Труднее всего приходилось Владу Борисову. Он был много старше всех, хуже тренирован, а теперь к этому прибавилась ещё и сломанная рука. Пока находились в Пирамиде, она лечила и энергетически поддерживала всех таким образом, что особой разницы между двадцатидвухлетним Валеркой Стихарем и пятидесятипятилетним Владом Борисовым в их физических кондициях не ощущалось. Но теперь они уже достаточно давно были лишены её животворящего поля, чтобы эта разница снова и явно вылезла наружу. К чести сказать, Борисов не жаловался и не отставал, упорно шёл вперёд и с негодованием отвергал все попытки забрать у него, к примеру, винтовку или рюкзак.
Легче всех было, вероятно, Свему Одиночке, который безо всяких забот и хлопот спал на спине робота. Рурик в основном пользовался для передвижения своими лапами-опорами, но иногда, в особо трудных местах, включал двигатели и преодолевал препятствие по воздуху.
Так прошло полтора часа.
Пейзаж почти не изменился. Всё так же справа плескалось успокоившееся сегодня море, а слева вздымался обрыв. Время от времени с верхушек деревьев, росших на краю обрыва, к сверкающим на солнце волнам стремительно планировали длиннолапые ширококрылые черные птицы с ярко-алой грудью. Они ловко выхватывали из воды зазевавшихся рыбёшек и снова взмывали к обрыву с добычей в клюве.
Как положено, впереди, метрах в трёхстах от основной группы, двигался авангард из двух человек – Валерки Стихаря и Курта Шнайдера.
Они-то первыми и вышли к заливу.
Впереди шёл Шнайдер. Стихарь за ним на дистанции в пять шагов. Курт обогнул уступ, замер и в ту же секунду сделал шаг назад, предостерегающе подняв правую руку.
– Что там? – негромко спросил Валерка.
– Корабли и люди, – коротко ответил Шнайдер. – В заливе.
– Город?
– Кажется, нет.
Они легли и, теперь уже прячась за камнями, выползли из-за уступа на дистанцию прямой видимости.
– Ого, – присвистнул Валерка и достал бинокль.
Залив крутой неровной дугой вгрызался в берег километра на два. Здесь обрыв постепенно понижался и примерно через километр сходил на нет, сменяясь густым лесом. Между лесом и полосой прибоя наличествовала довольно широкая, в несколько десятков метров, полоса песка. Идеальный пляж для тех, кто понимает. Или место для высадки.
Кораблей было на первый взгляд больше трёх десятков (тридцать четыре, как подсчитали они чуть позже). Парусные, низкие, одно – и двухмачтовые, напоминающие чем-то древнеримские галеры или раннесредневековые дромоны, – часть их была вытащена на плоский песчаный берег, часть стояла на якоре в глубине залива. На берегу дымили костры, сновало множество людей, стояло несколько больших полотняных разноцветных шатров-палаток, повсюду виднелись какие-то тюки, бочки, корзины. Отдельными шалашиками там и сям по берегу были разбросаны связки копий, рядом с ними на песке лежали груды щитов, пучки стрел, боевые топоры.
– По-моему, это какая-то военная вылазка, – сказал Валерка, передавая бинокль Курту. – Типа десанта. Глянь, сколько оружия. И не разбросано, в порядке лежит, повзводно. Рядовые бойцы корабли разгружают, дрова собирают, кошеварят. А офицеры командуют.
– Да, – согласился Шнайдер. – Вижу. Это точно не торговцы. На поясах у офицеров – то ли мечи, то ли сабли. И доспехи побогаче. У солдат кожаные куртки с металлическими бляхами поверху, а у тех пластинчатая броня и кольчуги. Так. Надо наших предупредить.
Валерка снял с пояса портативную рацию на «вечной» батарее питания и сообщил Велге о том, что они видят.
Через десять минут Отряд устроил короткое совещание под прикрытием уступа, оставив одного человека – Шнайдера – следить за айредами.
Посовещаться им, однако, не дали.
«Двое, – показал на пальцах Курт, обернувшись: – Идут сюда».
Он лежал за большим камнем на краю уступа так, что мог видеть и залив, и, повернув голову, товарищей.
Велга показал на часы и поднял брови.
Шнайдер секунду подумал и показал пять пальцев.
«Пять минут, – перевёл про себя Велга: – Значит, метров четыреста»
Шнайдер осторожно высунулся из-за камня, глянул в бинокль и снова обернулся.
«Меч, – показал он руками: – И лук».
«Берём обоих, – показал остальным Велга: – Живыми и тихо».
«Согласен, – кивнул Хельмут – Оля, Нэла и Влад – назад на тридцать шагов. Рурика спрятать за поворот. Сами – капюшоны на головы, исчезнуть между камнями. Остальные – рассредоточиться, замаскироваться. Шнайдер, назад, за уступ. Ждём их здесь».
Разведчики Второй мировой не владели языком глухонемых. Но жестами и знаками разговаривать умели. Война научила.
Эти двое шли, не таясь. Перебрасывались на ходу словами на незнакомом языке. Один раз громко рассмеялись. Под их сапогами хрустели раздавленные ракушки и шуршал песок. Когда подошли совсем близко, стало слышно их дыхание, а дунувший в сторону Отряда ветерок донёс до ноздрей вжавшегося спиной в обрыв Велги запах давно немытых тел.
В отличие от тех же сварогов, которые с людьми, можно сказать, одного роста, айреды в среднем ниже сантиметров на десять. А то и на все пятнадцать. Ещё у них два сердца, но это в данном случае не имело ни малейшего значения. А вот рост – да, имел. Потому что одно дело обездвиживать гуманоида одной с тобой комплекции и одного роста и совсем другое – вязать того, кто ниже, легче и слабее. К тому же не имеет ни малейшего понятия о приёмах рукопашного боя и вообще не ждёт нападения. И напрасно, кстати. Солдат всегда должен быть готов отразить атаку. Иначе он плохой солдат.
Эти двое не успели вообще ничего понять. Как только они шагнули за уступ и пропали из виду лагеря и кораблей, то были мгновенно сбиты на землю, разоружены, связаны по рукам и ногам, оттащены подальше от уступа (Шнайдер опять остался наблюдать) и с кляпами во рту усажены спиной к обрыву.
Хельмут и Александр сняли рюкзаки, отложили винтовки, вразвалочку подошли к пленникам. Один из них – тот, у кого отняли меч, был в лёгкой кольчуге с короткими рукавами поверх полотняной рубахи, чей подол почти достигал колен. Волосы чёрные, коротко стриженные. Тёмно-карие, глубоко посаженные глаза. Над верхней губой – полоска загибающихся книзу усов. На вид – около тридцати земных лет. Второй, лучник, был на вид моложе своего товарища лет на пять. Бритый подбородок и усы, волосы тоже чёрные, прямые, длинные, почти до плеч. Глаза болотного цвета, но ближе к карим. Облачён в стёганую куртку на голое тело. Оба в неопределённой формы штанах, заправленных в низкие кожаные сапоги.
Дитц небрежно закурил. Велга вытащил из ножен на поясе боевой нож и принялся им поигрывать, пуская лезвием солнечные зайчики в глаза пленных.
