оказались не такими серьезными, как казалось на первый взгляд. Вода смыла сажу, а под ней лишь несколько покрасневших участков кожи, да пару волдырей. Пустяки. Правда болели эти пустяки жутко. Но для ожогов это характерно, да ещё и спросонья, получается… Спросонья?!
Вернулся к спешно оставленному импровизированному лежбищу. Куча примятых веток от надерганных по округе кустов, рядом разбросанные дымящиеся остатки кострища.
Прошлым вечером, когда выбрался из реки на этот небольшой пятачок суши, продрог так, что зубы выбивали чечетку. К счастью, на островке, помимо кучи огроменных камней, нашелся на совесть высохший ствол дерева. Частично трухлявый, но разжечь костер хватило.
Кстати, о костре. Особенно удивила та легкость, с которой добыл огонь, ничуть не смутившись отсутствием зажигалки или спичек. Ствол оказался берёзовый, что было несомненным плюсом. Первым делом приготовил трубочку из бересты. Даже сворачивать не пришлось, отслоившийся кусочек скрутился в нужную форму сам собой, когда дерево высыхало. Небольшой пучок высохшей прошлогодней травы, удачно подвернувшийся под руку — пойдет на трут. Для верности, полученным от Тимофея ножом споро настругал, даже не настругал, а нашелушил тончайшей стружки, ссыпал их в трубку, вместе с травой. Уложил все это на плоский камень, сверху навалил ещё бересты и тонких щепок. При этом все манипуляции производил в неясном свете местных ночных светил и тоже не ощутил особых проблем.
Дальше дело техники. В качестве кресала выступил всё тот же нож, на роль кремня выбрал средних размеров камень. Пару минут высекания искры в сторону упакованного в берестяную трубку трута. Потом раздувание начавшей тлеть травы (видимо, не такой уж она и сухой оказалась). И счастливый взгляд от созерцания созданного с помощью первобытных технологий огонька, весело побежавшего по приготовленной бересте и щепкам.
Оказывается, в прошлом, которого не помню, успел нахвататься полезных выживальщических навыков.
Когда костер разгорелся как следует, ещё и приличных размеров бревнышко положил сверху, да лежак устроил рядышком, чтобы ночью не замёрзнуть.
Видимо, пока спал, придвинулся излишне близко к огню. Потому и спину подогрело хорошенько. Под утро наверняка ворочался и угодил рукой в костер, ладно хоть он успел к этому времени прогореть, одни угли остались. А во сне все эти ощущения превратились в реалистичные травмы: осколки в спине, рука в пасти чудовища.
Всё-таки сон. Только непонятно, что я в нём увидел, игру воображения или отрывок потерянных воспоминаний из прошлой жизни? Если второе, то получается, в прошлое мира Улья я попал из современного мира Улья. Это объясняет тот факт, что местные не признали меня новичком. Но не объясняет много другого. Как я вообще попал в Улей? Чем там занимался? Что делал до него? Снова вопросы, ответов на которые нет. А если и есть, то они надежно скрыты этой дурацкой амнезией. Хотя, может прошлое мое настолько ужасно, что лучше и не вспоминать.
Знакомое урчание выдернуло из пучины невеселых мыслей.
Одним прыжком оказавшись возле арбалета, начал судорожно натягивать тетиву. Обернулся, уже готовый стрелять, но, увидев подающего голос одержимого, опустил оружие.
До твари было метров пятьдесят. Невеликое расстояние для матерого бегуна, коим оказался вышеупомянутый. Проблемой для него было то, что большую часть этого расстояния пришлось бы преодолевать по воде.
Насколько помню полученную от местных информацию, воду одержимые терпеть не могут. А пловцы из них лишь чуток получше камня, который использовал для добычи огня. Может быть у упырей и волотов дела с этим обстоят чуть лучше, но их здесь пока что не видно. Что не может не радовать.
Зато видно других.
Помимо бегуна по берегу слонялась еще тройка чудовищ. Тоже ничего выдающегося, вряд ли кто-то выше жрача отъелся. Точнее разобрать их по ступеням развития не получалось, мешали предрассветные сумерки и тень от прижимающегося к берегу лесочка.
Все без исключения одержимые недвусмысленно зыркали в мою сторону. Шарахались туда-сюда по берегу, то и дело забредая на мелководье, но тут же выскакивали из воды, недовольно урча.
Не будь между нами реки, твари давно бы растерзали меня. Пускай далеко не самые опасные, но справиться с четверкой, навалившихся толпой, чудовищ не выйдет даже при самых лучших раскладах. И арбалет не спасёт. Оружие мощное, но вот со скорострельностью явные проблемы. Вряд ли успею выпустить больше двух болтов, до того, как твари до меня доберутся. Да ещё ведь попасть нужно не абы куда, а в уязвимые участки. Эх, мне бы автомат, как у преследователей из сна.
Ладно, оставим пустые мечты и жаждущих встречи одержимых тоже оставим. Нужно осмотреться и понять, куда меня забросило в этот раз.
Небо на горизонте начинало светлеть. Сумерки понемногу рассеивались, обнажая рубленные грани серых каменных глыб, нагроможденных без всякой системы на противоположной стороне островка. Некоторые каменюки были высотой в полтора человеческих роста и, наваленные друг на друга, полностью скрывали правый берег реки.
Пожалуй, стоит забраться на эту кучу, с неё будет хороший обзор на всю округу.
Пока карабкался по каменным глыбам, чуть шею не свернул. Но не зря — результат оказался интересным.
В первую очередь увидел тот самый посёлок, в котором так занимательно провёл вчерашний день. До него было даже ближе, чем в прошлый раз, когда увидел впервые, выбравшись на берег возле причала из расколотых пополам бревнышек. Вон он виднеется чуть дальше, примерно в полукилометре выше по реке.
Значит, забросило меня недалеко и при желании можно будет вернуться в посёлок. Это хорошо!
Стоило увидеть высокие стены, за которыми в один день пережил столько событий, как вспомнились люди, приютившие меня. Новые знакомые, за столь короткое время ставшие близкими друзьями. Рыжеволосая болтушка Настасья и ее подружка Варвара, любознательный лучник Тимофей, угрюмый здоровяк Демьян, маленький любитель догонялок Антошка и, конечно же, крестный — дядя Прохор.
Где они сейчас, что с ними? Справились ли с нашествием тварей? Или уже нет никого в живых? Да нет, уверен, что с ними всё в порядке. Тем более смертей за вчерашний день и так было достаточно. Нет больше суличника Феофана и хмурого деда Василия, его крестника — Митрошки косого, которого я так и не поблагодарил за спасение, едва знакомого Егорки, от которого достались арбалет с кожанкой и остальных. С кем-то из них стоял в строю, сражаясь с человекоподобными монстрами. Кого-то видел и помню в лицо, а кто-то так и остался совершенно неизвестным. Ещё прошлым утром все эти люди жили себе спокойно не тужили, занимались домашними делами, растили детей. И тут, в один день, всех их не стало. И никакие "такова
