Так и оказалось. Стоять и смотреть, как Хаймович стучит пальцами по доске с кнопками, ругаясь неизвестными словами, оказалось не таким уж и интересным занятием. Федор откровенно зевал, Мишка уныло шарился по полкам в поисках еще не найденного оружия. Нашел за кем проверять! После Косого мышь крошки не найдет и с тоски повесится. Дверь в тамбуре мы закрыли при помощи кнопки «закр.», которую Федор обнаружил в первый раз. О чем он уже всем поведал, и не раз, намекая, что, может, проще испытать кнопки по одной и найти нужную, чтоб на людей пулемет реагировал, чем так долго и бестолково стучать по всем. На что Хаймович обиделся и обозвал Федю профаном, а еще предложил ему сбегать на крышу и помахать руками перед пулеметом, а мы тут кнопки понажимаем, авось сработает. Федор от заманчивого предложения отказался и поспешил за детьми присматривать, словно у него их там куча. А я очень кстати вспомнил о том, что меня ждет Роза. Один Мишка никуда не торопился и завалился спать на кожаном диване в углу.
* * *
Хорошо. Как все-таки хорошо!.. Несмотря на скрипучий и холодный диван, кафельные, совсем не спальные стены. Лежать вот так, болтать ни о чем. Предаваться мечтаниям и воспоминаниям. Моя голова покоилась на ее коленях, и она запустила пальцы, расчесывая мои непокорные волосы. Оброс я. Вроде совсем недавно дед прошелся ножницами и ручной машинкой, скашивая густые волосы по привычке, во избежание появления насекомых, ан нет – уже оброс. Да и щетинистый подбородок исколол Розу. От чего кожа у нее покраснела и теперь чесалась.
– Ты знаешь, Толстый, ты ведь теперь легенда.
– Да ну?
– После того как ты украл женщин у Джокера, стали поговаривать, что ты, как Муха, научился летать.
– Знаю, откуда ветер дует. Я ведь там познакомился с одной.
– С кем это?
Пальцы слегка вцепились в волосы.
– Как же ее… дай бог памяти… А! Юля, дочь Джокера. Я ей как Муха представился, когда в окно влез.
– Бедный Джокер.
– Чего это он бедный?
– А ты не знаешь? У него ведь пять дочерей и ни одного сына.
– А…
– А я тебе сына рожу, такого же маленького, толстого карапуза. И буду его сильно-сильно любить.
– Я тоже, – сказал я после паузы, – только у нас дочь будет.
Пальцы в волосах замерли.
– ?..
– Да пошутил я, пол еще не определить.
– Скажи, Максим, а как давно ты мысли людей чувствуешь?
– Не так чтобы очень… и не всегда.
– А ты всех видишь?
– Нет, иногда человек закроется, и ничего не вижу – так, общий эмоциональный фон.
– А о чем я сейчас думаю?
– Сейчас нос откушу, чтоб фигню всякую не думала!
– Только не нос! Нос у меня больное место!
– А это мы сейчас проверим. Так мы время и скоротали.
Разбудил нас какой-то посторонний звук. Я спросонья сразу и не понял, подумал, собака воет, как-то заунывно и на одном дыхании. Это ж какая у нее дыхалка? Но выла не собака, а нечто механическое, бездушное и весьма тревожное. Сирена, мать ее! Впопыхах надеваю штаны и бегу к комнате охраны. Вижу, что опоздал, сирена уже заткнулась, перед дверью маячат Хаймович, Мишка, Федор и Шустрик. Ёк-макарёк! В кои-то веки пропустил событие! Но я и живу дальше остальных.
– Угроза проникновения устранена, – сказал знакомый мертвецкий голос и замолк.
Вот оно что! А я, грешным делом, подумал, что это Хаймович чего наколдовал.
– Пошли спать, Толстый, – сказал Федя, – тут и без нас говорилка управилась. Отключил бы ты, Хаймович, этот вой, а то всю ночь, чую, поднимать будет.
– Чего случилось-то?
– Защита сработала. Два обугленных трупа в тамбуре, – жизнерадостно махнул головой Мишка, видать, зрелище вселило в него уверенность в нашей безопасности. – Иди, глянь.
– Сам тамбур открывать не советую, – сказал мрачно Хаймович, – на мониторе можешь посмотреть.
– А кто это был? – спросил Шустрый. – Интересно же посмотреть?
– Этого, Сережка, уже никто не узнает, – сказал я, положив руку ему на плечо. – По жареному мясу облик не определишь. Давай спать пойдем, нечего тут делать. А все-таки, Хаймович. Вой отключить можно?
– Можно. На сервере, если под администратором зайти. А здесь только юзерский комп стоит.
– Переведи? – попросил Федя, отчаянно зевая.
– Можно, только управление идет со второго этажа, там, где Максим защиту снимал.
– Ясно, – кивнул я. – А здесь для красоты поставили?
– Нет. Скорее для контроля и связи с охраной.
– Скучно.
– Вы не беспокойтесь, ребята, – сказал дед, – я всё равно в комнате охраны ночую, если что, вас разбужу.
Мы кивнули и разбрелись по комнатам.
* * *
– В темном густом лесу водятся нетопыри, днем они спят в глубоких и темных пещерах. А ночью вылетают на охоту и страшно кричат и ухают, выискивая себе добычу.
– Ухают совы и филины, а нетопыри пищат, – вставил я.
– Разве? Ну пищат, – не смутилась Роза, продолжая рассказывать. – Как увидят человека, набрасываются на него стаей и пьют кровь, пока он не упадет на землю бездыханным и сухим трупом.
– Ага, а человек тот должен быть полным лохом, стоять и бояться пошевелиться, чтоб не мешать им кровь пить? – фыркнул я. – У него, значит, не только рук и ног нет, но и мозгов?
– Какой ты неверующий! Это же все легенды!
– Не неверующий, а как его… – Я пощелкал пальцами, подбирая слово: – реалист! Не легенды, а сказки для маленьких, и то в лучшем случае, а в худшем – просто бабские сплетни.
– Я, значит, сплетница и баба?
– Ну не мужик же?
– Ну знаешь!..
– Знаю-знаю, моя сладкая…
– Хватит… перестань… что ты делаешь?
– Ищу. А вдруг ты мужик?
И она растаяла и рассмеялась. Мне сразу стало легче. Почему-то не могу выносить, когда она обижается, и сразу пытаюсь это исправить. Я многое могу перенести в этой жизни: холод, грязь, голод, комаров и бессонные ночи, изнурительные подъемы и падения, поломанные ребра и пальцы, прокушенные ноги. Вот только ее недовольства не переношу – ни грамма, ни минуты, ни секунды. Отчего так? Спрашиваю я сам себя и не нахожу ответа.
– На чем я остановилась?
– На нетопырях.
– Ага… А в темном лесу посередине стоит гнилое болото. Кто ступит в него ногой, того засасывает бездонная трясина. Или гигантский змей выползает из него и хватает одинокого путника. Топит его в болоте, а потом ест.
– А чего сразу не ест – брезгует? Ждет, когда тот в воде отмоется?
– Точно! Если это будешь ты, он недели две тебя вымачивать будет.
– Если это буду я, он сдохнет, и к болоту этому никто года два подойти не сможет.
– Максим, что ты меня всё время перебиваешь? Сам просил рассказать всё, что вспомню о лесе, и сам всё время перебиваешь?
– Да нет, просто мне смешно. Нам, оказывается, о лесе ничего не известно, кроме детских сказок. А лес, он же не где-то неведомо где. А сразу за слободкой начинается. А мы как-то умудрялись столько времени его не замечать? Точнее, сторонились. Зверье оттуда часто приходит. Зайцев вон сколько появилось! Осенью медведь даже забрел.
