и теперь в темпе застегивала пуговицы на сером, до коленей длиной платье, не обращая внимания на взгляды гостей. Ситуация банальная и самая что ни на есть житейская, удивляться тут нечему, если только пару-другую реплик скабрезных подать или отпустить несколько шуточек соответствующего содержания. Но Лаврушин и товарищ майор пожаловали явно не за этим, поэтому на Катерину глазеть перестали.
– Проверка документов, – сказал тот, что в форме. – Попрошу предъявить. Вы, гражданочка, и вы…
Он смотрел на Стаса. Спокойно смотрел, но с некоторым интересом шагнул к столу, оглядел мельком беспорядок на нем, повернулся и стал напротив, загораживая проход. Лаврушин захлопнул дверь и привалился к створке, уже не скрываясь, пялился на Катерину. Та уже привела себя в порядок, откинула волосы назад и проговорила ласково:
– Позвольте, товарищ майор, – и потянулась к своей брошенной на комоде сумке на длинных ручках.
Ну, да, майор, точно, все совпадает – и знаки различия, и их цвет, и отливающий багровым околыш на сдвинутой к затылку фуражке «проверяющего». Все как у его «коллеги» с Западного фронта, что повстречался двое суток назад и отправил «диверсанта» в штаб. Странная проверочка получается, непонятная какая-то – где это слыхано, чтобы товарищ в таком звании лично не гнушался по квартирам ходить и документики спрашивать. Впрочем, никого из соседей проверкой не побеспокоили, значит, шли прицельно к Катерине. Или не к ней?
Открытие Стаса не взволновало, скорее, насторожило. О таких ночных визитах людей в форме читать и слышать ему доводилось, впрочем, «проверяющие» поодиночке никогда не ходили, работали по схеме: вошли, предъявили ордер на арест, изолировали «объект», провели обыск, увезли. А тут обыском и не пахнет, и товарищ из «органов» всего один и пока только документами интересуется. Удостоверение подлинное, это любая экспертиза подтвердит, а уж проверку и подавно выдержит…
Катерина тем временем извлекла из сумки и бережно развернула изрядно потрепанную справку, служившую ей вместо паспорта, предъявила проверяющему. Тот просмотрел бумагу вскользь, вернул владелице и сказал:
– А гость ваш что же? – и повернулся к Стасу.
Он под взглядами майора и управдома подобрал
с пола гимнастерку, достал из нагрудного кармана сложенное вчетверо грозное алехинское удостоверение и подал его майору. Тот неспешно развернул лист с печатями и подписями, прочел от первой до последней строчки и посмотрел на Стаса.
– Товарищ Алехин?
Голос ровный, лицо деловито-равнодушное, движения уверенные – спокоен майор, деловит и собран. Переставил полупустую бутылку к стене, положил удостоверение на освободившееся место, и все это не сводя со Стаса глаз.
– Он самый. Алехин Илья Петрович, командир взвода войск НКВД младший лейтенант.
Стас откинулся к стене, выжидая, что будет дальше. Хоть и понимал, что сидеть в присутствии старшего по званию ему, «лейтенанту», не положено, но подниматься не торопился. Раз товарищ майор не возражает против вопиющего нарушения субординации, то чего дергаться не по делу? Да и кобура на ремне проверяющего расстегнута, и виднеется под клапаном пистолетная рукоять. Или так положено при ночных проверках?
– Надолго в Москву, Илья Петрович?
– Недели на две, – не задумываясь, соврал Стас. Да и не наврал, просто прикинул примерно – полмесяца это необходимый минимум, может, и раньше Юдина отыщет.
– Давно прибыли? – продолжал интересоваться подробностями майор. Лаврушин от двери вякнул что-то неразборчивое, майор повел бровью, повернув голову вполоборота, и управдом притих, покосился на Катерину. Та стояла в обнимку со своей сумкой и смотрела на всех по очереди, без страха смотрела, просто ждала, что будет дальше.
– Давно прибыли?
– Вчера утром, – сказал Стас, и, опережая майора, добавил:
– Прибыл из-под Вязьмы по распоряжению командования.
Майор нахмурился, поправил фуражку и спросил:
– Место дислокации вашей части?
– Подлесье, – моментально вспомнил алехинскую карту Стас и добавил:
– Удостоверение верните.
Майор его точно и не слышал, разглядывал пристально, потер ладонью щетинистую щеку и проговорил:
– Цель приезда в Москву?
А голос уже другой – все еще спокойный, но по тону заметно, что сдерживается майор с трудом и надолго его не хватит. И руку точно невзначай на расстегнутую кобуру положил, сплел пальцы на рукояти пистолета.
– Не ваше дело, товарищ майор, – отозвался Стас, – вы тут никто, чтобы я вам о своих намерениях распространялся. Командованию доложу, как положено, и сообщу заодно, что вы и документ свой не предъявили, и представиться позабыли. Мало ли какая шушера форму на себя нацепить может. Документики ваши позвольте, чтобы я знал, с кем разговариваю.
Стас повернул руку ладонью вверх, точно ожидая, что сейчас в нее ляжет требуемый документик. Лаврушин выпрямился у дверей, разинул, было, рот, но, глядя на спину майора, решил пока помолчать.
А тот неожиданно усмехнулся, оглядел Стаса с ног до головы, повернулся к столу, взял по очереди смартфон и банковскую карту, покрутил в пальцах, бросил обратно. Катерина и Стас быстро глянули друг на друга, Лаврушин перехватил их взгляды.
– Товарищ майор…
Тот отмахнулся от управдома, не отрываясь, смотрел на Стаса.
– Алехина в Москву не отзывали, – сказал он, – я проверил. Сразу после звонка.
И глянул Лаврушина. Тот выпрямился у двери и кивнул многозначительно. Понятное дело, не выдержал, настучал-таки управдом куда следует, а ведь как чувствовал, что дело нечисто, но списал все на нервы, решив, что померещилось. «Бдительность – наше оружие», – это про него, про Лаврушина, надулся как жаба в брачный период, только рожа красная, а не зеленая в пупырышках.
– Ошибочные ваши сведения, – сказал Стас, теперь уж сам не сводя с майора глаз.
А тот неожиданно кивнул, заложил ладони за ремень и сказал по-прежнему спокойно и деловито:
– Верно. Как покойника отозвать? Алехина уж три дня как похоронили.
И физиономия враз как у того, окопного майора сделалась, когда собственноручно «диверсанта» исполнить грозился, задумчивая такая, словно мысленно патроны отсчитывал, прикидывая, сколько не жалко будет.
– Опять ошибочка, жив я, – в тон майору ответил Стас, а у самого все внутри захолонуло. Влип основательно, и фиг вырвешься, а ИЖ, как назло, в планшете остался, а планшет в предпоследней по коридору комнате, а дверь Лаврушин на манер шкафа подпирает, таращится на Стаса. И только Катерине все равно, до этого смотрела куда-то в угол, а теперь в сумке своей копается, неудивительно, если зеркало сейчас вытащит и примется губы красить.
