— Уходи, — попросил он.
— А ты? — удивился я. — Здесь останешься? Тебе, наверное, помощь нужна. Похоронить надо парня.
— Уходи, — повторил убитый горем мужчина. — Сам справлюсь.
— Хорошо, Семеныч. Прощай. Извини, если что.
Ничего не оставалось делать, как продолжить путь в одиночестве. Скоро Семеныч и его сын остались у меня за спиной. Я побрёл по шпалам, стараясь не оборачиваться. Надо было искать пропавшую девушку. С ней определённо что-то произошло, и это что-то вряд ли относилось к разряду хорошего.
Главной загвоздкой было то, что я абсолютно не представлял, куда двигаться дальше. Осталось положиться на интуицию. Пока, вроде бы, она не подводила, иначе не стоял бы сейчас здесь, а догнивал где-нибудь на поверхности.
Интуиция подсказывала, что возвращаться и звать на помощь бессмысленно, поэтому я перебрался через баррикаду и, держа автомат наготове, двинулся вперёд, надеясь, что не заплутаю в бесчисленных отворотах. Почему-то верилось, что наши с Лило пути не разминутся.
Не знаю, сколько я протопал, едва ли метров триста, но этот путь показался бесконечным. Руки, сжимавшие автомат, одеревенели, на лбу выступил пот. Я так взвёл себя, что любой шорох спровоцировал бы немедленно шквальный огонь с моей стороны. Дальше так продолжаться не могло. Я заставил себя немного расслабиться, иначе сердце выскочило бы из грудной клетки. Пришлось прибегнуть к вычитанной в одной из книг псевдокитайской методике. Пара глубоких вдохов и выдохов сделали своё дело. Я успокоился и намного уверенней двинулся дальше.
Вскоре судьба вновь подкинула мне испытание — я достиг развилки. Пришлось остановиться и задуматься. По какой нитке следовать дальше, я не знал. Как в старой доброй сказке: направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — жену обретешь. Вспомнился разговор с Игорем. Что ж, каждый мужчина имеет право налево. Следуя этой логике, я пошел налево. Если Лило еще жива, она ждет моей помощи. А она жива. В этом я уже не сомневался.
Тот, кто когда-либо ездил в метро и смотрел из окна на пролетающие мимо с бешеной скоростью системы коммуникаций и дежурного освещения, протянутые вдоль стен туннелей, мог заметить: при подъезде к станции их количество увеличивалось. Вот и сейчас, по косвенным признакам, я ощутил приближение к цивилизации. И еще кое-что.
Невнятный, липкий, как паутина, страх и ненависть. А что самое паршивое: это были чужой страх и чужая ненависть. Эти чувства не принадлежали мне. Чем дальше я шел, тем сильнее казалось, что кто-то копается у меня в мозгу, словно ребенок в разодранном плюшевом мишке, изучая его содержимое.
Я потряс головой, но наваждение не исчезло. Определенно моя скромная персона стала объектом чужого интереса.
Или последние события так меня доконали, что я окончательно съехал с катушек. Последняя версия не показалась мне такой уж нелепой. Приходилось знавать мужиков куда выдержанней, чем я, которые постепенно превращались в лишённые разума овощи. Иногда это происходило довольно неожиданно.
Я напряг мозг и, похоже, постороннее присутствие исчезло. Немного погодя странные ощущения показались мне всего лишь плодами неимоверной усталости, как физической, так и психической.
Впереди замаячил свет, я прижался ближе к стене, стараясь не особо афишировать свое присутствие. Кто знает, как принимают незваных гостей на этой станции. Тем более, после того, что произошло с дрезиной, я тоже не особо доверял первому встречному. Немного смутило отсутствие постов. Всё указывало на близость станции, а, следовательно, и заградительные кордоны, но я ничего не видел. Похоже, караульными мерами тут пренебрегали.
— Брось оружие и подними руки в гору, — голос позади, прозвучал, словно выстрел в спину.
Несмотря на все предосторожности, меня обыграли.
Послушно бросив автомат на землю, я повернулся, подняв руки, и как можно дружелюбно спросил:
— Вы чего, мужики? Я свой, с Двадцатки.
— Хоть с Тридцатки, — равнодушно бросили в ответ. — Нам плевать. Стой пока так.
Я застыл с поднятыми руками. Из темноты вынырнули двое: старик с древней берданкой, и тощий юноша, которого, при желании, можно соплей перешибить.
Глядя на них, я сильно пожалел, что бросил автомат. Если бы не фактор неожиданности, никогда бы этого не сделал. Партизаны, блин. Я опустил руки.
— Хорош дурить, дед!
— Я тебе не дед, — сердито ответил старик. — А ты мне не внук.
Он повел ружьем в сторону подростка.
— Вот он — мой внук!
— Хорошо, — согласился я. — Пусть будет по-вашему. Но зачем ружьем-то стращать?
— А кто знает, что у тебя на уме? — дед опустил ствол. — Крадешься тут с автоматом, может, напасть на нас хотел.
— Не складывается у тебя. Это не я на вас, это вы на меня напали. Сзади.
— Э, нет, — возразил старик. — Мы за тобой, почитай от самой развилки следим.
Да уж. Похоже, старею.
— Станция рядом?
— Рукой подать.
— Как называется? — я небрежно поднял автомат и повесил на плечо.
Старик даже не шелохнулся. Видимо уже не видел во мне потенциальной угрозы.
— Одиннадцатая. Или тебя старое название интересует? Я ведь помню. И внуку рассказываю.
— Правильно делаешь, — похвалил я.
Старик довольно усмехнулся.
— Странно, — заметил я, пристально рассматривая этих двоих. — Что-то вы не сильно смахиваете на боевое охранение. Или на вашей станции все так плохо?
— Мы не живем на станции, — горестно вздохнул тот. — И тебе советуем обойти ее стороной.
— Это с какой такой радости? — удивился я.
— Да с самой простой. Ты жить хочешь?
— Спрашиваешь!
— Тогда не ходи. Там смерть и безумие, — хрипло произнес старик. — Люди не отвечают за свои поступки, творят ужасные вещи. Их разум порабощен, и они превратились в марионеток.
— Дедушка, с вами всё в порядке? — участливо поинтересовался я.
Не иначе, как мой собеседник впал в старческий маразм.
— А ты разве не ощущаешь чужого присутствия в голове? Будто кто-то копается у тебя в мозгах, — спросил старик.
Я вздрогнул. Дед довольно точно передал недавние мои ощущения. Так, с каждой минутой становится все интереснее.
— Значит, чувствуешь, — кивнул дед, от которого не скрылось моё замешательство. — Здесь от него ещё можно избавиться. Если поднапряжёшься.
Я кивнул, потом немного сопоставил факты и спросил:
— Раз вы были на развилке, то наверняка слышали взрыв в туннеле?
— Слышали, — не стал упираться дед. — Как не услышать?! Это всё местные чокнутые дурят.
— Так! С этого момента поподробнее, — оживился я.
Кое-что начинало проясняться. Я был на верном пути.
