Мегуми наблюдала, как человек в красном пытается подняться. Вот он распрямился, не пользуясь руками. Смуглое лицо выглядело отстраненным. Японка прицелилась. В этот раз она всадит пулю точно в лоб.
Фауст понимал, что положение не лишком удачное. Он был чересчур ослаблен битвой с Сэмом, чтобы не обращать внимания на презренные пули. Следовало уклоняться. Сейчас он уйдет в сторону, нырнет за будку охраны, выстрелит в окно склада напротив из пистолета. Дальность у того в порядке. Нужно только напрячься.
Трость рассекла воздух, протяжно и басовито свистнув. Запущенная как копье, она ударила Фауста в спину, прямиком в то место, откуда вышла навылет пуля винтовки. Узкий острый клинок полностью вошел в плоть. Неумолимая сила удара выбила планы из головы трикстера и заставила его упасть ничком. Пуля, вылетевшая из ствола винтовки долей секунды позже, обиженно цокнула об асфальт позади итальянца.
В дверях клуба стоял Сэм Ватанабэ. Мегуми узнала его по фигуре и темному плащу, изорванному и изрезанному. Он опустил руку, метнувшую трость. Канзаки, глянув на лицо толстяка, почувствовала, как во рту разливается неприятная горечь, предвестник тошноты. Половина пухлой физиономии Сэма представляла собой бурое месиво из мяса и крови. Щека держалась на месте только чудом, глаз смотрел на мир, неприкрытый веком. Словно плуг прошелся по лицу Ватанабэ, прочертив на нем огромную борозду.
Сэм нетвердо шагнул вперед. Он двигался почти так же неловко, как Фауст секундами ранее. Похоже, они здорово друг друга помяли. Едва не споткнувшись, толстяк сошел с крыльца. Но вдруг шаг мужчины стал тверже. Канзаки заметила, как срастается разрушенная щека. Он успешно регенерировал. Толстяк все увереннее приближался к Фаусту.
Итальянец болезненно пошевелился и завернул одну руку за спину, пытаясь нащупать торчавшую из нее трость. За миг до того, как пальцы мужчины сомкнулись на верном оружии, на рукоять легла мощная длань Ватанабэ. Толстяк резко нажал на трость, вызвав болезненный стон Фауста, а затем резко дернул орудие на себя. Лезвие проворно выскочило из тела, отчего итальянец снова застонал. Сэм обошел противника сбоку и поддел носком ботинка. Фауст перевернулся легко, будто ровным счетом ничего не весил.
- Однако, неожиданна развязка, - судорожно выдохнул он. - Не думал я, что помощь у тебя...
Ватанабэ лишь молча поднял трость. Итальянец даже не успел настороженно глянуть на узкий клинок, когда тот с размаху вонзился ему меж ребер. Слова Фауста прервались, смешавшись в нечленораздельный кашель. Сэм тут же выдернул лезвие обратно, держа оружие одной рукой. Другую толстяк поднял в воздух и кому-то помахал.
- Говори, - произнес он. Лицо, все еще изуродованное недавним попаданием, заживало на глазах. Опустилось, моргнув, отросшее веко. Дернулась сросшаяся щека. Но кроме этих рефлекторных содроганий не было во всем облике Сэма ни единой живой черты. Толстяк застыл, как статуя, с занесенной для нового удара рукой.
- Не так идти должно бы испытанье, - хрипло выдавил из себя Фауст. - За мной поехать должен был в Сиэтл...
На этот раз клинок насквозь пронзил правую руку итальянца, когда тот шевельнул ей с намерением достать пистолет. Тотчас же вознесшееся лезвие ударило в плащ, прямиком по оружию. Клинок, способный резать камень и металл, расколол затворный механизм надвое.
- Говори, - повторил Сэм.
- Я знаю, что ты зол, я понимаю, - Фауст заговорил почти торопливо. - Но мы же не хотели зла, ведь мы...
Трость в руке Сэма плавно описала полукруг и развернулась набалдашником вниз. Взявшись за палку двумя руками, толстяк ударил по телу противника так, будто отбивал мяч в гольфе. Итальянца развернуло набок, потом на живот, снова набок. Судорожно согнув в локте руку, Фауст попытался приподняться. Набалдашник прилетел сверху и ударил в лицо. Позвоночник болезненно затрещал, шея изогнулась так, будто была в секунде от того, чтобы сломаться.
- Говори, - голос Ватанабэ звучал как жужжание гидравлического пресса.
- В Сиэтл заманили... - итальянец снова перестал говорить в своей странной манере. - В последний миг... Лилит знает. Ей слили информацию о Винтерс. Через девять часов... изъятие объекта.
- Как? - трость снова развернулась клинком. - Я стер ее из баз данных. Никто не мог знать.
- Мой новый хозяин... - Фауст дышал тяжело, как пес после долгого бега. - У Кроули оставался архив. Он заинтересовался тобой... и нашел ее. Это он выдал Лилит информацию.
- Зачем? - острие лезвия остановилось в опасной близости от глаз.
- Ты должен был спасти ее... За мной последовать в Сиэтл отсюда.
- Интересный подход.
Сэм стоял над Фаустом, орошаемый сверху мелкими каплями противного дождика. Он уже полностью остановился и не был похож на упыря из фильмов ужасов. Но ни решительная резкость движений, ни взгляд не давали расслабиться. Ватанабэ был страшен.
- Я смотрю, твой новый шеф любит играться.
- Ему не нужно, чтобы ты его любил... Он хочет посмотреть, что будешь делать...
- Забавный какой.
- Ты должен был идти за мною следом... Но я не знал, что помощь у тебя...
- Ты про меня много не знаешь.
Трость поднялась над головой Сэма и опустилась на Фауста. Вторая рука, не тронутая в прошлый раз, дернулась. Лезвие пробило кисть насквозь и застряло в асфальте.
- Следом пойдешь ты.
Выпустив трость из рук, Сэм шагнул мимо Фауста к выходу.
Мегуми Канзаки бросила винтовку и помчалась к выходу со склада в тот самый миг, когда Ватанабэ помахал ей, стоя над поверженным итальянцем. Сейчас запыхавшаяся японка стояла у ворот. Мужчина в истерзанном плаще шагал ей навстречу, вынимая из кармана черные очи с глубокой царапиной на одном из стекол.
Мегуми вдруг поняла, что тело предательски обмякает и слабеет. Будто она сейчас упадет подобно слабонервной барышне. Прямиком на руки мужчине. Какой кошмар. Но почему-то напряжение, овладевшей девушкой в момент, когда из клуба побежали люди, схлынуло именно сейчас, именно в тот момент, когда Сэм оказался живым и целым, даже лицо стало прежним. Ей полегчало.
А ведь на секунду Канзаки действительно подумала, что Фауст убил Ватанабэ. Подумала и испугалась.
Черт подери.
Почему?
Хотелось что-то сказать. Толстяк был уже рядом, в какой-то паре шагов. Что-то сказать. Но что? Не говорить же, в самом деле. Что она испугалась за него.
- Ну, - тихо произнесла Мегуми. - Как?
Более идиотского вопроса она не смогла бы придумать, даже если бы очень постаралась.
