И очень скоро случилось то, что просто не могло не случится. Когда рубили деревья, одно дерево скрипнуло и упало очень, очень не хорошо.
Работающие рядом, собрались и глазели, как под стволом дерева бьется в агонии, прикованное к Быку тело. У самого Ивана только лишь была оцарапана щека.
– Пришиб-таки, – заметил Ульды.
– У чому я винуватий? Воно само так впало…
Каторжанин рядом в с Павлом заметил лениво.
– Да врет он все… Не первый раз, поди, лес валит. Знал, куда бревно пойдет, вот и поправил…
– Ну а чего теперь?..
– Да чего уж тут. Не жилец был покойный все равно. Хоть тут все не жильцы. А этот хоть и не понял, верно, что его убило. А нам еще мучаться.
– Как его хоть звали?..
Никто этого не знал. Да оно и не пригодилось. Грабе распорядился зарыть покойного в овраге.
***
Расчет Быка оправдался: Ивана и Павла сковали вместе.
В новом положении были определенные преимущества. Бык работал едва ли в полсилы и не разрешал надрываться Павлу:
– Головне, хлопче, спокійно… Потрібні сили. Скоро – гайда, щоб аж курява!
Павел не спорил.
Порой за их спиной шушкались:
– Ничего, ничего, паря! Ежели побежите и вас сразу не пришибут – он тебя опосля как поросенка прибьет и сожрет. Тайга тебе не Привоз одесский – жрать нечего.
– Не слухай их хлопче, – отвечал Бык. – То воны заздрять…
Бык, как ни странно, был прав…
Рассвет, как водится, выдался зябким: с Балтики тянуло сыростью и холодом. Данилину вспоминалось, что отбудет он в места еще более неуютные, и от этого становилось еще зябче.
Набережная была совершенно пуста – в своих теплых постелях дворники, вероятно, досматривая свой последний сон.
И вот, наконец, послышался шум. По спящему городу катила целая процессия – впереди двигался открытый автобус, за ним – два грузовика, чьи кузова были набиты разнокалиберными коробками.
Рядом с шофером автобуса восседал штабс-капитан Попов. Он указал на подпоручика, автобус сбросил ход, остановился у поребрика.
Данилин занял место на лавке в салоне, поставив свой чемодан между ног.
Кроме него и Попова имелся еще только один военный – подпоручик, вероятно, в тех же годах, что и Данилин или может быть немного старше.
Остальные были лицами сугубо гражданские, в возрасте скорей зрелом. Они как на подбор были слабы зрением.
Полное же исключение составлял батюшка. Возраста он был вполне среднего, что несколько скрывалось бородой. У ног священника стоял небольшой черный саквояж, на коленях же находилась корзина, из которой пассажиров рассматривал кот.
Автобус и грузовики отправился за город, куда-то в сторону Гатчины. Затем свернули на проселочную дорогу, проехали охраняемый шлагбауму…
И тогда Андрей впервые увидел «Скобелева».
На летном поле, притянутый к земле канатами, лежал огромным жуком дирижабль. Рядом с эллингом стояли аэропланы, на фоне здания и дирижабля они казались совершенно крошечными.
Машины поехали прямо по взлетному полю к дирижаблю.
Около гондолы прибывших встречал командир воздушного судна. Им оказался знакомый Андрею капитан Сабуров.
– Проходим господа, проходим! – торопил он прибывших. – Сейчас быстро погрузимся и полетим, пока ветер попутный. Грех такое упускать, паче до сумерек надо быть в Москве.
По короткой лесенке пассажиры поднимались в салон. Но Андрей будто случайно оказался последним, перед входом остановился словно рассматривая аппарат.
– А, это вы, господин подпоручик. Вот уж не думал, что снова встретимся.
– И я не думал. – ответил Андрей. – Вы ведь, кажется, в Ревель ехали?.. Или раздумали? Вы не говорили, что будете командовать дирижаблем.
– Так и вы не говорили, из какого ведомства. У каждого из нас – своя тайна.
Данилин кивнул: действительно, поиски генерала Мансурова и убивших его чукчей – были лишь предлогом.
– А вы имеете отношение к этому вот кордебалету? – Сабуров указал на грузовики, с которых матросы таскали ящики в багажное отделение.
– Определенное… – ответствовал подпоручик.
– Ну да, ну да… Не имели бы – вас бы здесь не было. И летим мы, вероятно, к Тайшету, к вашему спутнику?..
– Все может быть.
– Да полноте! Я ведь корабль поведу, координаты мне ведомы, и курс уже проложен. Как бы то ни было, мы идем в Енисейскую губернию, к Туруханску, затем по одному из притоков Енисея. Зачем – сие мне пока неизвестно. Но я думаю – только пока… А вы знаете, зачем?
Подпоручик постарался кивнуть как можно неопределенней.
– Ну что ж. И то ладно, – непонятно с чем согласился Сабуров. – Занимайте место в салоне, еще четверть часа и отчалим…
Сразу у входа подпоручика встретил унтер-офицер.
– Его благородие подпоручик Данилин? – спросил он, сверяясь со списком.
Андрей кивнул.
– Сдайте спички, огнестрельное оружие, – попросил унтер. – в полете оно вам не пригодится, а на земле я вам его тотчас же верну.
Андрей пожал плечами и вынул из кобуры свой «Наган».
– Вы курите?
– Нет, – пожал плечами Данилин.
– Вам повезло. Будет легче.
Затем унтер выдал положенную в таких случаях расписку.
Сообщил:
– Ваша каюта – нумер пять, это по левому борту. Проходите…
И Андрей ступил на палубу воздушного судна, прошел по узким коридорам, оглядываясь по сторонам.
Здесь все было излишне просто: казалось даже, что воздушный корабль отправили в полет не вполне доделанным. Вокруг было только дерево, стекло и металл, никаких украшений, цветов в вазах. Не имелось и люстр – в простых стеклянных плафонах дремали электрические лампочки.
Становилось предельно ясно: корабль сей не гражданский, а военный.
Андрей прошел мимо пустой турели. Впрочем, по царапинам на металле было ясно: что-то здесь устанавливалось. Амбразура же была закрыта листом фанеры.
Данилин легко нашел дверь в свою каюту, открыл ее. За ней было небольшое помещение в которой только и уместились две кровати одна над другой, небольшой столик и двустворчатый шкаф. Имелся и иллюминатор.
Нижняя кровать оказалась занята – на ней лежали перчатки. В шкафу обнаружился чемодан, рядом с которым Данилин поставил и свой. Затем вышел из каюты и направился в салон. Там застал всех остальных пассажиров, присел на диван.
Почти тут же появился и Сабуров. Шел он быстрым шагом, погруженный в свои мысли. Верно, спешил на мостик, но, увидав пассажиров, остановился.
Все приготовились слушать.
