Со стороны города донеслись приглушенные выстрелы. Мариэна приподнялась, жестом показав землянам, чтобы они не следовали ее примеру. Лицо ее было растерянным. Выстрелы не смолкали, но вскоре их начал заглушать шум моторов, которые то звучали тише, то яростно взревывали и хрипели – словно пара десятков машин наперегонки гоняли по берегу.
Денис, зябко кутаясь в куртку, продолжил сеанс ботанических самокопаний:
– Все-таки ты лучше себя ведешь во всей этой ситуации, хотя вроде такой же ботан. Я думал, все интеллигенты, вернее, люди интеллектуальной деятельности трусливы. Ведь это логично: дурак бросается головой вперед, ни о чем не думая, а умный пытается все понять, просчитать варианты, обдумать, что ему может угрожать, как, насколько – и поэтому боится.
– Нет, не логично, – возразил Кир. – Страх – это инстинкт, а не логика.
– И все равно для моей трусости это было оправдание, понимаешь? А теперь вижу: не все такие, только я. Трус. И мне надо исправляться!
Он схватился одной рукой за борт, второй за плечо Кира и сел.
И тут же улегся обратно.
– Ладно, не напрягайся, – проворчал Кирилл, прислушиваясь к выстрелам и реву движков. – В себя придешь, нога заживет, тогда и будешь всем доказывать, какой ты отважный суперботан в плаще с сачком.
Денис так глянул на него, что Киру стало немного стыдно за свое равнодушие к тому, что для молодого ученого явно было очень важной и больной темой, и он добавил:
– По крайней мере, ты стараешься быть честным перед собой. Другой бы обиделся на весь мир, а ты себя анализируешь, пытаешься исправиться, это не каждый может.
Шум моторов начал стихать: машины ехали прочь. Выстрелы стали реже, но не смолкали. Ветер принес запах гари. Кир приподнялся. Мариэна снова сделала жест, показывающий, что надо лежать, и даже прикрикнула на него, но он сел спиной к левому борту, согнув ноги в коленях, уставился на город. Там горели несколько домов, дым поднимался к небу. Между зданиями появлялись и исчезали фигурки людей, мелькали вспышки выстрелов.
– Спроси у нее, что происходит.
– Она не понимает. Похоже на облаву, которую иногда устраивают варханы вместе с… Со своими помощниками из местных.
– С полицаями.
– Почему с полицаями?
– Ты фильмы про фашистов смотрел?
– Я не смотрю кино. Предположим, с полицаями. Здесь их называют "прианы" – "при-ан", то есть "свой-чужой". Так вот, это похоже на облаву, но очень крупную, таких давно не было.
– Наверное, из-за Леши и остальных, – предположил Кирилл. – Ловят их всей толпой.
Они плыли уже вдоль городской окраины, где среди жилых домов виднелись фабричные трубы, вращались целые рощи скрипучих медлительных ветряков, а на берегу крутились колеса водяных мельниц.
Мариэна села на носу лодки спиной к спутникам. Справа потянулись рыбацкие кварталы – приплюснутые сверху округлые дома, похожие на тыквы, с черепицей, напоминающей рыбью чешую. Что там живут именно рыбаки, ясно было по обилию уходящих в воду настилов, висящих на длинных шестах сетях, а еще по лодкам, пришвартованным у берега.
– Как ты думаешь, мы долго плывем? – сказал Денис, поворачиваясь.
– По-моему, нет. Хотя есть уже хочется. Замерз?
– Да.
– Это тебя из-за потери крови морозит.
– Послушай, у меня сейчас возникла мысль, – медленно произнес ученый, – а может, она и есть предательница?
Кир поглядел в спину неподвижно сидящей девушки. Если над Аргелисом нет купола, электроника работает нормально, имеются обычные радиопередатчики, значит, и на базе Лукана такой наверняка стоял, и через него шпион мог связаться с варханами, сообщить, в каком месте спрятана угнанная портальная машина. Что, если раньше предатель не хотел выдавать себя, потому что его основное задание – подобраться к центральной базе, про которую знал только Лукан? Но похищение ворсиба для варханов слишком серьезное происшествие, и шпион пошел на риск. Почему Мариэна, когда они появились наверху, уже была там, хотя оба механика и двое молодых терианцев так и остались в подвале?
– Нет, подожди, – сказал Кирилл, – зачем тогда она сама же про 'слангача' заговорила, то есть про предателя? Навела нас на эту мысль.
– Чтобы отвести от себя подозрения, – пояснил Денис. – Она не дает нам пристать… Куда мы плывем? Что это за пикаграда? Может, там база варханов, а не повстанцев.
В воздухе так ощутимо запахло ботанской паранойей, что Кир поморщился:
– Ну все, хватит. Даже если она шпионка, что нам делать? Грести к берегу – не выход, без ее помощи мы быстро попадемся варханам или этим полицаям-прианам, а она в город не хочет. Значит, выбора нет: пока что плывем дальше и наблюдаем за ней.
Денис приложил ладони к ушам, отнял.
– Слышишь – гудит?
Кирилл приподнялся. Впереди через реку протянулась полоса огней.
– Кажется, плотина.
– Пикаграда? – спросил Денис, показав вперед.
– Ама пикаграда, – подтвердила Мариэна.
– Пика… теперь понятно, что это значит! Кирилл, ведь плотина, точно? Сейчас я… Помоги мне встать, пожалуйста.
– Ты и сам можешь, – отрезал Кир. – Хватит жалеть себя, я тебе говорил: рана неопасная. Встань и посмотри.
Денис отставил раненую ногу, осторожно оперся на нее, наконец выпрямился во весь рост, на всякий случай ухватив Кира за плечо. Течение стало слабее, зато волнение усилилось. Лодка приближалась к высокой бетонной стене, которая пологой дугой перегораживала реку.
– "Пикаграда" – гидроэлектростанция, и сейчас нас затянет под нее! – всполошился ученый. – Там затор!
У основания плотины вода бурлила, льдины громоздились друг на друга, приподнимаясь, постепенно их затягивало в невидимые отверстия, через которые вода уходила вниз. Если туда попадет лодка, ее перевернет и расплющит о лед.
– Пута! – приказала Мариэна, хватая весло. Села на лавку, вставила его в уключину и показала рядом с собой. – Куча, пута!
– Я понял, понял: садись, греби. – Взяв второе весло, Кир уселся возле девушки.
Она стала грести, поворачивая лодку к правому берегу. Из воды там торчали сваи с настилами, между ними над волнами выступали края железных сеток, похожих на обычную земную 'рабицу'.
– Что это? – спросил Кирилл и повысил голос: – Переведи: что в той стороне?
Денис задал вопрос, Мариэна ответила, и он надолго замолчал.
– Ну? – не выдержал Кир. Их все ближе подтягивало к плотине, но и до пирсов оставалось недалеко.
