— Куда, дура!? — глухо и далеко послышался вопль капитана Карефа.
За несколько шагов до цели противник внезапно вскинул руку перед. Чуть беловатая пелена выплеснулась в атмосферу, разгоняя все еще не осевшую пыль. Мощная волна энергии разрезала пространство. Удар точно сбил бы Медею с ног, если б девушка рефлекторно не ушла вниз. Упав на пыльный грунт, она по инерции прокатилась на бедре мимо охотника за головами. Уроки с Эсхекиалем не прошли даром. Умение уворачиваться от посылаемых Проявителем волн, которые в пылу боя с монстрами могли задеть и человека, мгновенно пробудилось в мышечной памяти. Оказавшись за спиной головореза, Медея вскочила на ноги и с разворота резанула наотмашь. Успевший к этому моменту повернуться, мужчина скривился в злой, непонимающей гримасе. Вынутый в движении из голенища нож глубоко пропорол его лицо от верхней губы и до левой брови. Лезвие глубоко вошло в глазное яблоко, выдавив его за пределы своих границ. Брызнула кровь. Наемник взревел, схватившись за лицо. Сквозь дрожащие пальцы потекли теплые струйки, падая на мгновенно поглощающий их Марсианский грунт.
Отступив на несколько шагов, Медея открыла рот в парализующем ужасе. В одно мгновение мурашки пробежали по спине. Открывшаяся жестокая картина свалилась тяжким осознанием содеянного. Девушка замерла, шокированная собственным поступком. В первый раз в своей жизни она ранила человека. Испуг сковал тело. Нож медленно выскользнул из дрожащих рук, звонко ударившись о какой-то плоский камень.
Наемник низко согнулся, будто поверхность планеты притягивала его с двойной силой. Шумное прерывистое дыхание дополнилось возникшим вдруг странным, булькающим звуком. Мужчина пошатнулся. И снова не упал. Напротив, несмотря на страшную травму, головорез быстро пришел в себя. Казалось, боль совсем не вывела его из строя. Более того, придала сил. Наемник повернул обезображенное лицо с почти вывалившимся наружу глазом. Верхние зубы оголились за подвижными краями кровоточащей раны. Рот, искаженный ненавистью, превратился в оскал.
— Ах ты, сука! — прохрипел мужчина, захлебываясь собственной кровью.
Раненый резко выпрямился и буквально за мгновение оказался рядом. Последнее, что увидела девушка — занесенный над ней окровавленный кулак. Медея зажмурилась и рефлекторно втянула голову в плечи.
Он ударил с размаху. Не было ни пресловутых искр из глаз, ни боли. Сознание просто отключилось. Хватило одного удара, чтобы вырубить девушку, упавшую на песок без чувств.
Аэромобиль несся, разрезая пространство с бешеной скоростью. Красная голова пантеры с раскрытой пастью, отчеканенная на боку машины, терялась в бурном потоке воздуха. Казалось, двигатель отчаянно свистел и готов был издохнуть окончательно. Баргет Скайни сидел в углу рядом с Ашерой, испуганно всех разглядывая. Девушка обнимала Фидгерта, прижавшегося к ней, как к собственной матери. Ему было страшно. Мальчик не смел смотреть туда, где лежал окровавленный человек, которого то и дело била дрожь. Сначала судороги волной проходили по телу мужчины, словно электрические разряды. Затем, мышцы будто расслабились и он начал задыхаться.
— Морган, Морган не вырубайся, — трясла его синеволосая женщина, пытаясь привести в чувство. — Сейчас будешь дышать, потерпи.
— Гони, блядь, гони что есть мочи! — орал на водителя Трэвиус, сидящий на переднем сиденье.
Главарь сжимал дверную ручку и, казалось, мышцы его настолько напряжены, что он готов вырвать ее с корнем.
— Нож с микролезвиями, а на них еще какая-то дрянь, — сказала вторая девица с синими волосами, как две капли воды похожая на первую.
Одна проводила физиологический анализ, пока другая делала искусственное дыхание, полностью перепачкавшись в крови.
— Надо было пристрелить эту мразь, — прошипел один из мужчин, державший на коленях огромную лазерную винтовку.
— Я щас сам вас всех тут порешу, если он умрет! Потеряете Жнеца, можете искать другую работу! — орал Трэвиус своим подчиненным в салон.
Он был весь красный и настолько злой, что вены вздувались на его крепкой шее.
— До Арсии десять минут пути, должны успеть, — тихо сказала синеволосая.
В ее руках агонизировал соратник, и весь его вид говорил о том, что, возможно, это было не так.
Глава 8. Лики Марса
Марс оказался настолько же предсказуем, насколько изменчив. Слишком мало времени прошло с начала первого терраформирования. То, что должно быть проделано как минимум в течении тысячи лет, удалось совершить всего за двести. Тогда, шестьсот лет назад, формировалась искусственная сейсмическая активность, наблюдать за которой приходилось не одну сотню лет. Правда, вовсе не корректировка магнитного поля планеты стала труднорешаемой проблемой, поставившей под вопрос саму колонизацию Марса.
Гравитация. Коварная и непримиримая. Первые поселенцы — закаленные, подготовленные представители цивилизации не испытывали каких-либо проблем в первые два десятка лет после переселения. Тренировки и разработанная программа поддержания здоровья в условиях пониженного притяжения зарекомендовали себя довольно успешно. Проблемы начались с первым поколением детей. Гравитационная биология, занимавшаяся изучением развития организмов в условиях гравитации, отличной от Земной, признала свои ошибки. Более развернутые данные и обширные примеры в реальных условиях показали, что идет вырождение человека уже во втором поколении. Проблемы с развитием костной системы, сердечно-сосудистой и нарушение работы нервной — вот то немногое, что встало на пути к долгожданной цели новой цивилизации. Даже незначительные отклонения от Земных параметров приводили к патологиям. Чем больше насчитывался разрыв, тем быстрее они проявлялись. Больные поколения оказались не приспособленными к тяжелым условиям терраформации. Человечество решило, что у него нет лишнего времени пока эволюция сделает свое дело и, как обычно, взяло все в свои руки.
В который раз на помощь пришли космические технологии. Гравитаторы, использующиеся на кораблях, адаптировали к небольшим марсианским городкам. А далее — ко всей планете. Правда, не совсем так, как это происходило естественным образом на Земле. Действие притяжения создавалось только на поверхности. Это сказалось и на толщине атмосферы Марса, и на геологические параметры и, что самое важное, на его флору. Которую, к слову, формировали с нуля.
С тех пор Марс, богатый полезными ископаемыми, стал ценной ресурсной жилой. Добывающие прииски и заводы росли как на дрожжах, а с ними поднималась и сама колония. Остановить стремительное освоение планеты не мог уже никто. Человек рвался к завоеванию, к новой жизни и новым открытиям. Сомнений не оставалось, что именно эта неуемная жажда покинуть свой дом и обрести новый дала человечеству шанс на выживание.
Как известно, не бывает ничего идеального. Невозможно подчинить целую планету в такие короткие сроки, не вызвав в ней гнев и сопротивление. Марс, некогда неподвижный, неповоротливый и толстокорый, показал свой непокорный, непримиримый характер. Началось недовольное пробуждение и медленное потряхивание от сна. Как бы не старались ученые, как бы не просчитывали ходы на сотни шагов вперед, планета все равно преподносила свои сюрпризы. Шторма, бури и засуха — это одни из немногих вещей, прочно вошедших в обыденную жизнь марсианина. Цветущие долины сменялись знойными пустынями, вместо безмятежного штиля могла нахлынуть бушующая морская стихия. Стремительная смена погоды вполне соответствовала названию планеты. Ведь как известно, как корабль назовешь, так он и поплывет. Человек же, несмотря на все происходящее, суеверен не был. И не был бы человеком, если не поставил бы себе цель усмирить бешеного зверя.
С возросшим уровнем технологий и интенсивным снабжением с Земли, в последние годы жизни последней, задача эта стала более, чем реальной. Да и эвакуированная впоследствии часть населения материнской планеты тоже нашла в себе силы встать на ноги и начать все заново. Очевидно, ей просто не оставили выбора. Скорбь и общая трагедия людей тогда крепко сплотили, а чувство самосохранения и жажда жизни придали сил. Нести долгий траур стало непозволительной роскошью. Упиваться собственным горем значило терять шансы на выживание. Боль быстро запрятали глубоко внутри. Никто не решался смотреть ей в лицо. Марс превратился в землю обетованную, принимающую всех лишившихся дома скитальцев. С Луны, с растерзанной Венеры, с Каллисто и многих других колоний. Всех тех, кто оказался слишком слаб, чтобы жить в одиночестве.
