Майор вскочил и уставился на «владельца» самого недоступного в мире богатства, господина Поля Лемье.
— Наконец-то, — выдохнул Фирсов. — Заждался вас, господин резидент…
Поль Лемье окинул взглядом помещение и кивнул Фирсову.
— Для дилетантов ваши люди не так уж и плохи. — Он с иронией взглянул на Жданова.
Тот остался невозмутимым, словно реплика пленного к нему не относилась. Лемье прошел и без приглашения уселся в кресло напротив стола коменданта.
— Уважение к противнику — одно из главных достоинств настоящего солдата. — Фирсов тоже сел и многозначительно взглянул на Жданова.
Тот неторопливо ретировался. Ему явно хотелось присутствовать на допросе. Ведь эта процедура была по его специальности. Но Фирсов решил провести ее самостоятельно. Тому имелись основания. Лемье мог сказать нечто особенное, но исключительно тет-а-тет.
— Надеюсь, вы не возьмете на себя утомительную роль дознавателя? — Лемье сложил руки на груди. — Я не намерен откровенничать.
— Ваше право, — кивнул Влад. — Нет, допроса не будет. Но, раз уж вы здесь, я хотел бы прояснить некоторые моменты наших с вами взаимоотношений.
— Только то, что действительно касается нас, не более.
— Кто разработал эту морально разлагающую стратегию «золотого бума»?
— Вы подозреваете, что я?
— Нет, извините за прямоту, но вы больше похожи на тактика. Я допускаю, что вы детально продумали практическую реализацию замысла, но идея не ваша. Чья? Лефлера?
— Это не имеет значения. Идея была чертовски хороша, и мы почти добились ее воплощения в жизнь. Наше военное искусство оказалась гораздо эффективнее агрессивной земной стратегии, и сыграно все было почти идеально. Я понимаю, что вы вправе возразить — «но у вас ничего не вышло!» Однако теперь мы имеем богатый опыт, и в следующий раз все ошибки будут учтены.
— Вы надеетесь взять реванш?
— Пусть это буду не я, а кто-то другой. Опыт есть опыт. Это не черты характера, живущие и умирающие с каждым отдельным человеком. Его можно передавать. Будущие стратеги учтут наши промахи и спланируют операцию идеально. Им будет легче, чем нам, и это гарантия успеха. Согласитесь, мы и сейчас действовали почти безупречно.
— Согласен. Подозрительно было только слабое сопротивление и исчезновение вполне боеспособной армии с театра военных действий.
— Меня тоже беспокоил этот момент, но Лефлер настаивал на минимизации потерь. Пришлось пойти ему навстречу.
— Вы говорите так, будто сами были готовы пожертвовать половиной соотечественников.
— Для того чтобы выиграть войну — да. Ведь в этом случае вы ни за что не пробились бы в пещеры.
— Возможно. — Фирсов задумчиво взглянул на Лемье. Тот предпочитал смотреть перед собой. — Лично у меня остался один вопрос…
Айринец сфокусировал равнодушный взгляд на коменданте:
— Какой?
— Откуда на Айрин столько драгоценностей и что будет, если — или когда — за ними вернутся хозяева?
Лемье усмехнулся:
— Поэтому вы и назвали меня «резидентом»?
— Да. Я считаю, что вы, и только вы имели право распоряжаться сокровищами Сен-Поля, а Лефлер был для вас всего лишь ширмой, добровольным помощником, зациклившимся на мести Земле, а потому легко попавшим в ваши сети. На кого вы работали в действительности, господин Лемье? Кому было выгодно экономически разрушить Объединенные Нации, перед тем как нанести по ним главный удар?
— Кому угодно, тому же Лефлеру. — Айринец отвел взгляд.
— Это ложь. У президента Айрин не было достаточного военного потенциала. Айринцы сильны в пехотном строю, с этим не поспоришь, но в космосе армия Лефлера крайне уязвима. Даже десятая часть нашего флота способна разгромить и блокировать флот Айрин на планете. А значит, никакой экспансии от Лефлера ожидать не приходилось. Но «золотой» подготовительный этап все же развернулся. По вашей инициативе. Кому вы расчищали путь, Лемье?
— Теперь это неважно, — сдался айринец. — Можете собой гордиться. Момент упущен, а значит, продолжения не последует… Пока не последует. Это все, что я могу сказать.
— Уверен, дознаватели в Центральной военной тюрьме найдут способы добиться от вас большего.
— Я не боюсь, майор. И не пытайтесь меня запугать. Боевому офицеру не идет роль следователя военной прокуратуры. Не то у вас воспитание.
— Не буду, — усмехнулся Влад. — Однако получается, что оправдание земной агрессии против Айрин все же есть? Пособничество правительства Лефлера внешнему врагу?
— Только не спешите докладывать о нем начальству. — Лемье ответил снисходительной улыбочкой. — Я буду все отрицать. Против меня вообще нет никаких конкретных улик. Не пройдет и года, как я окажусь на свободе.
— В этом я сильно сомневаюсь. — Влад нажал кнопку, и в дверях появился конвой. — Прощайте, Лемье.
Арестованный поднялся и заложил руки за спину. Щелкнули наручники, и конвоир ненавязчиво подтолкнул айринца к дверям. Уже у порога Лемье обернулся и встретился взглядом с Фирсовым:
— Было приятно сражаться с таким врагом, как вы, майор. Ведь если подумать, мы были не только в равных весовых категориях, но и служили на похожих должностях. Вы командир спецгруппы разведки армии Наций, я — старший офицер примерно такого же подразделения в своей армии. Жаль, не удастся продолжить. Пока.
— Да, — кивнул Влад. — Не удастся. И не пока, а никогда. Вы свое отвоевали.
— Нет, — рассмеялся Лемье. — Это лишь пауза в моей карьере. А вот вы… Вы на переднем крае, но вряд ли вам будет везти бесконечно. Ведь этот кризис — только начало…
Арестованного увели, и Фирсов остался один на один со своими мыслями. Лемье был кем-то вроде него, только в армии противника… Это верно. И все-таки в чьей армии? В армии, созданной кем-то из колониальных бонз? Но откуда у них столько золота? Да и зачем колониям покушаться на власть метрополии? Они и так неплохо живут. Крупные межпланетные компании, вроде Галактической Корпорации «Райх» или концерна «Сатурн», тоже вряд ли посмели бы замахнуться на Объединенные Нации. К тому же падение существующего режима им не выгодно, ведь при всех недостатках он гарантирует стабильность рынков. С Лефлером тем более все ясно… Но тогда в чьей армии служил Лемье?
Все-таки надо было оставить Жданова. Может быть, он сумел бы добиться от пленника большего? Психолог же. Но теперь-то поздно. Теперь остается лишь гадать. И, как ни крути, из всех возможных предположений наиболее вероятным представляется одно…
Влад открыл окошко и взглянул на звезды. До скольких из них добрались люди? До трех сотен. И сколько нашли хотя бы частично пригодных для жизни планет? Десятка два. И почувствовали себя единственными и неповторимыми Покорителями Вселенной. Глупо.
