– Только сестры.
– Где они?
– Живут с мужьями.
– Вы давно их видели?
– Лет пять тому.
– Почему так давно?
– Им не нравилась Тея. Взять в жены меррийку, к тому же бесприданницу, они сочли мезальянсом. Не явились на свадьбу, не отвечали на письма. Это они еще не знали о ее прошлом… – Барон помолчал. – Сами понимаете, пока Тея жила, я не рассказывал.
«Сожалеет, что проговорился», – поняла Алэйне.
– А ваши родители?
– Отец умер, когда мне было двадцать, мать – годом раньше. Это она захотела, чтоб я учился.
– Для чего?
– Мать была дочкой столяра, замуж вышла за мечника и не ожидала, что муж станет бароном. Ей казалось, что земли, титул, которые пожаловали отцу, недолговечны. Всегда могут отобрать. Что станет с сыном? Мужчина должен кормить семью. Она хотела, чтоб я выбился в стряпчие. – Рей усмехнулся. – В ее представлении это было почтенным и выгодным ремеслом. Отец не возражал, меня отправили в Киенну. Сами понимаете, учиться я не хотел. Когда отец умер, я бросил учебу и вернулся в Бюи. Вовремя.
– Почему?
– Зятья положили глаз на баронство. Решили, что я останусь в Киенне, согласившись с судьбой стряпчего. В замке распоряжался их человек. Я вышвырнул наглеца, попросив передать зятьям, чтобы захлопнули рты. Бюи – мое наследство. Укреплению родственных отношений это не способствовало. Женитьба на Тее стала последним камнем в стену меж нами. Сестры кривились: взял безродную! Смешно, когда о чистоте крови пекутся потомки простолюдина.
– Мой отец был сыном сапожника, – сказала Алэйне. – Начинал простым солдатом.
– И стал герцогом, женившись на сестре короля.
– Это был брак по любви.
– Трудно поверить.
– Тем не менее правда! Отцу было двадцать шесть, а матери – восемнадцать, когда они встретились. Она влюбилась в него без памяти. Отец был красив, отважен, умен – и свободен. Он обещал матери, что женится, просил ее руки. Родители мамы пришли в ужас. Двоюродная сестра короля! Герцогиня! За капитана из простолюдинов? Отцу отказали, мать выдали за герцога Беррийского – старикашку, успевшего похоронить двух жен. Отец пообещал, что не отступится. За войну с Ингрией его произвели в маршалы. Ему предлагали блестящие партии, но он ждал своего часа. Когда восстал Бар, в ту пору императорская провинция, против мятежников послали Родгера. Он завоевал провинцию, но короне не вернул. Объявил себя герцогом. Королю написал, что станет вассалом Киенны, если получит овдовевшую к тому времени герцогиню Беррийскую. Король не стал воевать с лучшим своим маршалом, родители воссоединились.
– Не знал! – покачал головой Рей.
– Об этом мало кто знает, – сказала Алэйне. «Я расплатилась за твою тайну?» – подумала она. – Я была поздним ребенком и потому – единственным. Мать переживала, что у них нет сына, а вот отец – нет. Он учил меня многому, приказывал учиться у других.
– Помню, – кивнул Рей. – Уроки фехтования. Почему вы просили меня?
– Вы были красивым и веселым. Девушки любили вас. Мне хотелось похвастаться: вот мой учитель! Но вы отказались, и я пожаловалась отцу. Он ответил: «Оставь Рея в покое! Гвардеец не будет возиться с девчонкой! Над ним станут смеяться!»
– Он был мудрым человеком, – согласился Рей.
«Пока не женился вторично!» – мысленно вздохнула Алэйне. Рей, видимо, подумал о том же, но промолчал.
– Я хотела спросить вас, – сказала Алэйне. – Почему вы со мной?
– То есть? – удивился Рей.
– Почему согласились помочь?
– Ну… – Рей пожал плечами. – У меня не было выбора. Без вас мог не выбраться. И вы пообещали награду.
– Вы могли отобрать векселя. Сразу как оказались за стенами. И никто бы не упрекнул. Разве не так?
– Да, – произнес Рей задумчиво. – Многое изменилось в Баре за пять лет. В то время даже такая мысль не пришла бы в голову. Не знал, что вы столь высокого мнения обо мне. Благодарю!
– Не обижайтесь! – голос Алэйне дрогнул. – Вас позвали убить меня. Когда я увидала вас в зале… У вас было такое лицо… Я подумала, что вы исполните приказ мачехи.
– Я заметил, что вы испугались, – сказал Рей, – но не знал, почему. Вы еще посочувствовали мне.
– Решила, что это пробудит в вас сострадание.
– Отец хорошо учил вас! – кивнул Рей.
– Простите!
Алэйне встала.
– Присядьте! – остановил он.
Алэйне подчинилась.
– Раз завели разговор, давайте проясним. Итак. Я дал обещание доставить вас в Киенну. Слово намерен сдержать. Возражения есть?
– Нет! – сказала Алэйне.
– Я старше вас на одиннадцать лет. Бывал в походах, воевал. Мне лучше известно, что делать в опасности. Если я требую чего-то, то не из прихоти или желания покуражиться. Просто так нужно. С этим согласны?
– Да! – подтвердила Алэйне.
– Нас ожидает опасный путь. Все люди смертны. Мы будем стараться сберечь вас, но сами можем погибнуть. Если умру я, Люк меня заменит. Слушайтесь его, как меня. Он привезет вас в Киенну, и вы заплатите ему все двести тысяч. Идет?
– Да!
– Спокойной ночи, миледи!
Алэйне встала, сделала шаг, но внезапно обернулась:
– У меня просьба.
– Да?
– Постарайтесь не погибнуть! С вами хоть поговорить можно.
«И вас в отличие от меррийца я не боюсь!» – хотела добавить она, но сдержалась.
Рей пожал плечами. Алэйне повернулась и пошла к кораблю. Из темноты выскочил Люк. Он поклонился наследнице и проводил ее взглядом.
«Ну и парочка! – подумала Алэйне, забираясь внутрь. – Сумасшедший барон, разговаривающий с «духами», и мерриец, притворившийся немым. Барон хоть благородный человек, а тот зарежет – и глазом не моргнет. Что нашла в нем Флор? Путешествовать в такой компании до самой Киенны… Как выберемся из леса, заплачу – и пусть убираются! По дороге мы сами доедем!»
Приняв решение, Алэйне успокоилась. Спустя короткое время она спала.
Горбун в черном дублете[3] с перламутровыми пуговицами и такого же цвета шоссах[4] без башмаков, но подшитых снизу кожей, втащил в спальню жаровню. Пыхтя, поднес ее к пуфику, на котором восседала герцогиня, и стал раздувать угли, махая над решеткой веером.
– Я заждалась, Сисар! – недовольно сказала Элеонора. – Где тебя носит?
– Выполнял ваше поручение, – ответил горбун. – Я давно советовал вашей светлости взять себе другого парикмахера. Мне трудно совмещать столько обязанностей.
– Другие не могут, как ты! – возразила Элеонора. – Они перекаляют щипцы и жгут волосы. Могут и кожу прижечь. Ты лучший!
– Надеюсь, не только в завивке! – усмехнулся Сисар. Он бросил на решетку щипцы и принялся причесывать герцогиню извлеченным из сумки гребнем. – Сидите смирно, ваша светлость! Не то и у меня щипцы сорвутся.
