– А ты представь себе, Ян, что мы сейчас находимся в нашем прошлом. И консервной банкой, что ты кинул в воду, подавится какой-нибудь местный монстр. И к чему все это приведет?
– Да ну тебя, Док-Вик! – недовольно скривился Брейгель. – Мы и без того уже двух тварей пристрелили. А может, еще и ратрак с десяток на дне придавил. Думаешь, я полный идиот? Есть теория сглаживания временных ошибок. Любое возможное вмешательство в прошлое поначалу будет оказывать значительное воздействие на происходящие вокруг него события и людей, как-то с ними связанных. Но со временем это воздействие будет сглаживаться другими естественными событиями. И в какой-то момент оно полностью сойдет на нет.
– Это только теория, – заметил Осипов.
– А история про бабочку – просто фантастика, – ловко парировал Брейгель.
– Потише, пожалуйста, – полушепотом попросила Светлана. – Детей разбудите.
Дети мирно спали на постели из водонепроницаемой ткани, расстеленной прямо на траве. И даже местный гнус был им не помеха. Хотя Светлана все же сидела рядом и обмахивала лица детей сломанной веткой, отгоняя особо назойливых кровососов.
– Война – войной, а сон – по расписанию, – так сказал, посмотрев на них, Брейгель. И улыбнулся. Совершенно по-детски. Осипов даже и не предполагал, что стрелки могу так улыбаться. А еще он подумал, что ничего не знает о прошлом Брейгеля или Камохина, и понятия не имеет, через что каждому из них пришлось пройти, прежде чем оказаться в Центре Изучения Катастроф. Он только слышал, что в гарнизон ЦИКа берут лишь бойцов, имеющих реальный боевой опыт.
Брейгель посмотрел на Орсона, который в сторонке ото всех вот уже битый час анатомировал выловленного из воды представителя местной фауны. Должно быть, ему приходилось нелегко. Единственным достойным инструментом, оказавшимся в распоряжении биолога, стал складной швейцарский нож, что торжественно вручил ученому Камохин, когда тот уже собирался наброситься на свою жертву с армейским штык-ножом.
– Как успехи, Док?
Орсон, не оборачиваясь, нервно взмахнул рукой, перемазанной чем-то синим. Никто даже спрашивать не стал, что это такое.
Вопреки опасениям Брейгеля, местная фауна агрессивности не проявляла. Если, конечно, не брать в расчет полчища летающих и мерзко пищащих кровососов. Тем не менее, было как-то не очень приятно осознавать, что у тебя над головой в ветвях копошатся огромные змееподобные существа. С малопонятными, между прочим, намерениями. Датчики движения начинали мигать и свистеть на разные голоса, стоило только направить их вверх. Порой то одна, то другая псевдозмея свешивалась вниз и вперивала в незваных гостей холодный неподвижный взгляд. Подобная манера поведения делала понятным назначение выростов с крючками на концах. Если бы не они, все эти твари попадали бы вниз. Ну, по крайней мере, самые любопытные из них. Кстати, головы у них оказались похожи на змеиные, только с приподнятыми вверх глазами и красноватым гребешком между ними. Кто знает, что было на уме у этих тварей, но явных попыток нападения они не предпринимали. Тем не менее, Камохин пару раз стрелял вверх. Не целясь, только чтобы припугнуть. Когда наблюдателей становилось слишком уж много. После выстрелов псевдозмеи моментально прятались в листве и на какое-то время смиряли свое любопытство.
В воде тоже протекала какая-то жизнь. То вдруг на поверхности лопался пузырь воздуха. То волна пробегала. То вдруг раздавался всплеск, будто кто хвостом ударил. Но открыто из воды никто не показывался. Так что, вполне возможно, все эти звуки и всплески производило само болото.
Самой большой проблемой пока что оставался гнус, от которого ну просто не было никакого спасения. Летающие кровососы, различных размеров и зудящие на разные голоса, облаком вились над каждым из людей, так и норовя укусить, а то еще и забраться в нос, рот или ухо. В конце концов, устав отмахиваться, Камохин предложил соорудить что-то вроде противомоскитных сеток. Среди спасенных из утонувшего ратрака вещей, прежде принадлежавших мародерам, нашлось несколько больших кусков марли, а в сумке у Светланы оказались нитки с иголкой. И вскоре у каждого уже была марлевая паранджа. Стопроцентной гарантии безопасности она, конечно, дать не могла, но все же делала жизнь на болоте немного комфортнее.
– Что здесь было раньше? – спросил у Светланы Брейгель.
Светлана непонимающе приподняла бровь.
– До того, как образовалась аномальная зона?
– Не знаю, – пожала плечами Светлана.
– Ничего, – сказал, оторвав взгляд от планшета, Камохин. – Поля и небольшая речка Свяра. Док-Вик, есть какие-нибудь соображения насчет того, как нам отсюда выбираться?
– Ну, в этом я не специалист, – покачал головой Осипов. – Переходы через болото – не по моей части.
– Я не то имел в виду… А, черт! – Камохин прихлопнул пристроившегося у него на запястье здоровенного слепня. Или кого-то, очень на слепня похожего. – Нам нужно выбрать направление, куда идти. И тут уж ты, как специалист, должен нам посоветовать, как выбрать наикратчайший путь.
Осипов озадаченно поскреб затылок. В теории он представлял себе, что происходит, когда появляется разлом, как образуется аномальная зона, какую форму она может приобрести. Но только в теории. А теория – это длинная череда формул, которые не так-то просто перевести в практическую плоскость. К тому же не было никаких гарантий того, что теория верна. Все, что происходило до сих пор, вполне укладывалось в теорию катастрофических изменений в структуре Вселенной, но пока это был всего лишь черновик, нуждающийся в тщательнейшей проверке и доработке. Пытаться на ее основе прогнозировать какие-либо события – все равно, что гадать на куриных потрохах. Ставить в зависимость от такого гадания жизни людей – чистейшее безумие.
И все же…
Все же Камохин был прав – Осипов лучше, чем кто-либо другой, представлял себе ситуацию. А значит, ему было и решать, в какую сторону направиться. Вот только кто бы знал, насколько сложно изображать оракула, не имея провидческого дара. Все равно что, не имея ни малейшего актерского опыта, оказаться вдруг на сцене и понять, что ты играешь Гамлета.
Осипов щелчком сбил севшего на колено кровососа. Далее тянуть паузу было невозможно. Нужно было либо что-то предложить, либо расписаться в собственном бессилии.
– Должен сразу сказать, что прежде не наблюдалось такого явления, как слипание двух аномальных зон. Так что все мои выводы будут весьма приблизительными. – Осипов сделал паузу, ожидая каких-то замечаний или даже возражений. Но их не последовало. Все молча ждали продолжения. Кроме Орсона, который самозабвенно продолжал кромсать швейцарским ножом попавшую к нему в руки тварь. – В принципе, в этом нет ничего необычного, – продолжил Осипов более уверенно. – В соответствии с разрабатываемой нами теорией пространственно-временной разлом, а следовательно, и аномальная зона, могут возникнуть когда и где угодно. Мы пока даже не пытаемся прогнозировать этот процесс. Однако нам точно известно, что волна катастрофических изменений, спровоцированных разломом, распространяется с одинаковой, очень высокой скоростью, равномерно по всем направлениям. Могут возникать небольшие флуктуации, вызванные неровностями рельефа, очень крупными естественными или искусственными объектами или какими-то иными внешними факторами. Тем не менее, все аномальные зоны имеют почти идеальную сферическую форму. Опять же, из теории следует, что аномальные зоны не могут перекрываться или накладываться друг на друга. И то, что мы сейчас наблюдаем, служит тому подтверждением. Две аномальные зоны соприкоснулись, но не проникли друг в друга. Как два мяча, которые, как их ни прижимай, все равно не сольются воедино.
