Реальность сурова, неблагодарна, зла, капризна, несправедлива, страшна…
…Но.
Но я больше не одна.
– Верно, Кадзуки?
Вот почему я могу снова стать Марией Отонаси.
***
Я поднимаюсь с морского дна и прихожу в себя в моей бывшей квартире.
«О» здесь больше нет. Взамен в руках у меня красивый, но хрупкий прозрачный кубик.
И я не одна.
– Ах…
От одного его присутствия у меня на глаза наворачиваются слезы. Я плачу от облегчения. Не хочется признавать, но такова истинная я.
– Ах… Кадзуки.
Он сидит на полу. Я крепко обнимаю его, но он не реагирует. Смотрит в пространство пустым взглядом.
Пройдя через безумное число повторов, Кадзуки потерял все. Абсолютное одиночество отняло у него разум и память, превратило его в безжизненную оболочку. Даже его душу преобразила моя жуткая «шкатулка». Вряд ли он когда-нибудь снова станет прежним.
Реальность сурова, как всегда. Жизнь подкидывает мне все новые испытания.
Однако я не буду больше полагаться на «шкатулки».
Плача, я пытаюсь создать на лице лучшую улыбку, на какую только способна, и обращаюсь к Кадзуки:
– Слушай, Кадзуки… Ты помнишь тот раз в «Комнате отмены», когда я совсем упала духом? Ты тогда протянул мне руку и сказал: «Я пришел, чтобы встретиться с вами, о миледи Мария». И потом ты сказал, что будешь защищать меня, даже если ради этого тебе придется всех предать. С тех самых пор ты всегда делал то, что пообещал тогда. Ты всегда пытался спасти меня, когда я сидела в плену на морском дне и притворялась сильной. И ты сдержал свое слово. Чтобы спасти меня, ты действительно нырнул в морские глубины. Чтобы найти меня, ты действительно предал всех, не считаясь с болью, которую тебе это причиняло.
Я кладу прозрачную «шкатулку» на пол и нежно обхватываю обеими руками ладонь Кадзуки. Его пальцы слегка дергаются, но, похоже, это только рефлекс.
– Пожалуйста, прости меня. Я только одно могу сделать, чтобы как-то искупить свою вину.
Я глажу его руку.
– Я буду с тобой до конца своих дней.
Кадзуки никак не реагирует.
– На этот раз я не сдамся. Я буду ждать твоего возвращения. Это ничто по сравнению с тем, сколько ты ждал моего, верно? Нет… не совсем так. Дело не в том, чтобы ждать или не ждать. Судьба сделала нас неразделимыми. Я всегда буду рядом с тобой – других вариантов просто не существует.
Я улыбаюсь ему.
– Потому что это наша повседневная жизнь.
На его ладонь падает слеза. Не могу отрицать: мне больно, что он смотрит в пространство, а не на меня.
– Тогда все будет хорошо, верно? Ты ведь сам говорил, что нет такого отчаяния, от которого не может исцелить повседневная жизнь, верно? – произношу я дрожащим голосом. – Я верю в тебя. Ведь ты победил Аю Отонаси.
Кадзуки вернется.
Но, честно говоря, этот обратный путь кажется таким бесконечным и трудным, что меня охватывает тоска.
– Ты узнаешь меня?
– Ты понимаешь меня?
– Ты видишь меня?
– Ты ощущаешь меня?
– Ты помнишь меня?
Все мои вопросы остаются без ответа.
Должна признать, я почти упала духом, но все же пытаюсь удержать улыбку. Надежда еще есть.
– Не бойся. Если ты забыл меня, я буду звать тебя по имени, как ты звал меня, пока ты не найдешь меня заново.
– Кадзуки, – произношу я.
– Кадзуки, – произношу я со слезами в голосе.
– Кадзуки, – произношу я ласково.
– Кадзуки, – произношу я бодро.
– Кадзуки.
– Кадзуки.
– Кадзуки.
Я продолжаю звать его по имени.
Солнце село. Все это время Кадзуки вовсе не сидел без движения: он вставал, ходил, даже молча прикасался к моему лицу и телу. Однако за этими движениями не было мысли. Но, как ни странно, он ни разу не ударил кулаком по стене.
– Кадзуки.
Я, наверное, уже тысячи раз сегодня назвала его по имени, но я совершенно не против. От одного произнесения этого слова я счастлива.
Внезапно Кадзуки садится на корточки. Похоже, он заметил прозрачную «шкатулку». Он подбирает ее и пристально смотрит, не двигая ни единым мускулом.
– Кадзуки?.. Что случилось?
Кадзуки сжимает «Ущербное блаженство» раненой правой рукой, которая по-прежнему обладает силой уничтожать «шкатулки» – силой «Пустой шкатулки».
Хрупкий прозрачный кубик разбивается без малейшего сопротивления.
«Ущербное блаженство» уничтожено раз и навсегда, и «Пустая шкатулка» Кадзуки тоже теряет силу.
Все кончено. Я уверена, в наши жизни никогда больше не вмешаются «шкатулки»; Кадзуки продержался до конца и истребил своего врага.
Кадзуки победил «шкатулки».
Он поворачивается ко мне. В его глазах нет разума, и они меня не видят. Думаю, он даже себя не осознает.
Однако Кадзуки не отводит от меня взгляда.
Почему-то мне кажется, что я знаю, чтО он сейчас произнесет. Он сейчас совершит чудо.
– …Мария.
Мое имя, должно быть, прижилось у него во рту, после того как он столько раз его произнес.
Я не должна надеяться на многое, говорю я себе. Я не должна просить большего счастья, чем то, которое имею сейчас.
Однако мое сердце не слушается. Меня охватывает такая радость, что я всхлипываю.
Как можно меня винить?
Я ведь уже не воительница Ая Отонаси. Я Мария Отонаси, плакса.
…У тебя есть желание?
+++ Касуми Моги, 19 лет, 10 апреля +++
Моя первая любовь, видимо, закончилась, как только появилась она.
Не раз я думала сдаться, но… а, да понимаю я! Между ней и Хосино-куном есть что-то очень сильное! Я достаточно долго была в него влюблена, чтобы это понять.
Солнце светит ярко, и деревья сакуры прекрасно видны на фоне остальных благодаря ярко-розовым цветкам. Сегодня (и вообще раз в два дня) я упражняюсь с луком на стрельбище, расположенном на территории громадного реабилитационного центра.
Мои руки сейчас заметно сильнее, чем были до аварии, но все равно мне пока трудновато натягивать лук. Мне едва удается просто посылать стрелу по прямой, что уж говорить о прицеливании, так что я, конечно, мажу.
Я тихонько вздыхаю. У меня всегда было неважно со спортом, и сомневаюсь, что я гожусь в лучницы. Вряд ли в обозримом будущем я доберусь до Паралимпийских игр… хотя, если я это скажу моему физиотерапевту Рёко-сэнсэй, она, наверно, рассердится. «Таканаси-сан выиграл золото, а ведь вначале он был еще хуже, чем ты!» или «Гото-сан выиграла теннисный турнир среди колясочников, восстановившись после попытки суицида». Мне так надоели эти ее истории… Вкладывай душу, девочка! Усердный труд поможет тебе исполнить свои мечты! Не сдавайся, старайся больше! Блин, она слишком кипучая. И строгая. Лучше бы ей быть помягче с девушкой-инвалидом, такой как я.
