На этот раз мне удалось быстрее освоиться с расположением оружия, чем вчера. Память улучшалась, но с резервуаром не было улучшений: вокруг меня царила тьма.
Я ползал, думал, тихо ругался, спал и ел. Так прошло четыре дня. На мне появились две свежие царапины, к счастью, не очень глубокие. Та, что была на руке, особо не беспокоила, но царапина на бедре болела и мешала передвигаться на четвереньках.
Мое раздражение сменилось злостью, злость - отчаянием, отчаяние - упрямством, а упрямство - напряженным смирением. Я возненавидел эту комнату, ее хозяина, а заодно и ратушу, но держал чувства при себе. Мне хотелось вырваться отсюда лишь для того, чтобы подкрасться к губернатору сзади и приложить его по голове чем-то тяжелым. Но мысли о пользе подобного поступка охлаждали мой пыл. Можно ли так повредить губернатору? Что он за существо? Его вообще возможно убить? Даже другие титулованные особы, которых он ненавидит, не стали его убивать, а оставили в старом городе. Почему? Он неуничтожим или они просто не захотели убивать своего? Точных ответов на эти вопросы у меня не было.
На пятый день я совсем отчаялся. Колени болели от твердого пола, раны слегка кровоточили, а резервуар и не думал наполняться энергией. Иногда я ощущал что-то, перед глазами пробегали какие-то точки, блики, но это напоминало, скорее, обман чувств, чем прозрение. Губернатор за все время не появился ни разу и никак не дал знать о себе. Или он с самого начала принял меня за никудышнего 'ученика' или поступал так со всеми. Интересно, сколько у меня было предшественников? И что случилось с ними?
Иногда я вспоминал маму. Она наверняка ищет меня, беспокоится. Я ей обычно часто звонил и старался заходить в гости на выходных. Впрочем, меня наверное ищет не только она, но и моя контора. Интересно, знает ли кавалер Файет, куда я попал? Может быть он сумеет выручить меня? Хотя кавалер казался деловым и энергичным, надежд на спасение почему-то было мало.
Шестой день принес с собой разнообразие. Я проснулся от новых ощущений, казалось, будто кровать сжалась, свернулась и сдавила мое тело. Мне даже успел присниться сон на эту тему, словно меня запеленали в ковер и подвесили над пропастью. Я проснулся в ужасе, заранее готовясь к новым неприятностям, и, к моей радости, первое, что почувствовал, был яркий свет, струящийся в окна. Я прозрел, мне вернули зрение!
Яркий свет ударил по глазам, уже почти отвыкшим видеть. Я прищурился, скривился, но все-таки сумел рассмотреть, что нахожусь в прежней комнате, только мечи и копья куда-то исчезли. В правом углу стоит знакомый стол (гладкий и холодный на ощупь), слева - дверь в уборную (шероховатая и твердая), а моя кровать… как раз кровати не было. Я висел на том месте, где она стояла раньше. Мою грудь охватывал широкий кожаный ремень, от которого шла цепь вверх, к потолку. Руки и ноги тоже были зафиксированы и тоже цепями, но уже не такими толстыми. В потолке и в полу торчали массивные кольца, к которым крепились цепи. Пока я озирался, пытаясь рассмотреть, как именно меня подвесили, в комнату вошел губернатор.
Он был одет в темно-красный камзол с черными ботфортами. Его руки ощупывали белый платок, а на лице было написано разочарование и, пожалуй, даже сочувствие.
- Не получилось, сударь, - губернатор говорил тихо, но я так жадно прислушивался, что слова показались мне громовыми. - Самое медленное упражнение не принесло результатов. Что ж, попробуем упражнение побыстрее.
- Я не хочу ничего пробовать! - мне хотелось надеяться, что мой голос звучит значительно, без излишней нервозности. - У меня все равно не получится! Да я и не хочу быть магом! Почему меня нельзя просто отпустить?! Почему?!
Губернатор зачем-то вытер бородку платком и отвернулся. Он смотрел на пустую стену.
- Вы никогда не задумывались, сударь, почему люди часто делают то, что делать не хотят? Полагаете, многим нравится работать, хотя каждый день ходят на работу? Многим нравится жить в тесной квартирке, хотя живут там десятилетиями? Многим нравится видеть лица соседей, сослуживцев или просто прохожих? Современный человек рождается, чтобы насиловать самого себя. Некоторые это делают даже с улыбкой. Улыбаются сослуживцам, соседям и себе, хотя к середине жизни не переносят никого из них. Люди даже умирают не потому, что хотят, а потому что надо. И, заметьте, мало кто восстает против этого.
Губернатор бросил платок на пол и теперь смотрел прямо мне в глаза.
- Я не понимаю людей, сударь, - сказал он. - Наверное оттого, что сам не человек. Но вы-то - человек и наверное знаете, почему будете еще лет тридцать заниматься вербовкой магов, получая хорошую зарплату и в глубине души ненавидя себя за каждый бездарно прожитый день? Знаете? Нет? Вы молчите. Значит, не знаете. У меня до вас был гость. Бухгалтер фирмы, принадлежащей одному графу. Мой гость очень хотел не возиться с пустыми цифрами, а плавать с аквалангом среди пестрых рыб и морских чудовищ, как это делал некий капитан Кусто. Мы с ним договорились так: он становится магом, выполняет одно-два моих поручения и идет выбирать акваланг…
- Он не мог согласиться на такое! - я набрался наглости и прервал монолог губернатора. - Лучше долго жить, считая цифры, чем быстро сдохнуть, наткнувшись на меч или еще на что-то!
- Да, человек возможно создан для того, чтобы жить и тихо страдать, - кивнул хозяин ратуши. - Но я так не могу. Не могу затаиться, поступиться своими целями. Лучше сразу перейти в небытие! Но пока туда не спешу, ведь есть надежда. В старый город иногда приходят гости. Они помогают в моей мести.
Я посмотрел на губернатора. Он по-прежнему говорил негромко, но в этом равнодушии чувствовалась непреклонность. Интересно, все титулованные особы таковы?
- Я не могу отпустить вас, сударь, - продолжал губернатор, разведя руками. - Не потому, что я упрям, а потому, что лишен гуманизма и жалости. Я даже не понимаю, что это такое. Вы попали сюда и стали моим орудием. С чего бы вдруг мне отказываться от орудия? Разве вы на поле сражения бросили бы винтовку на землю? Сомневаюсь. Вы можете проклинать меня, умолять, уговаривать - это ничего не изменит. Я не выброшу винтовку до тех пор, пока не поверю, что она уже никогда не выстрелит.
Я оказался впечатлен этими словами. В них была искренность. Самая настоящая искренность законченного мерзавца и людоеда.
- Но я должен рассказать вам о следующем упражнении, - будто спохватившись, сказал губернатор. - Оно продлится недолго, всего несколько часов. Не радуйтесь, ведь упражнение очень болезненно. Вокруг вашего тела будет огненный обруч. Он станет жечь, причиняя нестерпимые муки. Однако этот огонь - не огонь вовсе, а просто сгусток энергии. Если вы сможете раскрыть свой резервуар, то начнете потихоньку впитывать эту энергию и в конце концов избавитесь от обруча.
