"Не трожь б'рванца!" – говорили друг другу чужаки. – "Их латниры сделаны из камня".
Слухи и легенды ходят среди варваров, почему тангры, почти не отличающиеся внешне от всех других, имеют столь совершенную защиту. Лишь некоторые догадываются, что здесь нет ничего сверхъестественного.
Но варварам никогда не выведать истины.
Никто кроме эгиббардов и махо б'Рвана не ведает секрета "железной воды". Каждый б'рванец знает о таинственном источнике, гордости клана, бьющем в ущелье Трилистника. Мальчики касты воинов начинают пить его воду с раннего детства, так для них начинается возмужание. Противная горько-соленая, мутно-белая жидкость со временем придает латниру ту самую крепость, о которой ходят легенды. Ни кальциевые порошки хуураданцев, ни вымораживание родниковой воды почившим ю'Линнором, ни ударное поедание привозного керата с'энфарпами не может дать такого сильного эффекта. Только один был противник у каменных латниров б_Рвана – голубые эриг-шиташи ю'Линнора. К счастью, они навеки исчезли вместе с самим поверженным кланом.
Тотай поморщился.
Застарелой болью заныло левое плечо. Позапрошлой осенью он привел свою группу к приречному городку на юге, где внезапно столкнулся с отрядом прорвавшихся с'энфарпов. Лесников было много, и поначалу они теснили опешивших дромаругов. Но воины б'Рвана быстро пришли в себя, и кость на кость дикари не выдержали. Они были безжалостно биты и пленены. Лишь их увешанный шкурами огромный вождь успел задеть Тотай-Тору своим скаковым шиташем в самом конце схватки. Удар шел сзади, крепкий панцирь остановил вражескую сталь, не то варвар отхватил бы ему пол-плеча. Подоспевшие дромаруги подняли варвара на острия длинных достов. Его смелость купила ему легкую смерть, и он избежал позорного рабства.
Косая зарубка этого удара до сих пор красуется на латнире…
Тотай сощурил темные веки.
Короткая весна переходила в знойное лето. Ветер, овевавший лицо, становился все жарче и в этом было свое удовольствие. Зима в степи жестока, и все успели соскучиться по лету. Ветер мягко трепал разнотравье – оно стлалось сколь хватало глаз, простираясь югу до самого Балианнара, и дальше по всей Эбирройской равнине. Шевелящиеся под полуденным ветром степи были еще зелены, зеленый цвет бойко пробивался через прошлогодний сухостой. Ближе к реке, там где начинались линии ловушек, травы были сочнее и выше. Глаза дромов всегда смотрели в том направлении, но их и близко туда не подпускали.
"Не трожь латнир б'рванца!" – шептали взбешенные варвары…
Однако после падения ю'Линнора и замирия с неистовым Хуураданом, никто и не думал трогать б'Рван. Сам выбирал б'Рван кого ему тронуть, а кого оставить в покое. И выбор падал не на одних только с'энфарпов. По большому счету б'Рвану не было дела до лесников, их некорчеванных земель, и непригодных для полей мрачных лесов.
Клан нуждался только в рабах.
Ю'Линнорцы, и с'энфарпы, болотные йарбы, и тощие южные а'пелане – все рано или поздно оказывались в невольничьих загонах. Охотничьи вылазки б'рванских отрядов всегда были удачными и приносили много "дичи". Но среди пленников всегда было больше с'энфарпов, леса просто кишели ими. Что, конечно же, рождало ответную ненависть.
Тотай-Тору продолжал неотрывно смотреть в даль. Что-то медленно и неотвратимо зрело в густых лесах, глухо бурлило там – злое, яростное. Вчера ночью над лесами снова были видны длинные дымы – всего лишь три, однако это только начало. Их станет больше, неизмеримо больше, и они будут гореть каждую ночь, пока в один из таких же ясных дней ненависть и ярось не сплавит варваров в единый кулак, и эта ярость хлынет неудержимой волной через реку на травянистый берег б'Рвана. Они будут жаждать крови, и потому не испугаются пролить свою, как бы дорога ни оказалась цена. Их снова будет много, неистово много…
"Хорошо быть в лесу", – с внезапной завистью подумал Тотай. – "Хорошо прятаться под кронами деревьев, хорошо быть закрытым…"
Он отвернулся от сиреневой дали северо-востока, чувствуя раздражение. Тревожное ощущение осталось таким же неясным. С'энфарпы его не интересовали. Плохо, если он всего-лишь предчувствовал нападения их орды. С бессознательной опаской взглянул на небо – глубокое, чистое. У б'Рвана было два проклятия – открытое широкое небо… И открытая широкая степь…
– Хо! – резко выкрикнул Тотай, дернув поводья.
И пригнулся в кожаной люльке, компенсируя могучий прыжок дрома. Отряд за его плечами мгновенно сорвался с места, беспрекословно следуя за своим элитаром, раздирая воздух грохотом дромовой скачки.
Глава 5 – Вкусы рас непредсказуемы
Следующие несколько суток Дар провел в "капитанском" Круге Сердца.
Шарки был ценным информатором – он не уставал, отвечая на бесконечные и жадные вопросы Дара. И все же выуживать знания об окружающем мире было нелегко – каждый второй ответ зацеплял сферу незнакомых вещей и в свою очередь рождал лавину новых вопросов. Дар выслушивал устные соображения шарки, смотрел моделируемые проекции, видеозаписи из прошлого. Он знакомился с технологией и техникой, наукой и космогонией, политикой и управлением, историей космической экспансии и сопутствующих ей войн. Сейчас ему уже было жаль, что в своей земной ипостаси он отринул факультативы ксенологии, теперь бы это пригодилось. Ему постепенно открывался колоссальный мир, громадный и сложный, трогательно красивый и бестрепетно жестокий.
Дар получил так же познания в областях, разбираться в которых ему было положено по "чину" корхогга. Шарки показал общее устройство и функционирование "Карасса", познакомил с принципами и практическими приемами управления лодкой. Дару были предоставлены знания о навигации, ходовых возможностях и боевом потенциале этого судна, и вкратце остальных судов тангров и их противников. Его познакомили с базовыми понятиями военных доктрин и фундаментальными основами мирного существования Империи тангров. Вдобавок подбросили принципы "данированных" скачков технологического развития, но это уже было скорее из области философии. Дали понятия о цнбр-тангровом жизненном симбиозе, и весьма схематично – о дэхр-шаркиевом генетическом взаимодействии.
Дар не чувствовал как проходит время – лишь иногда замечал крайнюю измотанность, когда голова уже не могла впитать и бита новой информации. Насыщение знаниями порой превышало критический предел, и мозги зашкаливали, начиная сбиваться. Он ни разу толком не спал, но они с шарки временами прерывали беседы, и Дар отправлялся "пообщаться" с цнбр. Впрочем та-атсин, как тангры называли состояние соединения с травой, возмещал и глубокий сон, и освежающие мероприятия. Там были странные периоды беспамятства, о которых Дар не имел никаких воспоминаний. Осторожно снимая с себя нити цнбр после таких "провалов сознания" он каждый раз спрашивал себя, наколько глубоко внутрь проникала трава – и тела и памяти. Интересно что голода он не ощущал абсолютно, хотя ни к какой пище на борту "Карасса" не прикасался ни разу. Видимо влияние цнбр на его тело, уровень соединения растения и тангра был куда серьезнее, чем он предполагал раньше. Голова после этих сеансов становилась кристально ясной, и он был снова готов продолжать свои бдения в Круге Сердца.
