Ох уж эти преданья старины!.. Оседлав любимого ящера, Така съездил бы к священному оазису и вернулся к младшей жене и крохотному сыну за пару дней. Но старейшина настаивал, говорил, что на ящере никак нельзя, что М-мать любит покой и лишь кочевник, своими ногами прошедший путь, способен получить от нее благословение и особый подарок. Подарок, ценнее которого нет для человека, — жизнь. «Если М-мать благоволит тебе, Така, твой новый ребенок будет одним из нас, а нет…»
Пыля, сендеры затормозили у повозки.
Глава семейства бестолково водил стволом, направляя винтовку то на одну машину, то на другую.
Из сендеров выбрались мужчины — по двое из каждого. Все были вооружены. Лица скрыты повязками от пыли и солнца, хотя вроде бы машины защищали и от первого и от второго. Все в шляпах — не соломенных, а кожаных. Кожаными были и штаны с куртками. Небось жарко в таком наряде. Но чтобы уберечься от солнца, надо прикрываться. Всем надо. Кроме кочевников. Таке вот не надо.
Демонстративно положив ладони на рукоятки револьверов в кобурах на поясе, тот, что был выше остальных и шире в плечах, хрипло велел:
— Слышь, на. Ты б ружжо опустил.
— Не то мы тебя опустим! — Его коллега, самый низкий и мелкий в компании, мерзко захихикал.
Глава семейства нервно облизнул губы, потом медленно наклонился и положил ружье на ил:
— Я не хочу неприятностей. Я уверен, разногласия мы можем решить, мирно обсудив их. Я…
Кривляясь, его перебил мелкий:
— «Я, я!» Отрыжка маниса, вот ты кто. Навоз катрана круче тебя. А мы только с крутыми вопросы решаем. Верно, Пупс?
Пупсом, понятно, звали бандита с револьверами. В том, что на сендерах прикатила именно банда, кочевник ничуть не сомневался. Машины у них дорогие, да. Значит, повезло на игрищах — поставили удачно. Ну, или кого подстерегли у самого Корабля. Грабить тех, кто слабее и стреляет хуже, — некоторые даже гордятся такой жизнью.
— И шляпу сними, когда с мужчинами разговариваешь! Верно я говорю, а, Пупс? — Не дожидаясь ответного действия, мелкий шагнул к главе семейства, сорвал с него шляпу и швырнул в пыль.
Бандиты загоготали. И громче всех смеялся Пупс.
— Эта дохлая тварь нам ни к чему. — Мелкий кивнул на маниса, у которого отказали уже обе передние ноги. — А вот багаж надо бы проверить. Верно, Пупс?
Не убирая ладоней с рукояток револьверов, Пупс кивнул.
— А этого мы щас разложим на солнышке да немного поглумимся. Можно, Пупс? А то он не сразу ствол опустил…
Бандиты подскочили к бедолаге, схватили его. Один из них сорвал с ремня пленника сумочку с наркотиком и сразу же закинул себе в рот пару пластин. Мужчина дернулся было, возмутился, но болезненного тычка в ребра ему хватило, чтобы понять: сопротивляться бесполезно. Его повалили на живот и…
Грохнул выстрел. Жевавшего болотную траву бандита опрокинуло на спину. Из груди его плеснуло алым. Перекрикиваясь, остальные вмиг заняли круговую оборону, прикидывая, откуда стреляли. Пупс даже не пошевелился, оружие не обнажил.
Опытные бойцы, не впервые на промысле. Плохо. Все плохо. Така забеспокоился. Если бандиты начнут прочесывать окрестности, его обязательно обнаружат, и тогда…
— Кто стрелял?! — заверещал мелкий бандит. — Откуда?! Завалю падлу!
Из повозки с яростным криком выпрыгнул мальчишка. В руках он сжимал точно такую же винтовку, как у отца. Но воспользоваться ею во второй раз не успел — молниеносно выхватив револьвер, Пупс отправил пулю аккурат в цевье винтовки, выбив ее из рук мальца. В лучшем случае у парня теперь вывихнуты пальцы, а то и сломаны.
— Не стреляйте! — Из-под тента выбралась женщина. Подбежав к сыну, она обняла его, прикрыла собой, словно самка панцирного волка, спасающая детеныша от загонщиков.
— Не, над этой падалью мне не хочется уже глумиться. — Мелкий походя пнул главу семейства. — Тут же такая курочка с цыпленком! А что делают с курочками и цыплятами, а? Их жарят! Верно, Пупс?
Бандиты сально осклабились.
— Держите их, парни, крепко. А то начудят еще… — Сам же мелкий забрался в повозку, откуда вскоре послышался восторженный вопль: — Ох тут арбузов! И жратва! И еще тут! Парни, добыча понравится, обещаю! До оазиса меж холмов отсюда недалеко, загуляем там по полной!
Но из повозки он вытащил не арбуз и даже не кус вяленого мяса, а палатку в чехле. Ткань его не заинтересовала, а вот чугунные колышки пошли в дело, после того как содержимое чехла упало на ил.
Колышки мелкий лично вбил в дно бывшего моря, вместо кувалды использовав винтовку мальчишки. Приклад, не предназначенный для таких целей, треснул.
— Слышь, на, Крыса, ты б сказал, на кой оно, — подал голос Пупс, внимательно следивший за суетой мелкого, которого, как выяснилось, коллеги по промыслу звали Крысой.
— Щас сам увидишь, Пупс. Скучно просто убить, верно? Надо, чтоб весело. Я люблю хорошенько повеселиться. А вы, парни?
Бандиты дружно закивали, одобрительно загомонили.
Оказалось, они своеобразно понимают, что такое «веселье». Така вот не улыбнулся даже, когда главу семейства, не сумевшего защитить свою женщину и отпрыска, привязывали к колышкам за руки и ноги. Причем веревки — тоже из повозки — натянули так, что мужчина закричал. Наверное, сухожилия повредили. Лицом в ил он лежал эдаким живым крестом — точь-в-точь распятый мутант на знаке Ордена Чистоты — и ничего не мог поделать. Разве только выгнуть шею, чтобы кинуть прощальный взгляд на потерявшего сознание сына — Крыса двинул мальчишку кулаком в челюсть и теперь связывал ему руки за спиной, — и на жену, которую облапил один из бандитов.
Крыса подошел к распятому человеку и положил перед ним винтовку:
— На вот. От диких зверюшек защищаться ведь надо. А если в меня захочешь стрельнуть, так не стесняйся.
Мужчина дернулся в бессильной попытке дотянуться до оружия. Крыса мерзко заржал.
— Давай, давай. Не стесняйся!
А потом сендеры сорвались с места, запылили, увозя с собой пленников и повозку со всем скарбом в ней.
Мужчина уронил лицо в ил и завыл.
Чуть погодя Така выбрался из щели. Проверив, на месте ли нож, смазанный кроном — ядом из желчи пустынных медуз, и цел ли кувшинчик с подарком, поправил котомку за спиной. Вот и всё, незапланированный отдых закончен, можно топать дальше.
— Друг, помоги! Помоги мне, друг!.. — взмолился мужчина, заметив его.
Кочевник, который как раз проходил мимо, остановился, чуть обернулся:
— Така тебе не друг. Така никому не помогает.
— Просто разрежь веревки! Прошу тебя! У меня отняли всё, я должен найти их, вернуть…
— Если Така и разрежет веревки, ты никого не спасешь. Ты умрешь. — Обогнув маниса, кочевник отправился дальше. Стопы свои, в которые въелась донная пыль, он направил по следам, оставленным протекторами сендеров. — Тебя убьют.
