Тяжкий выбор! Ужасно тяжкий выбор! Я еще не сделал его! Я еще только собираюсь его сделать! Но я не могу не сделать его! Я знаю, что собираюсь ступить на дорогу в одну строну! Обратного пути у меня не будет! Пойду — так только до конца, не тормозя и перед бесчисленными преградами! Только я не могу не ступить на гиблую дорогу! Не могу я преодолеть тягу к моей чаровнице! К красавице моей! Я рвусь всей силой к командиру, но меня сносит к ней — к моей замученной военными и учеными извергами девушке! Эх, Игорь Иванович, объединились, видно, в моей борьбе с собой и зверь, и человек! Набросились общими силами на бойца вашего верного! Не выстоять мне, «оборотню», под напором зверя, под натиском человека в обличье моем воинском, Игорь Иванович! Скину я на время форму офицера вашего! Облачусь в «волчью шкуру», человечьей кожей обернусь да полечу вольным ветром! Не совладать мне с собой, со службой не справиться! Ухожу я с вашей шахматной доски и иду к своему черту! А вам, Мсцишевский, в нашей партии ничью предлагаю!
Я оставил Мсцишевскому задаток и подозвал Войцеха. Пан посмотрел на бойца, как британский лорд на чистокровного коня, и перевел выжидающий взгляд на меня. Я молча согласился с паном — подтвердил коротким кивком его невысказанный восторг перед бойцом, считаемым вещью. Нет, для меня Войцех не вещь, для меня он просто — объект. Какая разница? А такая — вещь твоя собственность, а объект — собственность твоего государства, отданная в твои руки временно и не совсем.
Войцех ждет, а я ломаю голову, как расплатиться с паном. Я не задействую основной счет Яна — начальник прознает. А на другом счете Яна денег не достаточно для такой сделки. Вольф беден. Так что с ним вопрос не стоит. Вебер достаточно обеспечен. Но его денег достанет только на дорогу и документы. А деньги Вебера все только для таких трат. Мне ведь девушку через границу переправить трудно будет. Надо будет ей документы достойные справить, найти транспорт, подыскать прибежище, приставить к ней надежного бойца. Ларсена и Вайнера я впутывать не должен. Так что ничего у них брать не буду. Придется добыть деньги на стороне — начать с нуля, с чистого счета.
— Войцех, подбрось меня к Франкфурту.
— Некогда мне, Ян… Дела у меня еще…
— Знаю я твои дела — подождут они тебя. Не так уж далеко. Давай, Войцех. К ближайшему входу в подземку. Поехали.
Пан окинул своего бойца повелительным взглядом, приказывая подчиниться мне. Вот и все — Войцех передан в мое распоряжение. Правда, пока на определенное время. Но скоро он весь станет моим — станет служить мне одному.
Поднял голову, прикрывая глаза от противной мороси. Ненадолго солнце проглянуло, а вот дождь зарядил, видно, на весь день. Направил «волчий взгляд» на муравейник — только не на лесной и не на подземный, а на городской. Высотная стекляшка не просто вздымается в хмурое небо, но и отражает его, сливаясь с ним. Это здание похоже на меня — оно подделывается под окружающее пространство и исчезает в нем. Оно не невидимо, но незаметно. Небоскребы — подобные мне безликие охотники, пожирающие безымянные жертвы, проходящие через них в никуда из ниоткуда несчетными полками.
В здание вползает столько же серых теней, сколько и выползает. Люди с серьезными лицами, одетые в строгие костюмы, выходят из машин, переключают линии связи, показывают пропуски — сотни людей… одинаковых людей.
Мысленно усмехнулся и свернул в переулок. Осторожно снял прежде срезанную и ныне аккуратно подклеенную пломбу. Переступил лазерный луч сигнализации. Ступил в темноту подвала, направился к тайнику. Здесь, в простенке, меня ждет такой же строгий костюм, как у всех служащих высотной стекляшки. Он подчеркнет серьезность моего лица, и я — стану таким же сотрудником центра, как остальные.
Засветил экран, проверил проходимость сигнала, подключаюсь к линии…
— Швед, выкладывай готовую открывалку.
— Что, еще одну? Еще одну на сегодня? Сопьешься, Охотник…
— Без обсуждений.
— Ясно.
— И поторопись с решением главной задачи. К вечеру результат нужен.
— У тебя точно запой, Охотник…
— Без обсуждений. Только так тебя мои дела стороной обойдут. Держи язык за зубами. Не нужны мне на попойке непрошенные гости. Ясно?
— Ясно. Незваных гостей можешь не опасаться. Ты не нервничай только…
— Не нервничаю я! Спокоен, как никогда! Конец связи.
Просунул руку в темень, застрявшую в простенке. Крючок вешалки, скрежеща, соскочил с ржавого гвоздя. Клочья паутины накрутились на руку и потащились за ней на свет, покидая стенную прореху. Полиэтилен захрустел, слетая с дорогого пиджака на припыленные плиты пола. Достал обломок зеркала и надел парик с подходящей для дела длиной волос — клерки так коротко, как я, редко стригутся. Сбросил на лоб несколько темных прядей, затемнил брови, затер пудрой бледные шрамы на лице и засмотрелся на свое отражение. Красавец!
Пошел к выходу, но задержался у порога. Обернулся к зеркалу, вернулся. Провел перчаткой по отражению. Я предстану перед ней в ином виде, но я понравлюсь ей, красавице моей, — с первого взгляда. Я всем нравлюсь, когда мне это нужно.
Только хватит любоваться собой — пора открывать себе любимому счет в банке… вернее, искать человека, счетом которого я воспользуюсь.
Я присмотрелся к этому зданию. Приметил, что постоянные сотрудники проходят пропускной пункт, чиркая кодом карты по таблоиду турникета и наскоро показывая пропуск сонному охраннику. Автомат лиц не различает и людей не распознает. А охранник спокойно пропускает всех, кто покажется ему знакомым. Пройти просто. Достаточно попросить зажигалку у курящего около входа человека, взять его пропуск, прикрыть рукой его запечатленное на пропуске лицо и махнуть пропуском перед охранником. Главное, — уверенно идти вперед. Тогда пройдешь всегда и везде. Тогда тебя не заметят, не остановят на тебе внимания и не остановят тебя. Нет, меня не выделят, не отличат от других — таких же знакомых и привычных.
Я стараюсь стоять к камерам спиной, но не постоянно — иначе незаметно не пройти. Надо скрываться ненавязчиво. Подходя ко входу, наклоняю голову чуть ниже положенного простому клерку и прячу глаза. Прошу у приличного человека с некоторым сходством со мной прикурить. Роняю папки. Он, как порядочный немец, помогает мне их подымать. Я, как такой же порядочный немец, рассыпаюсь искренними изысками речи. Отхожу в сторону, выпускаю дым из угла рта и взираю на пропуск наивно отзывчивого клерка. Посмотрим, как его зовут… вернее, как зовут меня. Томас… Сойдет.
