— Не расслабляйся! Расстояние предельное, если стрелять с глушителем.
— Не дрейфь, Крог. Сработаем в лучшем виде…
* * *
Они выждали четверть часа, даже больше, чем хотел главарь. Потом человек с винтовкой вопросительно посмотрел на Крога. Тот коротко кивнул. Снайпер ласково погладил приклад, аккуратно привернул глушитель, открыл прицел. Светящуюся точку лазера Крог не видел. И охранник у центра связи ее не заметил, хотя тонкий луч упирался ему прямо в сердце.
Человек с винтовкой медленно выдохнул и плавно потянул спусковой крючок.
— Готово, — удовлетворенно пробормотал Крог, наблюдая, как тело оседает на землю. Он повернулся назад и коротко свистнул.
Послышался шорох, и за спинами возникла молчаливая тень.
— Поднимайте пленников, — приказал главарь. — Гоните их к ЦСПС, всех — на второй этаж, в рубку дежурного. Следить, чтобы никто в суматохе не свалил…
Дженнифер только-только задремала в объятиях Норри Чависа, когда охранники начали расталкивать уставших людей, поднимая их на ноги. Некоторых, уснувших, будили пинками. Через несколько минут вся колонна была построена, колонисты медленно двинулись в сторону центра спецсвязи, сиявшего в ночи яркими огнями.
* * *
Когда Пират приоткрыл глаза, никаких перемен в окружавшем его звездном пейзаже не наблюдалось. Мини-крейсер следовал заданным курсом, повинуясь автонавигатору. Пилот сладко потянулся, разминая затекшие суставы, глянул на часы: «Семь тридцать по межгалактическому. Самая пора вставать…»
Митревски вылез из кресла, поднялся. С чего начинать утро, вопросов не возникало. Пират приступил к тренировке. Все офицеры Звездного Надзора обязательно занимались боевыми единоборствами. Кто-то с большим желанием, кто-то с меньшим. Однако специальная физ-подготовка была одним из основных условий работы офицера в группе Дэя Крэга. Задания Надзора далеко не всегда выполнялись из противоперегрузочного кресла своего корабля, временами приходилось работать и руками, и ногами. Да и головой, конечно.
Особого настроения у старлея не было, потому сначала дела шли вяловато. Пират разминался больше для вида, по привычке. Кстати, Стивен мог дать ему солидную фору по части единоборств. Его друг весь преображался, попадая на ковер. Редко кто мог противостоять Барсу, а свое прозвище старший лейтенант Морли получил именно за фантастическое владение телом во время поединков. Только искусство старого учителя, потомка великой династии мастеров, превосходило отточенную технику Стива. Для тренера боевое единоборство не было наслаждением или игрой, оно давно переросло в философию его жизни.
Разминая мышцы, Рам вдруг вспомнил, как однажды учитель резким окриком прервал тренировку, делая замечание ученику, слишком громко прославлявшему свои успехи. Тот старший лейтенант действительно, дрался великолепно, превзойдя соперника и подавив мощью и обилием точных ударов. Но старый учитель попросил всех опуститься на ковер и выслушать одну историю.
* * *
… Давным-давно это было. В те времена, когда все человечество легко умещалось на одной-единственной планете по имени Земля и даже не помышляло о покорении чужих миров. В древней стране, называвшейся Китай, в одной из маленьких деревень жил старый мастер, когда-то прославивший свой род победами над именитыми соперниками. Много схваток довелось ему испытать, сотни морщин избороздили лицо воина. Жил он тихо и скромно, продолжая тренироваться, хотя годы весны остались далеко позади.
Но тихая неспешная жизнь деревни была прервана — однажды в гости к мастеру пришел молодой боец, уверенный в своих силах. Он вызвал старика на поединок. И хотя все понимали, что схватка будет неравной, седой воин не мог уронить честь рода. Он принял вызов.
В жестоком поединке юность и сила сошлись с опытом и расчетливостью. Молодой боец как вихрь кружил вокруг противника, нанося ему отточенные, разящие удары. А старик ответил только одним.
И ушел молодой воин из деревни, гордый собой, уверенный в том, что теперь имеет право носить титул лучшего бойца всех времен. Он победил старого мастера, и весть эта неслась впереди него. Да только старик вернулся в свой дом, стал жить, как прежде, коротая оставшееся ему время в тренировках и медитациях. А молодой боец занемог, с каждым днем ему становилось все хуже и хуже, и никакие травы, заговоры и лекарства не помогали ему. Скоро он большую часть времени проводил лежа на циновке. Все яснее и яснее становилось окружающим, что воин умирает.
И однажды, собрав последние силы, он поднялся, с трудом побрел в деревню, где, как и прежде, встречал восходы солнца старик. «Пощади меня, учитель, — сказал умирающий. — Я знаю, все дело в том ударе, что ты нанес мне. Единственном. Я проиграл».
Старик был мастером медленной смерти. Ему хватило одного удара, чтобы преподать урок, который молодой чемпион запомнил на всю жизнь…
* * *
Рам усмехнулся, вспоминая, как притихли тогда звеновцы, дослушав рассказ до конца. Теперь он даже немного раззадорился, его движения стали резче, быстрее. Вялость прошла, уступая место многолетней привычке быть в форме. Митревски старательно выполнил комплекс упражнений до конца, провел тренировочный «бой с тенью», а затем отправился в душ.
Утренний моцион закончился чашкой крепкого кофе. Пилот резко пихнул кухонный автомат локтем правой руки. Помедлив немного, «железный повар» выстрелил в пилота пластиковой чашкой с горячим напитком. Рам поймал ее на лету. Так он сам настроил машину, для тренировки реакции. Иногда, правда, случались казусы с этой системой. То ли после резких ускорений «Малыша», то ли после регулярных избиений автомата что-то происходило не по плану. Однажды корабль, шедший на автопилоте, вознамерился уклониться от встречного метеоритного потока в тот момент, когда Рам собирался получить кофе. В результате старлей получил стаканчиком прямо по голове. Искусственная гравитация — вещь очень хорошая, но за ней тоже нужен присмотр. Разумеется, от пластикового стаканчика не осталось даже шишки на лбу, но кофе-то был самый настоящий, черный, пришлось и душ принимать, и рубку корабля приводить в порядок самым банальным способом — тряпкой.
Допив кофе, пилот отбросил стаканчик в сторону. Тот испарился, даже не долетев до стены — опустевшая посуда очень быстро растворяется в воздухе. Потом старший лейтенант немного подумал, извлек из автомата еще одну порцию кофе и легкий завтрак.
Покончив с бутербродами, Митревски поплотнее устроился в кресле пилота, перед бортовым анализатором. Прихлебывая кофе, пилот стал думать, как ему выбрать планету, на какую отправиться. Взгляд упал на красивое созвездие, окутанное дымкой. «Как туман в моем городе по утрам», — мелькнула мысль. «Откуда такое сравнение?» — спросил он сам себя. «Из детства, — грустно ответило подсознание. — Из того времени, где навсегда остались маленький мальчик Раминто и его родители». Пилот криво усмехнулся, отгоняя прошлое. Он ненавидел огромные пространства планет, а его принуждали провести так десять дней. После смерти родителей Рам долго боялся жить под открытым небом, он с тревогой смотрел вверх, туда, откуда в любой момент могли обрушиться черные корабли, несущие смерть. Великая Анархия уже закончилась, а Раминто все кричал по ночам, снова и снова возвращаясь в тот день, когда мама закрыла его собственным телом. «Всегда помни об этом, малыш».
