциированных объектов. Пришлось подождать. Наконец, бледно-розовым пунктиром на карте отобразилась слабая ниточка, протянувшаяся от Балаклавской бухты к Федюхинским высотам. Запустив гравипояс, Ренкин пролетел по этой ниточке, от начала, у берега моря, вглубь полуострова. Ниточка обрывалась посреди склона холма, на глубине около полутора метров. Ренкин достал и запустил портативный биосканер Содружества. Трехмерная модель местности, т.е. почвы перед его глазами обогатилась зеленоватыми контурами человеческих скелетов. Бледно-розовая точка модуля поиска пульсировала в районе грудой клетки одного из них.
Ренкин связался с ботом и велел выслать пять универсальных поисковых дроидов. Те, повинуясь программе, сняли и перенесли в сторону слой дерна, после чего аккуратно раскопали грунт над искомым скелетом. Ренкин еще раз проверил показания поискового модуля и дал команду дроидам на изъятие и упаковку скелета. В комплекте дроидов шли разнообразные футляры, в том числе даже стазис-капсулы для консервации живых экспонатов. В данном случае обошлись футляром, консервирующим останки биологического происхождения.
Возвращаясь на бот, Ренкин твердо знал, что теперь его месть коснется не только тайного советника, ставшего виной гибели офицеров Ее Величества, но и его начальника, внука того правителя русских варваров, чье бессмысленное сопротивление политике Британской империи привело к гибели ее лучших сынов, в том числе и Джорджа Ренкина.
Из покоев государя-императора Ренкин-Прохоров выходил в смешанных чувствах. Меддиагност Содружества подтвердил выводы немца из Харькова. Болезнь почек, в той ее форме, в какой ей страдал русский царь, неприятна, но не смертельна. Хорошо хоть, за те несколько минут, что были выделены молодому врачу для осмотра, удалось усилить гипертрофию сердца Александра III. Если верить меддиагносту, она должна свести пациента в могилу за несколько дней. О выходе болезни в необратимо острую форму должен сообщить маячок, который Ренкин внедрил царю в ауру, то есть, выражаясь языком Содружества, в ментоинформационное поле. Единственное, что огорчало хитроковарного разведчика, это задержка в пути его врага номер один, советника Карелина. В принципе, его можно было бы отправить на тот свет в любой момент. Но тогда он отошел бы в мир иной с чувством выполненного долга. Чтобы предотвратить такой исход, Ренкин задумал особую долгодействующую комбинацию. Зная, что дни императора сочтены, британец обратил свой взор на наследника. Первую, пришедшую ему в голову мысль о том, чтобы и его отправить вслед за Папа`, Ренкин отбросил. Во-первых, женой наследника оказалась внучка Ее Величества. При всем цинизме, свою королеву британец боготворил. Во-вторых, получив доступ к мыслям матери наследника, в частности узнав, насколько невысоко она оценивала управленченские способности сына, Ренкин решил, что лучше подарить русским троянского коня, чем царя-мученика. По этой же причине разведчик и пошел на такие особые меры, как внедрение царю Александру гипертрофии сердца. Нужно было обставить смерть царя так, чтобы она выглядела абсолютно естественной.
А при чем же здесь тайный советник Карелин? Ренкин подготовил на него пусть и не чемодан, но достаточное количество компромата в расчете на то, что разбираться с ним будет уже наследник, и сам по себе малоопытный, да еще и окруженный "фаворитами" сомнительных, мягко говоря, достоинств. Поэтому мгновенная и героическая смерть дерзкому русскому разведчику не грозит. Он будет обречен на медленное угасание в нравственных мучениях, ощущая себя человеком, которого предала Родина.
Ну а пока можно слетать в родовое гнездо. Протестировать родственников на предмет совместимости с инопланетным разумом, называемым непонятным словом "нейросеть". И, заодно, проследить некую ассоциативную цепочку, озарение, посетившее Ренкина в тот момент, когда он, в состоянии ускоренного сознания, находился у одра больного. Балаклава-Теннисон-Киплинг-хладное железо. Имея возможность быстро и качественно извлекать знания из людей, Ренкин полагал возможным наткнуться на потомков кельтских колдунов, которые могли бы и до сих пор передавать по наследству секреты своего ремесла. Или на их записи. Британец уже выяснил, что поглощение сути работает и на информационных источниках, не только давая ему доступ к содержанию текстов на языках, которых он не знал, но и раскрывая их некий "скрытый смысл", как если бы кто-то растолковал ему, что "хотел сказать автор своим произведением". Доискиваться до природы этого "скрытого смысла" Ренкин пока не стал, отложив эту задачу на будущее.
Земля, Крым, неделю спустя
Маячок, наконец, сообщил Ренкину, что пациент вышел на грань критического состояния и что жизни ему теперь отпущены не дни, а часы.
Поиски рецепта хладного железа, опять же, оставили разведчика в смешанных чувствах. С одной стороны, баснословный успех. Рецепт найден, и правильно понять его может лишь тот, кто владеет такой разносторонней суммой знаний, какая досталась Ренкину. Пользуясь тем, что до возвращения в Крым оставалось еще несколько дней, британец плотно засел за алхимические эксперименты, проникнув на один из металлургических заводов в Южном Уэльсе под личиной местного инженера. Всем известно, какое действие производит на сталь углеродная добавка. Чугун, булат, и далее по списку. Ренкин же, пытаясь совместить рецепт хладного железа с современными ему знаниями по металлургии, путем проб и ошибок установил, какое именно состояние углерода делает железо "хладным". То есть, не только углерода, но и иных
