class="p1">Она нежно потрепала пса по холке и хотела что-то сказать, но в этот момент раздалось глухое цоканье копыт. Василий Никитич спешился у храма и дальше двинулся пешком, позвякивая шпорами. Святой Николай поднялся со своего камня и протянул Татищеву руку, тот ловко вспрыгнул на монумент и – Ваня даже рот открыл от удивления, – выхватив шпагу, трижды, словно в гонг, ударил острием в алый лунный диск.
– Приветствую вас, тольяттинцы и гости, в особом кругу! Танцуйте до зари и храните наш город!
Тотчас зазвучала музыка, откуда ни возьмись налетел порыв такого светлого и стремительного вальса, что Ваня невольно подался в круг вместе со всеми, но Верный успел поймать его за капюшон куртки.
– Стой, – зашипел пес сквозь зубы, – живые из круга не возвращаются.
Белесые тени кружились, подхваченные вальсом, словно листья порывом осеннего ветра, переплетали полупрозрачные руки, рассыпались на клочья тумана и вновь обретали облик. Вальс взвился к облакам, и Татищев вновь поднял шпагу.
– Полонез исполнения желаний, господа и дамы! Если среди нас есть живые гости, милости прошу.
Верный внезапно так сильно толкнул Ваню в спину, что тот сделал шаг вперед, едва не налетев на Белую даму. Она приветливо улыбнулась ему, протянула тонкую руку.
– Не знала, что именно ты наш особый гость, – сказала она шепотом, когда Ваня подошел ближе и сжал кончики пальцев своей партнерши. Поначалу в голове вспыхнула мысль, что он совершенно не умеет танцевать полонез, но голос, отчего-то очень похожий на бабушкин, тихо подсказал ему первые движения.
– Прости, что приняла тебя за статую, Ванечка, – ласково и немного старомодно сказала Белая дама. – Полонез желаний недолог. Скоро магистр снова ударит в гонг. Зачем ты пришел?
Ваня смотрел в лицо Белой дамы и думал, что никогда не видел такой красоты. Глаза ее сверкали далекими звездами, тонкие черты лица излучали доброту и мягкость. Все заготовленные слова вылетели у него из головы.
– Я хочу вернуть бабушку, – тихо проговорил он, едва не оступившись.
– Если она среди нас, ты не сможешь ее вернуть, – с грустью ответила дама.
– Она в коме. В больнице. Из комы же можно ее забрать?..
Дама задумалась, туман под ее ногами свивался, словно живой, волновал подол ее платья, обвивал ноги Вани.
– Увы, сама я не знаю ответа, но я имею право просить у Луны.
Тонкая призрачная рука выскользнула из Ваниных пальцев. Музыку будто обрубили, туман словно молоко впитался в землю. Белые фигуры замерли вокруг Вани, уставившись на него немигающими глазами в гробовой тишине, и от этого сделалось не по себе. Ваня сжался, готовясь к чему-то жуткому, но ничего страшного не произошло, напротив, прозрачные фигуры захлопали в ладоши. Хлопки эти были совершенно беззвучными, но с каждым из них Луна становилась ближе. Она придвигалась, разбухала, пока не нависла огромным багряным диском над самой головой.
Белая дама запрокинула красивое лицо и зашептала что-то, воздев тонкие руки к своей кровавой покровительнице. Луна безмолвствовала, но Белая дама вдруг ахнула и покачнулась. Комзинский пожарный ловко поддержал ее, подставив руку.
– Смотри, Ваня, – воскликнула Белая дама, – вот твой ответ.
Взгляды призраков обратились в сторону часовни. Тень креста часовни, необычно длинная, чуть заметно светилась в темноте, будто указывала направление.
– Иди за тенью!
От происходящего мысли в голове заметались, как испуганные белки. Ваня бросился было в указанном направлении, спохватился, вспомнив про самокат, кинулся обратно. Верный, предупредительно рыча, возник у него на пути, словно из-под земли вырос.
– Оставь самокат, – хрипло бросил он, – на нем не успеть. Садись на спину.
Ваня неловко забрался верхом, вцепился в шерсть пса, и они рванули по бульвару, следуя за тенью, которая вопреки всем законам физики указывала дорогу даже тогда, когда часовня уже скрылась из виду.
На Жилина все еще прогуливалась тройка дотеров. Верный промчался мимо них словно ветер, но Ваня успел заметить, что парни вовсе не были людьми. Они проводили пса и его наездника фосфоресцирующими взглядами, один улыбнулся, обнажив длинные белые клыки. Ване стало не по себе, однако Верный несся слишком быстро, чтобы дотеры сумели их остановить.
Они свернули к одному из домов на Жилина. Двор был огорожен решеткой, но Верный перемахнул через высокую ограду, будто не заметив препятствия.
– Скорее, Иван, тень креста вот-вот растает.
Ваня спрыгнул с собачьей спины на землю, они вбежали во двор, вот только светящейся тени нигде не было.
«Опоздали», – мелькнуло в голове у Вани.
– Что стоишь? – недовольно рыкнул Верный, кивнув мохнатой головой в сторону.
Ваня глянул в указанном направлении: тень от креста устроилась под стеной, у ног нарисованного лилового ежа. Полузакрашенное граффити, изображавшее ежика из «Смешариков», выглядело пугающе.
– Ну же! – поторопил Верный.
Ваня шагнул ближе, еж ожил, медленно размял нарисованные лапы, завращал глазами. Ваня, путаясь в лямках, стащил со спины рюкзак и достал бабушкину фотографию.
– Здравствуйте, вы не видели эту…
Он запнулся, не зная, как лучше спросить: «эту женщину», «душу»…
– Бабушку его ты не видел часом, страж? – прорычал Верный. – Гость Красной Луны просит о помощи.
– Вниз, – одними рисованными губами произнес еж, – открою.
Верный навострил уши, прислушиваясь.
– За мной, – бросил пес и рванул за угол.
Черное жерло двери оказалось совсем рядом. Вниз вели металлические ступеньки. Ваня включил фонарик, но тот едва пробивал тьму. Коридор, серый и страшный, словно в компьютерной игре, повел их под землю, слева и справа распахивались двери, оттуда веяло холодом и пахло гнилью.
– Сюда, мальчик, – шептали, скрипели, пели, стонали едва слышные голоса, – к нам… иди к нам.
– Бабушка, – тихо позвал Ваня.
Голоса за дверями взвыли, заполнив темноту скрежетом и свистом.
– Бабушка, – закричал Ваня, стараясь перекрыть весь этот зловещий шум, – это я, Ваня! Возвращайся!
Бабушка не ответила, лишь орали и стонали, разрывая душу, дикие голоса. Верный сел на пол, не выдержав этого мучительного для собачьего уха гомона, и протяжно завыл.
– Бабушка! – На глаза Вани навернулись слезы. – Я так тебя люблю! Пожалуйста, вернись!
Он зажал руками уши и не сразу понял, что все смолкло. Двери вокруг медленно затворялись, щелкали замки, задвигались скрытые щеколды. Верный тряс головой, приходя в себя. А в глубине коридора медленно разгоралось мягкое сиреневое сияние. Ваня двинулся к нему, но остановился, не зная, что делать. Навстречу ему шла девочка, хорошенькая, как старинная кукла, с золотыми волосами, завивавшимися в крупные кольца, совсем маленькая, лет пяти.
– Ваня? – спросила она, словно припоминая.
– Да, это я, – ответил он тихо, сам не зная почему понизив голос. – Твой внук.
– Ваня! – Девочка бросилась к нему, обняла, обхватив за пояс. – Ванечка, мне страшно.
