Впрочем, на втором витке дамы и другие пассажиры заинтересовались и видами.
Громадный, изрытый кратерами и ощетинившийся горными пиками планетарный шар поневоле притягивал взоры. «Феллиган» двигался вдоль экватора. Из полудня – в сумерки, из сумерек – в ночь. Неохватный взглядом даже отсюда, кольцевой горный массив огибал плоскую равнину Жары. Подсвеченные заходящим Солнцем горные пики парили над ней, будто багровые острова. Над кратером Себек сумерки сменились вечной ночью, и внизу сразу засверкала огнями сеть меркурианских рудников. Сугробы замерзшего воздуха отражали лучи прожекторов, вызывая красивый эффект звездного света, отраженного от поверхности планеты. Пассажиры, парящие над иллюминаторами в гостиной, взволнованно загомонили.
– Светляки на гнилушке, – поделился метафорой, возникшей в его рыжей голове, Сандерс-младший.
– Скорее – свечи на юбилейном торте, – высказалась обычно молчаливая Бетти, служанка госпожи Рокстон.
– Похоже на огни земных городов, когда смотришь на них с дирижабля! – прощебетала сама леди. – Не правда ли, милый?
– Согласен, дорогая, – ответствовал супруг, который затруднялся подобрать собственное сравнение.
– Осмелюсь заметить, ваша светлость, – встрял в разговор дворецкий, в прошлом военный летчик, – мне это напоминает ночную бомбардировку Дели в семьдесят пятом…
Капитан склонен был согласиться с Биллом. Меркурий и впрямь напоминал разбомбленную вражескую территорию. Суровый мир населяли главным образом старатели, шахтеры и горные инженеры. Хотя в Сент-Сане – столице колонии – порядком хватало и бездельников, разжиревших на торговле рудой. Им не было дела до тысяч рудокопов, которые там, внизу, обжигаемые ледяным ветром Ночной стороны, с риском для жизни добывают эту руду.
Земля остро нуждалась в минеральном сырье, большую часть которого привозили с Меркурия. Платина, золото, алмазы, иридий, осмий, молибден, селен – список сокровищ первой планеты в семье Солнца был огромен. Старатели покидали гостеприимную Землю, чтобы с риском для жизни и здоровья добывать их. Меркурий не жаловал смельчаков, посягнувших на его богатства. Самой простой смертью в этом ледяном аду, который, как ни парадоксально, царил на самой близкой к центральному светилу планете, была гибель от обморожения.
Следом по количеству жертв шла лучевая болезнь. Кора у Меркурия тонкая, и радиоактивные недра дышат своим смертоносным жаром в лица шахтеров уже на незначительной глубине. Да и других, уже типично меркурианских, заболеваний хватало. Одни названия этих болезней чего стоили! Каменный паралич, необратимая мумификация мягких тканей, синдром Сета, солярная слепота.
Врачи не успевали их толком изучить, не говоря уже о том, чтобы разработать лекарства. Правда, время от времени возникали слухи о везунчиках, которые на Меркурии, наоборот, обретали здоровье и едва ли не бессмертие. Эти счастливцы якобы готовы были на все, лишь бы не доживать свой век под гнетом земного тяготения, но, насколько было известно Гагарину, никто здесь в глаза не видел ни одного бессмертного. Мертвых – сколько угодно.
Впрочем, при всех своих недостатках Меркурий был и самой промышленно развитой земной колонией. А его столица, Сент-Сан, роскошью могла поспорить с Санкт-Петербургом и Парижем. Построили ее в Сумеречном поясе – самой комфортабельной в смысле климатических условий зоне Меркурия. Воздух здесь не превращался в сугробы, как на Ночной стороне, но и не испарялся, как на Дневной. Прогретый до вполне приемлемой температуры, он теплым, почти субтропическим ветерком овевал гласситовый купол Сент-Сана.
«Феллиган» мчался уже над самыми дальними территориями Ночной стороны. В ее ледяных равнинах не отражалось больше ничего, разве что смутно отблескивали бортовые огни самой яхты.
Капитан взглянул на ручной хронометр и обратился к пассажирам:
– Дамы и господа, через полчаса мы начинаем посадку, – и, игнорируя невольный стон, вырвавшийся по преимуществу из дамских уст, продолжал: – Потерпите. Перегрузки на этот раз будут незначительными. А в гостеприимной меркурианской столице вы сможете отдохнуть и развеяться. Сент-Сан предоставляет для этого больше возможностей, чем провинциальный Кахор.
– В музей я больше не пойду, – угрюмо предупредил Сандерс-младший.
– Ну и напрасно, – заметил Рокстон. – В Сент-Сане самый большой в системе музей минералов.
– Вот еще! – фыркнул сорванец. – Пусть Юджин теперь защищает вашу Джейн, милорд.
Женщины рассмеялись. Лорд сокрушенно покачал головой. А князю захотелось что-нибудь подарить рыжему разбойнику – ведь не каждому удается посадить чванливого британца в лужу, – но забота о воспитании подрастающего поколения вынуждала капитана произнести что-нибудь поучительное, и он, не придумав ничего лучшего, брякнул:
– Аборигены Меркурия могут оказаться опасными существами, а честь и отвага велят нам защищать слабых…
По глазам Майкла было заметно, что он пропустил мимо ушей вторую часть этой, несколько напыщенной, фразы, но зато хорошо запомнил первую.
Упокоившись в посадочном стапеле, «Феллиган» был немедленно подвергнут антирадиационной обработке. Пассажиры, которым не терпелось «ступить на твердую землю», с недоумением взирали на стекающие по иллюминаторам пенную жидкость, которую закованные в серебристые доспехи сотрудники космопорта нагнетали из толстых шлангов.
– Чистят наш кораблик, – пояснил Оливер, который при полном параде появился в гостиной с неизменным своим спутником-паракотом на плече. – Хватанули мы лишнего от солнышка…
– Хватанули лишнего, – немедленно подтвердил паракот и сдержанно замурлыкал, когда Даяна почесала ему горлышко.
– А это надолго, мистер Голд? – спросил рыжий сорванец, которому до смерти надоело торчать в железной коробке корабля.
– Не беспокойся, сынок, – отозвался каргомастер, – сейчас подадут чистую воду, и можно будет выходить.
Майкл перевел дух и с радостным облегчением показал паракоту язык. Животное немедленно ответило тем же. Язык у паракота оказался длинным и раздвоенным, как у змеи. Сандерс-младший с испугом отпрянул – чего-чего, а змей он побаивался.
В это время иллюминаторы окатили чистой водой, как будто на «Феллиган» пролился дождь. Пора было выходить. Левшин пригласил пассажиров и команду в шлюзовой отсек. Здесь он выдал каждому по респиратору и тщательно подогнал ремешки. Кислорода в атмосфере Меркурия хватало, но, к сожалению, хватало и других не слишком полезных газов. Поэтому прогулка под открытым небом могла стоить жизни. Крохотный респиратор достался даже паракоту. Животное отнеслось к «наморднику» на редкость безразлично. Сразу видно – опытный межпланетник.
