хотелось.
Холод охватил тело, едва начал забираться в реку. Хоть и готовился к неприятным ощущениям, но всё же вздрогнул от соприкосновения кожи с ледяной водой. Оттого слегка ошибся с местом и провозился на пару минут дольше задуманного.
Наградой за задержку, помимо найденного таки болта, стала крупная ракушка, с высунутым меж створок раковины "языком". Или эта штука у них "ногой" называется, если на уроках биологии не обманывали.
Правда, прихватил её не для научных исследований, а в чисто гастрономических целях. Если не получится с рыбой, придётся "лакомиться деликатесом". Не знаю, насколько вкусные "ноги" у этих ракушек, но тех же устриц лопают в дорогих ресторанах и не морщатся, а они вроде как одного поля ягоды — моллюски. Хотя их вид мне не особо приятен и мысли, что придётся есть эту хрень, не вызывают восторга. В любом случае, между пустым желудком и желудком, набитым запечённым на костре мясом ракушек, выберу второе.
На берег выбрался подмерзший и злой. Сначала хотел плюнуть на такую непродуктивную рыбалку. Но то ли упорство не позволило отступить от задуманного, то ли не нежелание угощаться ракушками заставило продолжать промысел.
Перед тем, как продолжить тратить бесценный боезапас, последил за движением кружащих в толще воды рыбин, пытаясь понять закономерность их перемещений. Особо строгой системы не разглядел, но манеру движения, скорость рывков и прочие выверты запомнил.
Теперь, нацеливая заряженный арбалет на взмахивающие плавниками тушки, заранее брал упреждение, анализируя их поведение и с удовлетворением отмечал, что, в большинстве случаев, угадывал следующее движение рыбины.
Выцелить жертву. Задержать дыхание. Плавно повести оружие вслед за целью. Хлоп. И словившая смертоносный подарочек тушка уносит очередной бесценный снаряд куда-то в глубину.
Ругаться не стал, лишь заскрипел зубами, перезарядил арбалет и продолжил охоту.
Долгожданная добыча была у меня в руках спустя три выпущенных болта. Два из них привели лишь к ещё большему уменьшению боекомплекта, а третий наискосок пробил полуметровую рыбину, войдя в тушку в районе спины, при этом наконечник вышел из левой глазницы.
Еще через полчаса, куски ароматной поджаренной на прутиках рыбы стремительно исчезали прямо из рук, после чего ухали на дно желудка, отзываясь внутри благостными волнами, предвещающими ощущение сытости и счастья.
Запредельную степень удовольствия, с которой поедал «рыбный шашлык», можно было сравнить только с чувством, испытанным при вытаскивании добычи из воды.
Правда, вкус у, где-то недожаренной, а где-то наоборот, почти сгоревшей рыбы, был соответствующий. Видимо, кулинария не входит в число талантов, которые развиты у меня на высоком уровне. Хотя, сам виноват. Торопился. Не стал дожидаться, когда угли прогорят до нужной кондиции, потому и обжарилось неравномерно. Ещё и без соли. Но голод напал зверский, так что ел и не морщился.
Когда половина тушки была благополучно прикончена, решил остановиться. Остатки пиршества обернул листами лопуха и положил в тенек под камень.
Потяжелевший желудок советовал немедленно упасть прямо там, где сижу и вздремнуть часок-другой. Благо солнышко поднялось достаточно высоко, разогнав предрассветную мглу из низин и согревая всё вокруг своим теплом. Но ещё больше усилившаяся после съеденной рыбы жажда заставила подняться и доковылять до воды.
Умывшись и залив оставшееся внутри место под завязку отнятой у реки жидкостью, завалился на лежанку. По телу разлилось умиротворение. Правда, немного беспокоила головная боль. Да и слабость, одолевавшая с самого утра, никуда не делась, потяжелевший желудок лишь немного притупил это чувство. Ну ничего, вот посплю и силы вернуться.
Сладкая дрема мягко давила на веки, увлекая сознание все дальше в мир сновидений. Отключиться моментально мешали продолжающие голосить с берега одержимые. Но за время "рыбной охоты" уже успел свыкнуться к их неугомонными голосами. Поэтому постепенно урчание тварей превратились просто в фон, наподобие звука работающего за стеной холодильника, под который засыпается особенно сладко.
Поспать не удалось.
Едва только за смеженными веками заиграли отблески светила, отраженного в накатывающих на берег волнах, посторонний звук расплескал начинающие формироваться фантомы сновидения.
Хотя не успел как следует задремать, но ещё, наверное, минуту-другую лежал в состоянии полусна, пытаясь отделить реальное от видений.
Вода и небо. Песок и солнце. Волны и ветер. Явь и сон.
Всё перемешалось.
Единственным несоответствием было беспрестанное урчание тварей. Но доносилось оно как будто через стену. Да и в последнем сновидении тоже присутствовали одержимые. Так что и эта деталь вполне совпадает.
Я тупо лежал с открытыми глазами, пытаясь понять, что увижу, когда поднимусь: полосу пляжа с зелёной рощицей или же нагромождение глыб, вросших в желтый песок. Мысли были тяжёлые и неповоротливые, как те самые глыбы. Думать их казалось невозможным, да и не было никакого желания пробовать. Хотелось просто абстрагироваться от всего, расслабиться и отдыхать.
Снова тот звук. Гораздо ближе. Абсолютно посторонний сну и яви. Тоже всплеск, но не волны. Сначала шлепок по воде, потом всплеск, снова шлепок… Весло?! Лодка!
Уже вырываясь, одновременно из ласковых объятий дремы, и из приятной мягкости лежака услышал знакомый голос:
— Эгей, на острове, подмогни причалить!
— Дядька Прохор! — подскочив к кромке воды, ухватил брошенную крестным веревку, начал подтягивать небольших размеров лодку.
Нос челнока ткнулся в песок. Одновременно с судном на берег выбрался и "капитан". С бородой, заплетенной в косу, облаченный в кольчугу и шлем, с топором на широком воинском поясе и луком за спиной крестный действительно походил на капитана какого-нибудь древнего судна, типа ладьи или драккара викингов.
Оказавшись на твердой земле, бородокосый подошел к крестнику и, не говоря ни слова, по-отечески обнял. Со стороны это и впрямь могло выглядеть, как трогательная встреча отца с сыном, не видевшихся долгое время. Правда "отец" был на голову ниже "сына", ну так и возраст у первого, судя по внушительной седой бороде был совсем не юный. К тому же расстались "родственники" только вчера. Другое дело, что до этого часа ни один из них не знал о судьбе другого.
Несмотря на не особо выдающиеся физические данные, силы в невысоком бородатом мужичке было как в троих тяжелоатлетах. Убедиться в этом успел ещё при первой встрече. Так что после дружеских объятий чувствовал себя изрядно помятым. Но радости от вида живого и здорового крестного эта мелочь не омрачила. Ведь до последнего момента не был уверен в благополучном исходе случившегося в посёлке нашествия.
Значит, отбились! Значит, выжили!
Бородокосый отстранился на длину вытянутых рук, продолжая при этом сжимать мои плечи тисками крепких пальцев. Нахмурился, оглядел с ног до головы суровым взглядом из-под кустистых бровей, спросил полуутвердительно:
