Денис не обиделся, взял шашлык и сказал:
— Спасибо, добрая тётя, — после чего вокруг начали смеяться, и к теме баранины разговор больше не возвращался.
Центром внимания был Славка. Он перебрасывался репликами, задавал вопросы, смеялся, отмахивался, острил, серьёзнел и вёл какие-то полупонятные разговоры. Впрочем, значительная часть разговоров Денису была понятна вполне — речь шла о делах пионерских, хотя и с явным местным колоритом. Так, на вопрос об экскурсии в планетарий и лекции, решительная девчонка с грубоватыми чертами лица, но роскошной косой цвета пшеницы, огрызнулась на Славку:
— Да моим подопечным не про Луны Юпитера, а про хлебо-булочные изделия… и желательно с демонстрацией и дегустацией… Славян, ты хоть отцу скажи… Им жрать нужно, иначе что из них вырастет?! И молоко нужно вместо той синей водички, которую им в столовке наливают. Я эту столовку, Славян, подожгу коктейлем, а дверь припру, чтоб персонал выскочить не успел. В окна они не пролезут — жирные больно…
— Тебе года в спецшколе мало? — осведомился Славка. Девчонка ответила:
— Потому и ратую, что хватило… А вообще это было при неправильной власти, — добавила она сердито. — В раньшие времена.
— Ты что, сидела в тюрьме?! — изумился Денис. Девчонка поправила спокойно:
— В спецшколе. Сидела, за покушение на убийство.
— Между прочим, жилфонд тоже совсем херовый, — задумчиво ругнулся тоненький парнишка в гражданской одежде. — Батька на улучшение списки подал, а к нему вчера вечером на улице подошли двое и говорят — прямо в лицо: не лезь, как твои неудачники в своей грязи сидели, так и будут сидеть…
— Так и сказали? — спросил Славка, сузив глаза. Парнишка кивнул. — Ладно. Посмотрим.
— Да и сами… — парнишка вздохнул. — Как в норах сидят, грязь… А подойдёшь к ним — шарахаются. Слухи эти дурацкие — что детей будут отбирать, что выселят вообще в леса на Голодный…
— Я вообще начисто не понимаю, что с ними чикаться, — зло сказал беловолосый мальчишка с чуть раскосыми серыми глазами — в пионерской форме с нашивкой командира звена. — Этих взять за шкирку и вытряхнуть из этих трущоб силой. А к тем немцев из гвардии прислать — и… — он сделал короткий резкий жест.
— Ты, Димочка, левак, — заметила девчонка, которая пела под гитару. — Помнишь, мы по истории проходили про леваков? Нельзя людей в счастье тащить за шкирку. Ну поселишь ты их в новые дома, ну заставишь отдать детей в школу… Они эти же новые дома специально, назло тебе загадят. Из прынцыпа.
— Дурь это, а не принцип! — отрезал Дима. Девчонка кивнула, соглашаясь:
— Дурь. Это мы с тобой знаем, что дурь. А для них — принцип жизни. Не верить никому. Особенно тем, кто обещает хорошее.
— Ладно, — Дима кивнул. — Вот сидит парень из вашей Империи, — он указал на слегка смутившегося Дениса — потому что за этим жестом проследили все. — Только приехал. Вот пусть он и скажет.
— Скажи-скажи, — подбодрил Славка, — а то они никак не договорятся. От этого всё зависит в нашей жизни…
— Не иронизируй, — холодно заметила девчонка. — Тебе легко и просто. Ты дворянин.
— Моя жизнь настолько легка и проста, что ты этого даже не подозреваешь, голуба, — ласково сказал Славка. — Ты, должно быть, путаешь меня с Ветерком.
— Что до Ветерка… — начала девчонка, но Дима прервал разговор:
— Ну так как, Денис — ты ведь Денис?
— Я… — Денис пожал плечами. — По-моему, когда люди живут плохо — это неправильно, — наконец выдал он.
— Свежая мысль, — кивнула девчонка.
— Может, и не свежая, — внезапно рассердился мальчишка, — но лично мне не нравится, когда люди живут в хибарах!
— Ага, мои слова! — злорадно сказал Дима и подмигнул Денису. Девчонка спокойно подняла плечи:
— Это всего лишь доказывает, что и в Империи есть леваки.
— Ну а что ты предлагаешь?! — в голос заорал Дима. — Дождаться, пока…
— …остынет шашлык и тогда сказать: "Ну вот, шашлык остыл," — сказал Славка. Денис огрызнулся — ему спор был интересен:
— Ну что ты шутишь всё?!
— Ну что ты, — спокойно сказал Славка, — какие шутки. Шашлык и правда остыл…
… - А по морям да по волнам, сегодня здесь, а завтра там,
Я целый день плескаюсь в море голой жопой к рыбакам,
Дурдома нет без дураков, рыбалки нет без рыбаков,
А я рыба, а я рыба, а я рыба без трусов!
— распевал Славка, дергая струны, под хохот мальчишек и возмущённые окрики девчонок.
— А рано-рано по утру я корчу рожи осетру,
Его подруга всю неделю мечет красную икру,
И у меня полно врагов среди пузатых осетров,
А я рыба, а я рыба, а я рыба без трусов!
Видимо, песню знали хорошо, потому что последний куплет подхватили все мальчишки и даже некоторые из только что возмущавшихся девчонок:
— А я плыву, куда хочу, а я пою, я не молчу,
И шар земной не сам кружится, это я его верчу,
А я рыба без трусов, а я рыба без трусов,
А я рыба, а я рыба, а я рыба без трусов… И — ещё раз! — махнул рукой Славка:
— А я плыву, куда хочу, а я пою, я не молчу,
И шар земной не сам кружится, это я его верчу,
А я рыба без трусов, а я рыба без трусов,
А я рыба, а я рыба, а я рыба без трусов!!!
— Слав, спой про нетрезвого пионера и шпиона! — крикнул кто-то из девчонок, едва гитара умолкла. Славка рассмеялся, махнул рукой:
— Охрипну я с вами! — но отказываться не стал.
— Был с ребятами я в патруле,
Было тихо на нашей земле.
Чтоб не сдохнуть, не сгнить от простуды —
Совершил аморальный поступок…
— Славка щёлкнул себя под общий смех по горлу и невозмутимо продолжал:
— Участковый же наш, дядя Федя,
Говорит: "Всё, в колонию едешь."
А меня он и слушать не хочет,
Говорит: "Паразит ты!" — и прочее.
Изменилась тут вдруг обстановка —
Хтось забёг к нам в заморской обновке.
Дядя Федя сидит тише мыши,
Пионеры в патруль снова вышли.
Вот сижу я за малым кусточком.
Вижу — прыгает, сволочь, по кочкам.
На боку, присобаченный справа,
Леворверт, а на левом — отрава.
Тут, я думаю, мне не до игр.
Прыгнул я на него, быдто тигр.
Задышал на лицо и на ухо —
Офигел дух от страшного духа.
И связал я его, как кутёнка,
Поволок до станицы в потёмках,
И подумал: портвейн мне простят,
Да вдобавок ещё наградят.
И приехал тут фрукт из газеты.
Говорит: "Где же самый-то этот?
Интервью я возьму у героя,
Подавайте его…" — всё такое.
Журналист, хоть и был он прыщавый,
Но вцепился в меня, как клещами.
"Заведись, пацан, с пол-оборота,
Расскажи пару слов для народа!"
Говорю я: "И с моря и с суши
Не пролезут к нам сраные духи.
Не пролезут к нам чуждые гады,
Остановят их наши отряды!" (1.)
1. Автор слов неизвестен. Но автор книги слышал изначальный вариант этой песни во время службы в погранвойсках и только немного переделал текст.
